ничего. Сашка решил сажать самолет на брюхо. Это сверху все кажется
ровным, а на самом деле там могут быть кочки и канавы. Самолет может
скапотировать, встав на нос или перевернувшись. Во втором случае пилот
имеет все шансы остаться без головы.
Решение не выпускать шасси спасло ему жизнь. Симпатичный зеленый лужок на
поверку оказался торфяным болотом. Савинов понял это в самый последний
момент, а в следующее мгновение истребитель уже бороздил брюхом болото,
вздымая целые фонтаны грязи. В конце концов он остановился, уткнувшись
носом в какую-то корягу, и стал медленно погружаться. До опушки леса
оставалось всего с десяток метров. "Ох и посчитали бы мы деревья, будь это
действительно луг", - подумал Савинов, спешно отстегивая привязные ремни и
освобождаясь от парашюта. Открыть боковой лючок, спрыгнуть на крыло - пара
секунд. Теперь планшет в зубы, НЗ за пазуху - и на берег. Под ногами
зачавкала трясина. К счастью - не очень топко. Над головой с ревом
пронесся самолет Макеева. Покачал крыльями и ушел в сторону Мурманска.
Прощай, дружище! Надеюсь, свидимся.
Комары и вездесущая мошка радостно приветствовали его появление. И тут же
приступили к приему пищи. Слава богу - уже конец лета, а то сожрали бы
совсем... Потом он долго продирался сквозь бурелом, блуждал среди сопок,
сверяясь с картой. Приходилось держаться подальше от населенных пунктов,
но все же пару раз он едва не нарвался на фрицев. Один раз вышел к дороге.
Долго сидел, прислушиваясь. Тишина... Крысиным броском пересек полотно и
сразу углубился в ельник, стараясь уйти как можно дальше. Откуда то слева
вдруг донесся звук работающего автомобильного мотора. А потом он услышал
впереди канонаду. Орудия били и били, но разрывов он не слышал. Значит,
батарея немецкая. Скорее всего, обстреливают какие то наши позиции,
расположенные севернее. Он пошел, ориентируясь на звук, но стрельба скоро
прекратилась. Однако это подтверждало, что направление выбрано правильно.
Вперед.
Так прошло несколько дней. Ночи были уже холодными, но на первых порах
спасало теплое летное обмундирование. Ему удавалось обходиться без костра,
но было понятно - это только до заморозков. Савинов оброс щетиной и
похудел. НЗ изрядно сократился. Вначале там была банка тушенки, две плитки
шоколада "Спорт" и галеты. Он тщательно разделил все это на маленькие
порции и два раза в день позволял себе символически поесть. На второй день
он заметил, что канонада не приблизилась, а даже наоборот - несколько
отдалилась. Залпы звучали глуше. Неужели фронт отодвинулся. На третий день
это подтвердилось. Артиллерия была слышна уже совсем глухо, как если бы
где-то далеко, за горизонтом ворочался грозовой фронт. А еще через день он
ночевал в оставленных советскими частями окопах. Земля вокруг них была
изрыта воронками, усеяна стреляными гильзами и осколками снарядов. Вот
куда били немецкие пушки. Тел убитых видно не было, - может быть, немцы
похоронили всех, а может, наши отступили в полном порядке, унося раненых и
убитых. Наутро он наткнулся в лесу на труп красноармейца, лежавший рядом с
неглубокой воронкой. "Миномет", - определил он, заметив в кустах ребристый
хвостовик мины. "Били по площадям, - не повезло парню". Убитый лежал
ничком, выбросив вперед руки с зажатой в них винтовкой. Спина и ноги его
были изрешечены осколками. Из развороченного сидора "Сидор - солдатский
вещмешок" выкатилась банка тушенки, помятая, но целая. Сашка присел рядом
с мертвым на корточки и огляделся. Вполне возможно, стоит только поискать
- и обнаружится еще немало погибших. Искать он не стал.
Через два часа он уже шел дальше, оставив позади аккуратный холмик.
Прощай, неизвестный друг. Спасибо тебе... Документов у убитого не
оказалось. Сашка забрал с собой винтовку и подсумки с патронами. За
пазухой побрякивали банки с тушенкой, которых оказалось целых три. Еще он
разжился сухарями, завернутыми в тряпицу. Теперь можно жить!
Вскоре канонада стала приближаться. Следовало удвоить бдительность, в лесу
вполне могли встретиться немецкие патрули. Он петлял окольными тропами,
среди запахов хвои и смолы, всё чаще и чаще натыкаясь на свидетельства
боев. Похоронить всех убитых было не в его силах. В одном месте на опушке
леса он наткнулся на сгоревший немецкий танк. Лобовая броня его была
разворочена прямым попаданием, по виду напоминая кусок пластилина, в
который с раздражением воткнули большой гвоздь. Серая краска облупилась и
вздулась пузырями, башню покрывал толстый слой черной копоти. Хорошо
горело!
* * *
Странная штука - память. Временами она возвращает нас к событиям, которые,
казалось бы, не имеют никакого отношения к настоящему моменту. С тех пор
прошел почти год, и в то же время все это будет через восемь с гаком
столетий. Бред!
Чудом перебравшись через линию фронта, он попал в расположение нашей
пехоты, закрепившейся на склонах небольшой сопки. Оттуда Савинова
доставили в часть. Его встречал почти весь полк. На КП едва не на руках
внесли. Больше всех радовался Сережка Макеев. "Я же говорил!" -
провозглашал он... Сергей погиб потом, осенью, отражая налет вражеских
пикировщиков. А тогда у Савинова от дружеских хлопков болели плечи... а
через пару дней за ним приехали из НКВД... Н-да... Сашка осторожно
пошевелился, поудобнее устраиваясь на расстеленном на камнях толстом
меховом плаще.
Каменный палец, на верхушке которого он находился, был высотой метров
сорок. Обдуваемый всеми ветрами скальный останец возвышался над рекой
слева от стоянки. Окрестности отсюда просматривались прекрасно. Поросшие
лесом сопки, на юго-западе плавно переходящие в предгорья Хибин, мрачно
темнели под сумрачным небом. Там же, на юго-западе, полупогрузившись за
горизонт, устало рдело солнце. Ночь. Река серебристо-розовой глянцевой
полосой беззвучно текла на восток, исчезая за мысом. Изредка по
поверхности воды шли круги. "Рыба играет". За мысом тоже высились скалы,
окруженные густым лесом, но за ними смутно угадывалось большое открытое
пространство. Море.
Над зимовьем повисла тишина. "Пардус", наполовину вытащенный на берег,
темнел на фоне реки причудливым фантастическим силуэтом, отдаленно
напоминающим отдыхающего плезиозавра. Где-то под его корпусом замер
невидимый для чужих глаз страж. Изогнутый нос "Змиулана", словно хобот
гигантского слона, выступал из дверей корабельного сарая. Вчера там
стучали топоры. Удирая, викинги ухитрились проломить днище лодьи, бросив
через борт увесистый камень. Рядом смутной тенью маячил деревянный навес,
где содержались раненые из числа пленных скандинавов. Троих легкораненых
пленников вчера зарубил на тризне Ольбард. Вот вам и человеческие жертвы.
Правда, им дали мечи, и они могли сражаться за свою жизнь, но против князя
- это примерно как с ломом против танка. Сашка всерьез восхищался
искусством, с которым холодноглазый Хаген владел мечами. Но и тот теперь
лежит в бреду под навесом, побежденный с удивительной легкостью. Ольбард
оказался действительно первым среди равных. Первый воин...
За покрытым дерном длинным домом, в котором ночевала дружина, высился
свежий земляной курган с опаленной вершиной. Там наверху недавно полыхал
погребальный костер, провожая в Ирий и Вальхаллу души погибших героев.
Перун и Один получат пополнения для своих воинств.
Окружающий пейзаж казался нарисованным на холсте неким художником,
предпочитающим мрачные тона и настроения. Мир застыл в предчувствии
скорого рассвета. Еще полчаса, и солнце, почесав усталый бок о горизонт,
снова упрямо полезет вверх. Задвигаются тени, проснутся птицы, и все
оживет. Подует ветер, который, быть может, разгонит вялые облака. И будет
день...
"Интересно, что сейчас поделывает князь?"
* * *
А Ольбард спал. Сновидения поначалу роились и сливались в цветистую
невнятную мешанину. Потом откуда то вдруг всплыло лицо Александра. Сон
прояснился, и, как всегда в настоящем сновидении, Ольбард уже знал, что он
спит.
Александр во сне был странно одет - в поле зрения находились лишь его
плечи и лицо, но была хорошо видна куртка из плотной кожи с меховым
воротом и странной металлической полоской спереди - там, где должна быть
застежка. Поверх куртки его грудь перетягивали ремни белого цвета,
сделанные из какого-то толстого материала, скреплявшиеся круглой
металлической пряжкой. Все это сверху перекрывали ремни другого цвета.
Александр смотрел куда то в сторону вниз. На голове его было что то вроде
кожаного подшлемника мехом внутрь, к которому ремешком крепился предмет,
напоминающий защитную полумаску от шлема. Но почему-то в нее были
вставлены стекла. Ольбард заметил, что стекло - купол в металлическом
переплете - находится и за головой Александра. Раньше он видел столько
стекла только в Царьграде, но тож оно не было таким прозрачным...
Александр время от времени поворачивал голову, словно осматривался,
выискивая врага, а потом снова возвращался к наблюдению - за чем-то, что
происходило внизу. Ольбард слышал ровный гул, но не понимал, откуда он
идет. Александр, судя по движению плеч, что-то делал руками. Облака за
стеклянным куполом вдруг качнулись и поплыли в сторону. Они казались
удивительно близкими.
Ольбард захотел увидеть то, что привлекло внимание Александра. Окоем
переместился скачком, и пространство ударило Ольбарда в грудь. Он
судорожно вдохнул. Внизу, в безмерной дали, блестела гладь моря. Горизонт
был так необъятен, что ощутимо изгибался, хотя, быть может, это только
казалось. Сквозь сверкание водной равнины двигалась тонкая цепочка
кораблей. Корабли даже с этой высоты казались очень большими, и нигде на
них не было заметно ни парусов, ни весел. Однако двигались они споро -
пенные следы за ними уходили к самому горизонту. И еще были дымы, словно
на палубах странных кораблей горели огромные костры.
Строй кораблей вдруг стал уползать в сторону, и Ольбард ощутил мучительное
чувство падения. Только в этот миг он осознал, что летит вместе с
Александром на странной, крылатой лодье. Лодье, парящей как птица. Облака
снова поплыли в сторону, да так резко, что Ольбард вдруг увидел море не
внизу, а сбоку. Сквозь усилившийся гул он услышал, что Александр что-то
сказал. Слов было не разобрать, но они падали резко, словно удары.
Команды? В следующий миг Ольбард увидел несколько других металлических
птиц. Они были ниже и летели к цепочке кораблей. На их неподвижных крыльях
вращались сияющие круги. Птицы росли, и Ольбард понял, что они
приближаются. Море теперь было прямо впереди.
Со спины одной из птиц сорвались огненные светлячки. Миг - и целые струи
светлячков затанцевали вокруг. Александр снова что то сказал. Похоже -
выругался. Ольбард чувствовал, что чем ближе мелькают эти сгустки огня -
тем опаснее. Эти птицы хотели убить Александра.
Они были уже не внизу - впереди. Мгновение - и они выше. Внезапно море
провалилось куда то вниз. Прямо перед глазами возникли огромные
грязно-голубые крылья одной из чужих птиц с черными крестами. Александр
испустил боевой клич. Его крылатая лодья вздрогнула, изрыгнув струи огня,
и чудовищная тень над ними вдруг разломилась, исчезнув в яростном пламени.
Потом все смешалось. Александр куда то исчез. Образы чудовищных форм
сменяли друг друга с невообразимой быстротой. Как только их пляска
прекращалась, появлялись новые видения...
... Огромные волны ворочали на себе исполинские стальные острова. Эти
острова увенчивали железные крепости, из которых валили клубы черного
дыма. Крепости двигались, проламывая грудь моря своей тяжкой мощью,
щетинясь длинными шипами. На кончиках шипов вспыхивали языки пламени,
окутанного дымом. Тяжкий грохот раздирал воздух. На горизонте, куда были
направлены самые длинные из шипов, двигались другие стальные острова -
язык не поворачивался назвать их кораблями. Там тоже сверкал огонь. Что то
с воем приносилось оттуда и ударами грома рушилось в воду, словно на
"островах" были огромные метательные машины. Все море покрылось
гигантскими всплесками. Вдруг один из "островов" получил удар. Его тело
содрогнулось. В небо взметнулся исполинский столб огня. Воздух наполнился
клочьями рваного железа, и море жадно поглотило останки колосса...
... По снежной равнине мчались всадники. Их было так много, что они
казались черной волной, наступающей на белый берег. У них был знак в виде
червонного полотнища, и они не носили доспехов. Навстречу им тянулись уже
знакомые огненные струи. Кони с визгом валились, давя седоков. Червонный
знак падал, но тут же вновь взлетал вверх. Время от времени земля
вспучивалась, разлетаясь во все стороны, как будто кто-то невидимый с
треском втыкал в нее и тут же выдирал обратно огромное копье. Всадников
разметывало в стороны, но все новые и новые рвались вперед, воздев над
головой тонкие изогнутые клинки. Над ними катился, приводя в дрожь,
жуткий, звериный вой: РРРА-А-А! УРР-РР-РА-А-А-А-А!!!
* * *
Ольбард вынырнул из сна словно утопающий, судорожно хватая ртом воздух. В
доме было тихо. Слышалось дыхание спящих. Кто-то из раненых застонал во
сне. Ольбард приподнялся на ложе и тут же встретился взглядом с Диармайдом.
- Видение? - сын Зеленого Эрина вопросительно приподнял брови. Ольбард
кивнул. Он огляделся и, не найдя искомого, снова посмотрел на Диармайда:
- Где Александр?
- Он взял утро на верхней стороже. Не спится ему. Что видел - скажешь ли?
- Видел войну, на которой он сражался... Что-то говорит мне, что эта война
последняя...
- Рагнарек? Конец времен?
- Не знаю... - Ольбард помолчал. - Летающие корабли сражаются в небе,
стальные острова изрыгают пламя... Это, может быть, и есть гибель богов.
Он задумчиво потер подбородок, отметив, что щетина отросла, - пора бриться.
- Как Гедемин?
- Выкарабкается... Одним шрамом больше. А вот Василько может не дотянуть
до утра. Рана воспалилась. Храбр зашил рану, да дюже сильно порублен воин.
Стурлаугова рука... Странно, что Василько еще не ушел к богам... Сильный
муж. А ведьма Хагенова говорит - выживет, мол.
Ольбард поднялся:
- Пойду посмотрю его. - Он надеялся, что Василько выживет - терять друзей
всегда тяжело. - У нас только половина людей сейчас способна держать мечи.
Остальные изранены. Пятнадцать воинов уже в дружине Перуна. Еще трое на
грани. Когда окрепнут те, чьи раны не так тяжелы, будет по четыре с
половиной десятка людей на лодью. А нам еще волоками идти... Зазимуем в
Белоозере, а там... Стурлауг не уйдет от меча.
- Или петли, - Диармайд хищно прищурился. Его глаза в свете лучины
блеснули звериным. - Может, ты хочешь ему честной смерти?
Ольбард усмехнулся. Диармайд давно знал его и по усмешке определил -
решение останется за князем. Он кивнул и откинулся на ложе. Только лишь
толстые доски скрипнули под ним, а он уже спал. Ему снился Зеленый Эрин -
Ирландия, в которую он пока что не мог вернуться...
Глава 2
НЕМНОГО ИСТОРИИ
... - Увы, о благородный и бесстрашный герой,
О ты, славный воин Диармайд О'Дуйвне,
Белозубый, розовощекий, с блестящими глазами,
Прославленный во всей Ирландии своими подвигами.
Увы, мы повергнуты в горькую печаль
Оттого, что пролилась твоя алая кровь,
Что ею окрашено твое боевое оружие,
Что кровью твоего тела обагрен враг.
Ирландские саги. Преследование Диармайда и Грайне
Ольбард бесшумно шел по проходу между ложами, на которых спали воины его
дружины. Его глаза, привыкшие к полумраку, безошибочно узнавали в
сумрачных тенях лица спящих. Возле самых дверей, через приоткрытые створы
которых текла ночная прохлада, он остановился. Дыхание человека, над
которым он склонился, было слабым и неровным. Раненый воин тяжело
разметался на ложе. Одна из его могучих рук бессильно свисала долу. Другая
лежала поверх рассеченной груди, как будто пыталась удержать в теле
ускользающую в горние миры душу. Василько спал. Сон его был беспокоен.
Пересохшие губы шевелились, беззвучно выкликая имена друзей и врагов.
Пусть во сне, но он продолжал свой бой, защищая выход из зимовья. Ольбард
склонился ближе, пытаясь различить слова. Нет, не слыхать...
В углу шевельнулась тень. Голос Храбра тихо произнес: "Я хожу за ним,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг