ответа. Увидев на экране седую шевелюру и розовое улыбающееся лицо, сказал
по-английски: - Доброе утро, Коннэли. Вы прекрасно выглядите.
- А я не сразу вас узнал, Морозов, - ответил голос президента
Международной федерации космонавтики. - Даже подумал, что ошибся номером и
попал к какому-то мулату. Где это вы так загорели?
- Я в отпуске, дорогой Томас. Я загораю, насколько позволяет солнце
Аландских островов, и не думаю ни о каких делах... Да, понимаю, но я еще на
сессии ответил вам совершенно ясно. Нет, не переменил... Знаю и понимаю всю
важность, но... Я назвал вам нескольких превосходных пилотов, которых можно
рекомендовать... Нет, Коннэли, нет. Окончательно. До свиданья.
Выключившись, Морозов несколько секунд смотрел на погасший экран, потом
положил видеофон на место.
- Насколько я понимаю аглицкое наречие, ты отказался от участия в
Третьей Плутоновой? - спросил Буров.
- Да, отказался. В конце концов, мне за сорок. Есть пилоты помоложе и
получше, чем я.
- Безусловно. Правда, у них нет твоего опыта, но... В общем, это твое
дело, Алеша.
- Вот именно. Так о чем мы... о технических возможностях? У меня нет
никаких сомнений, Илья, что мы овладеем тау-энергией. Даже если Плутон
окажется абсолютно недоступным и мы ничего не сумеем там узнать, - все равно
мы научимся аккумулировать и трансформировать тау-энергию.
- Да и я не сомневаюсь. Когда-нибудь научимся. Но, пока не поздно, надо
хорошенько подумать о последствиях.
- Что ты имеешь в виду?
- То, о чем не очень-то задумывались предки: нарушение кругооборота
природы, рост энтропии... Они создали паровую машину, но не предвидели, не
могли предвидеть, что это повлечет за собой истребление лесов. Двигатель
внутреннего сгорания был отличным изобретением, но - мы до сих пор не можем
очистить атмосферу...
- Погоди, - прервал его Морозов. - Не такими уж бездумными были предки.
В прошлом веке многое понимали и о многом задумывались. Но они не могли
позволить себе передышки, их подхлестывала гонка вооружений.
- Верно. А нас захлестывает практицизм. Извечно свойственная человеку
нетерпячка. Давай скорей, гони, а там видно будет.
- Мне всегда казалось, что ты - один из главных погоняльщиков.
- Чепуха, - сделал Буров отстраняющий жест. - Видишь ли, я не уверен,
что тау-энергия нужна уже сейчас. Мы к этому не готовы.
- Ну, само собой, для ее трансформирования придется создать...
- Я не об этом, Алеша. Мы не готовы теоретически . Я спрашиваю: нужно
ли затевать грандиозное техническое перевооружение, приспосабливать всю
машинную цивилизацию к тау-энергии, если она дает возможность
непосредственной жизнедеятельности?
Морозов сел на койке и уставился на друга. Сухощавое, тронутое вокруг
прищуренных глаз морщинами лицо Бурова было спокойно.
- Ты хочешь сказать... ты хочешь, чтобы мы заряжались от энергоблоков?
- А в чем дело? Биофорные свойства тау-энергии доказаны. Разумнее и
экономичнее заняться приспособлением человеческого организма к новому типу
жизнедеятельности, чем перестраивать гигантскую махину техносферы.
- Послушай, Илья, одно дело, когда ты выступаешь по телевидению и
смущаешь юные умы, а другое...
- Не смущаю, а побуждаю к мышлению! Почему я должен, как корова, жевать
и глотать? И тратить драгоценные часы, чуть ли не половину жизни, на сон? Да
я хоть сейчас готов поменять свой дурацкий кишечник на компактный
тау-преобразователь.
- Ну нет! Я не хочу тереться контактной пряжкой о зарядовый блок. Хочу
испытывать удовольствие от еды и отдыха. Хочу остаться человеком.
- Удовольствие от еды! - с иронией повторил Буров. - Сколько в тебе
пещерного, Алешка... Мой человек не похож на твоего. Твой - разновидность
животного.
- А твой? Сплошной мыслительный аппарат, так, что ли? Еда, сон - ничего
этого не надо, размышляй да складывай в кучу продукты мышления. Веселенькое
будущее, черт побери, ты приуготовил человечеству!
- Что ты вдруг раскипятился? Вот ведь заикнись кому-нибудь, что можно
без еды! Успокойся, никто не отнимает у тебя жареного барашка.
- Ты теоретик, Илья, сугубый теоретик. Ты не видел Плутона...
- То есть как это не видел?
- Фильм - не то. Одно дело - смотреть в уютном зале, сидя в покойном
кресле, а другое... Нет, надо там быть, чтобы тебя проняло. Этот
беспрерывный однообразный труд, сегодня и завтра, и вечно - одно и то же,
одно и то же. Эта понурая очередь, подходи заряжайся, если выполнил норму...
Знаю, ты скажешь: там иной тип цивилизации, у нас все пойдет по-другому, мы
только освободимся от забот о пропитании. Но можно ли назвать свободой
постоянную зависимость от тау-станции? Мы и без того зависимы - шагу не
можем ступить без аппарата, прибора, машины. И к этому ты хочешь добавить
новое божество, этакого Будду с контактной пряжкой, да что там Будду -
Молоха!
- Молох, к твоему сведению, уже существует - это Машина. С большой
буквы. Сам ведь говоришь, что без нее ни шагу, верно? Теперь проделай
экстраполяцию. Нетрудно сообразить, что через несколько поколений человек
сольется с машиной. Это будет кентавр пострашнее тех, что в греческих
сказках. Ему не придется смотреть на указатель горючего - он будет ощущать
его нехватку как голод. Единственной эмоцией станет быстрая езда.
Беспощадный кентавр, мчащийся во весь дух...
- Перестань! Твоя экстраполяция порочна, потому что... потому что...
- Не трудись. Я знаю наперечет все возражения.
- Да потому хотя бы, что существует разум... - И, помолчав, Морозов
продолжал уже спокойнее: - Обзови меня консерватором или как-нибудь похлеще,
ты ведь это умеешь, но я решительно против искусственных конструкций.
- Ясно, ясно. Сейчас ты произнесешь пылкую речь о сохранении вечного и
нетленного канона красоты. - Буров вздохнул. - Ах, прекрасная мечта о
сверхцивилизации, никогда ты не сбудешься... Кто сказал, что Галактике
суждено стать в будущем не стихийным скоплением звезд, планет и газов, а
тончайше организованной материей, управляемой творческим Разумом? Какое там!
Мы боимся малейших перемен... Вот - Заостровцев. Верно было сказано
когда-то, что будущее отбрасывает свои тени, такая тень пала на
Заостровцева - и что же он? Испугался на всю жизнь, спрятался за Тониной
юбкой. Скорее укрыться в спасительное болото шаблона...
- Но согласись, Илья, что круто переделывать биологическую природу
человека - чрезвычайно опасно. Дело ведь не только в наращивании мускулов
или, скажем, приспособлении к метановой атмосфере - есть еще и такая тонкая,
чувствительная к переменам вещь, как психика. Можешь ты поручиться, что...
- Могли поручиться изобретатели автомобиля, что ни один пешеход никогда
не попадет под колеса? Я не предлагаю форсированных рывков, которых могла,
бы не выдержать психика. Я за тщательную продуманность каждого шага. Но надо
же и начинать шагать. Надо подтолкнуть медлительную телегу эволюции. Для
человека не характерна адаптация к одной только узкой экологической нише.
Верхние и нижние ограничители температур и давлений могут быть постепенно
раздвинуты, повышение энергетического уровня усилит независимость от внешней
среды... Алеша, я не раз говорил и писал обо всем этом, не стану повторять.
Надоело.
- Мне трудно с тобой спорить, я хуже подготовлен. Но вот что скажу,
Илья. Одно дело, когда Лавровский ищет методику выявления скрытых
возможностей мозга, того, что дремлет в подкорке, - это поиск
естественный... ищем то, что спрятано у нас же... Но другое - твоя идея о
приспособлении человека к жизни вне Земли. Допустим, он впишется в чужую
среду, - но сможет ли жить на Земле этот твой homo extraterra?
- Homo universalis! Таким я его вижу. Пойми, немыслимо космическое
будущее человечества без сознательной нацеленности на универсализацию... Я
умолкаю, Алеша. Чего-то я устал. Сколько можно ходить в максималистах?.. Нам
бы со Свеном довести до конца работу с дыханием водой, а потом...
Буров не договорил. Вытянулся на койке, закинув руки за голову, и
закрыл глаза.
- Что потом? - спросил Морозов.
- Не знаю.
Дождь все барабанил по палатке. Морозов оглянулся на Витьку и встретил
его пристальный взгляд.
"Навострил уши, - подумал он. - Напрасно мы при нем..."
К вечеру шторм утих, и наутро море опять стало гладким и светлым,
светлее неба, и шхерные островки вокруг будто повисли в прозрачном воздухе.
Морозовы пили кофе, сидя за раскладным столиком под соснами, когда
раздался видеофонный вызов. Морозов вошел в прохладную полутьму палатки и
взял с койки видеофон. Разговор был короткий, и, уже заканчивая его, он
увидел Марту, вставшую в дверном проеме. Солнце обвело ее тело золотистым
контуром. Она выжидательно смотрела на Морозова, и он, выключив видеофон,
подошел, потрепал ее по плечу.
- Все в порядке. Это Заостровцев. Представь, ему удалось уговорить
Тоню, и завтра они всем семейством прилетят. Ты не против?
- Конечно, нет.
"Знаю, знаю, почему ты беспокоишься, - подумал Морозов, с улыбкой глядя
на Марту. - Не бойся. Никуда я не полечу, не нарушу наш Великий Уговор. Ни
Коннэли, ни кто другой не переубедят меня..."
- Мартышка, - сказал он, обняв жену. - Хорошо, что ты живешь на белом
свете. Хорошо, что учишь нас ходить босиком.
- Наконец-то оценил, - тихонько засмеялась Марта.
Потом они спустились на пляж. Витька уже лежал там на теплом песочке с
книгой.
- Команде купаться! - распорядился Морозов. - Слышишь, Витя?
- Слышу. - Витька вскочил на ноги. - Пап, а правильно говорит Буров,
что дыхание водой... ну, жидкостью, соленым раствором... что это нужно не
только водолазам, но и космонавтам?
- Теоретически это давно известно, - сказал Морозов, с удовольствием
глядя на загорелое лицо сына, на его серо-зеленые, как у Марты, глаза. - Ну,
к примеру, по себе знаю, как трудно выходить из зоны притяжения Юпитера.
Огромное ускорение нужно, все кости трещат, лицо сидящего рядом невозможно
узнать. И, несмотря на хорошую амортизацию, можно порвать легкие. Очень
уязвимы легкие при больших ускорениях. А если заполнить их жидкостью, да еще
и самому лечь в ванну, то перегрузку перенесешь легко. - Он стал натягивать
гидрокостюм. - Почему ты не собираешься?
- Сейчас. Пап, а вот еще. Вечером, когда я на станции был, они надо
мной смеялись. Я им доказываю, что на старых торговых парусниках были
вычислительные устройства, а они смеются... Правда, ведь были?
- С чего ты взял? - удивился Морозов.
- Были! - упрямо сказал Витька. - В твоей коллекции есть песня, я
хорошо помню, там поют: "Свет не клином сошелся на одном корабле. Дай,
хозяин, расчет! Кой-чему я учен в парусах и руле, как в звездах звездочет".
- Ну и что здесь вычислительного?
- Как что? Свет не клином сошелся - это про оптический прибор, который
на этом... на принципе светового клина. Определитель расстояния, совершенно
ясно. Рулевой просит: дай, хозяин, расчет. Значит, хозяин должен подготовить
вычисления, это ясно даже ребенку.
- Да нет же, Витя, - сказал Морозов, сдерживая улыбку. - Тут совсем
другое...
Он стал объяснять, что означают слова старинной матросской песни.
Витька слушал, но вид у него был недоверчивый.
Они пошли к воде.
- Почему ты не взял ружье?
- Не нужно ружья. Тут подводная охота запрещена.
- Запрещена? - Морозов уставился на сына. - Вот так новость! Кто тебе
сказал?
- Вчера на станции я слышал, как Лотар, ну, этот рыженький, который
здорово снимает фильмы под водой... Он говорит Свену - как бы меченых рыб не
перебили.
- Они говорили по-русски?
- Нет, по-фински, но я немного понимаю. Финский похож на эстонский...
Ну вот, а Свен отвечает - если и зацепит парочку, не страшно, можно сделать
для него исключение. Для тебя, значит.
- Все-то ты слышишь. - Морозов был неприятно удивлен. - Странные люди,
почему сразу мне не сказали?
Витька пожал плечами. Видя, что отец принялся стягивать гидрокостюм,
спросил:
- Не пойдешь купаться?
- Расхотелось что-то. Лучше почитаю.
Витька помолчал, морща лоб в раздумье, а потом сказал:
- Я бы ни за что не делал исключений.
- Правильно, - одобрил Морозов. Ему вдруг пришла в голову мысль, что
Витьке не так-то просто живется.
- Абсолютно ни для кого, - сказал Витька. - Так я пойду?
- Далеко не заплывай. Слышишь?
- Слышу, - буркнул Витька и вошел в воду.
- Лиза, Галя, сейчас же прекратите беготню! - закричала Тоня. - Идите
сюда, посидите в тени.
Подбежала толстенькая девочка лет десяти-одиннадцати. У нее было
оживленное лицо, озорные карие глазки.
- Мама, мы играем в сепст-футбол, - сообщила она скороговоркой. - У
меня уже два раза выпадала семерка, разреши, мы еще немного...
- Нет, - сказала Тоня, вытирая ей лоб платком. - Ты вся потная, сядь в
тень. Галя! Я кому говорю?
Прибежала еще девочка, очень похожая на первую, за ней примчался
Витька. Они шумно препирались, Витька доказывал, что не задел мяч ногой, а
девочка твердила, что задел.
Вообще с тех пор, как прилетели Заостровцевы, этот островок стал
наверняка самым шумным в архипелаге. Близняшки - Лиза и Галя - ни минуты не
могли усидеть на месте, они были неистощимы на выдумки, затевали всякие
состязания - кто кого перегонит, переплюнет, перетанцует, перекричит. И
Витька, глядя на девочек, тоже стал какой-то шальной.
Они уселись в тени и принялись строить друг другу рожи.
- Перестаньте сейчас же! - прикрикнула Тоня.
Марта сказала ей вполголоса:
- До чего девочки похожи на тебя...
- На меня в молодости, - уточнила Тоня. И добавила озабоченно: - Я
очень растолстела, правда?
- Ты прекрасно выглядишь.
- Да, да, как же! Посмотри, какие руки стали. А ноги! - Тоня
вздохнула. - Вот ты действительно прекрасно выглядишь.
- Свен говорит, что рачки, которых они здесь разводят, забыла, как
называются, очень способствуют обмену веществ и препятствуют отложению
жиров.
- Правда? Надо с ним поговорить. Лиза, прекрати вертеться! По-моему, он
в тебя влюблен.
- Кто? - Марта уставилась на Тоню.
- Свен. Знаю, ты будешь возражать, мне всегда возражают, когда я
что-нибудь говорю, но я всегда оказываюсь права. Тот, на турбазе, который
распределяет приезжих по островам, ну, у него такое имя, на "К"...
- Вейкко?
- Да, Вейкко. Он тоже в тебя влюблен.
- Полно тебе! - Марта засмеялась.
- В тебя все всегда были влюблены.
Тоня встала, легко и плавно поднялась на скалу и заглянула вниз, на
полоску пляжа.
- Володя! - крикнула она. - Ты все еще под солнцем?
- Вместе со всем Восточным полушарием, - донеслось с пляжа.
- Сейчас же перейди в тень! Слышишь? - Тоня вернулась к Марте, села
рядом. - Восточное полушарие! - сказала она, болтая полными ножками. - Прямо
как маленький. Глаз нельзя с них спускать.
- Ну, ты уж слишком, Тоня, дрожишь над ним. На таком солнце, как здесь,
не опасно, хоть целый день.
- Кому не опасно, а кому... - Тоня запнулась. - Ты не представляешь,
Марта, сколько у меня забот. В прошлом, нет, позапрошлом году меня звали на
студию "Интерлинг-радио", им позарез был нужен мой голос, но разве я могу
пойти? Мои просто пропадут без меня. Как ты думаешь, Инна счастлива?
- Да, - сказала Марта, с трудом поспевавшая за Тониными
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг