- Я прожил восемьдесят пять лет и ни разу в жизни не делал пирожков.
Схватив поднос, Зубейда поставила его перед таннуром. Отвернулась -
взять щипцы, чтобы вытащить пирожки; и когда опять повернулась к печи -
обомлела.
Пирожков не было. Зубейда заглянула внутрь таннура. Пирожков там на
самом деле не было. И что еще удивительней, подноса у ее ног тоже не было.
Она подозрительно посмотрела на козу. Из дома раздался тихий смех.
Растерянно она пошла в дом.
И на пороге остановилась как вкопанная.
Ее поднос каким-то образом попал на низенький столик, на подносе была
гора пирожков. А за столиком мирно сидели Аладдин и джин с рогом на лбу,
который пригнул голову, так как едва умещался под потолком.
Зубейда ошеломленно пискнула. Абд аль-Кадир, не переставая жевать,
поднялся и подошел. Из-за спины Зубейды он заглянул в комнату - и окаменел.
Аладдин говорил джину:
- Возьми пирожок.
- Благодарю, - сказал джин. - Джины не едят пирожки.
- А что едят джины?
- Ничего не едят, - сказал джин.
Аладдин сделал вид, что сейчас только заметил мать и Абд аль-Кадира.
- Познакомьтесь! Это мой друг джин!
Джин приложил руку ко лбу и к сердцу. Абд аль-Кадир попятился. А
Зубейда, стараясь не замечать джина, долго смотрела на Аладдина, открывала
рот, желая что-то сказать, и закрывала рот. И наконец нашлась.
- Где дядя? - спросила она строго.
- Он не дядя! Он обманщик! - безмятежно сказал Аладдин, запихивая в рот
пирожок.
- Ты начитался книг и сам не знаешь, что болтаешь! - сказала мать. -
Что только с тобой будет! Пробегал целую ночь, удрал от дяди, подобрал
какую-то пакость в куче мусора... - И пнула ногой валявшуюся лампу.
Аладдин улыбнулся, вспомнив кучу мусора, в которой он подобрал эту
лампу.
- А теперь тебе смешно! - сказала Зубейда.
Они помолчали. Джин понял, что он лишний.
- Ну, я побуду в лампе, - сказал он и исчез.
Вытянув шею, Абд аль-Кадир со страхом проводил джина взглядом и шмыгнул
в калитку.
Но мать Аладдина не потеряла присутствия духа.
- Я всегда говорила, - сказала она дрожащим голосом, - что сказки не
доведут тебя до добра!
Повернулась и гордо пошла вон со двора. Однако, очутившись на улице,
она в изнеможении села на землю и прислонилась к забору.
Крадучись, к ней подошел Абд аль-Кадир.
- Запомни, - прошептал он, косясь на калитку, - я ничего не видел. И я
скажу тебе больше - ты тоже ничего не видела. Мы оба ничего не видели...
Он многозначительно поднял палец:
- Знаешь, почему я дожил до восьмидесяти пяти лет? Потому что всю жизнь
говорил: "В Багдаде все спокойно..."
* * *
Оставшись один в комнате, Аладдин сейчас же вызвал джина из лампы.
- Видишь ли, почтенный джин, - сказал Аладдин. - Вчера я держал за руку
царевну Будур, и она не выходит из моей головы.
Джин почесал свой рог и сказал:
- Хочешь, ее сейчас принесу?
И сделал движение лететь.
- Что ты, что ты! Зачем?.. - испугался Аладдин. - Я даже не знаю, хочет
ли она видеть меня!
Джин сказал:
- Тысячу раз я был в разных руках, и никто никогда не спрашивал, хочет
она видеть или не хочет.
- Ты был в руках у плохих людей, - сказал Аладдин и задумался.
Джин вежливо ждал приказаний. Аладдин спросил:
- Скажи, думает ли она сейчас обо мне?
- Я могу устроить землетрясение, могу перенести город на дно моря и
перевернуть базар вверх ногами, - сказал джин. - Но узнать, кто что думает,
не в моих силах.
- Тогда вот что...
Аладдин поманил джина пальцем. Тот подставил свое огромное ухо. Аладдин
что-то ему шепнул. Подобие улыбки пронеслось по лицу джина. И он исчез.
* * *
Это было во дворце, в покоях царевны Будур, где узкие окна были
прорезаны так высоко, что солнечный свет никогда не достигал пола, где
солнце лежало на стене решеткой лучей и теней, а внизу, на коврах и атласных
подушках, всегда дарил полумрак.
Дворцовый Наимудрейший в огромной чалме сидел на коврике и бубнил
сидящей перед ним царевне:
- Чтобы дожить до ста лет, изучай добродетель. Ибо основа всякого
блага - в обуздании души, и смирении, и набожности, и невинности, и
стыдливости...
Царевна таращила глаза, с трудом раздирая их пальцами. Наимудрейший
продолжал бубнить:
- ...Каждому следует знать, когда нужна стыдливость, а когда
бесстыдство, ибо сказано: предпосылка блага - стыд, и предпосылка зла - тоже
стыд.
Засыпая, царевна увидела в тумане двух Наимудрейших вместо одного и
слышала только: "Бу-бу-бу-бу..."
- Ты слушаешь? - спросил Наимудрейший.
- Да, - сказала царевна и исчезла.
Наимудрейший разинул рот, потом прикрыл глаза ладонью, открыл опять.
Царевны не было. Тогда Наимудрейший не своим голосом заорал:
- Стража!..
* * *
В это самое время Зубейда у себя во дворике доила козу. Она
повернулась, чтобы отставить сосуд, и чуть не упала от неожиданности.
Перед ней стояла царевна Будур, не понимая, где она.
Некоторое время женщины молчали.
- Ты кто? - спросила Зубейда.
- Как кто? Царевна Будур.
- Этого еще не хватало! - сказала Зубейда.
Аладдин веселился в комнатке, выглядывая во дворик и предвкушая, что
сейчас будет.
- Кто там смеется? - рассердилась царевна. - И откуда вы все взялись?!
- Это один бездельник начитался глупых книг. Ему нечего делать... -
сказала Зубейда. - Иди сюда, бездельник!
Аладдин вышел из домика. Царевна удивилась:
- Это ты?
- Я, - сказал Аладдин.
Царевна недоверчиво сказала:
- Ну-ка, возьми меня за руку...
Аладдин улыбнулся.
- Царевну нельзя брать за руку.
- Да, теперь я вижу, что это ты, - засмеялась царевна.
И задумалась:
- Как странно... Я сидела во дворце и слушала слова Наимудрейшего. И
мне так хотелось убежать, что я, наверно, сама не заметила, как убежала...
Что это? - вдруг спросила она, увидев кожаное ведро.
- Ведро, - сказала Зубейда.
- А это?
- Печь.
- Печь? - с недоумением повторила царевна.
- Ну знаешь, где жарят и пекут... Поняла?
- Нет, - чистосердечно сказала царевна. - А это что за невиданное
чудовище?!
- Это не чудовище, это коза, - обиделась Зубейда.
- Та самая, из которой сыр?
- Сколько тебе лет? - спросила Зубейда царевну.
- Шестнадцать.
- Когда мне было три года, я уже знала, что такое коза, - проворчала
Зубейда и увела козу за сарайчик.
* * *
А в Багдаде уже искали царевну Будур.
Абд аль-Кадир и крошечный старичок сидели в базарной кофейне, перед
ними дымились две чашечки кофе. Вдруг все кругом забегали, раздались крики.
Сторож выглянул.
Стражники срывали копьями с лавок циновки и занавески. Летели,
разворачиваясь, шелка. Опрокидывались и падали кувшины. Торговцы вопили,
хватая стражников за полы.
- Кого-то ищут... - сказал Абд аль-Кадир крошечному старичку.
- Наверно, в наш город вернулся Багдадский вор, - догадался тот.
Стражники ворвались в кофейню. Полетели столики. Стариков опрокинули.
Перевернули сосуд с жевательным табаком. В кофейне взлетело зеленое облако.
Когда оно рассеялось, Абд аль-Кадир поднялся, весь зеленый от табака,
чихнул и пробормотал, покачав с сомнением головой:
- Чтобы из-за одного Багдадского вора стали переворачивать базар? Нет,
тут не одного ищут, а целых сорок!
- Тогда, наверно, ищут Али-Бабу и сорок разбойников, - сообразил
старичок.
Стражники вбежали обратно в кофейню. На этот раз они взялись за
подушки: полетели пух и перья... И опять опрокинули стариков.
- Где царевна?! - орали они, потрясая копьями.
Когда они скрылись, Абд аль-Кадир встал, как курица, облепленная пухом,
и таинственно сказа старичку:
- Главное - помнить, что в Багдаде все спокойно...
* * *
Если бы царевна Будур знала, что из-за нее творится такое! Она сейчас
же побежала бы на базар, чтобы самой все посмотреть. Но она ничего не знала
и расхаживала по дворику Аладдина.
- Ну, мне пора... - сказала она наконец.
- Подожди... - сказал Аладдин. - Я хотел еще тебе сказать... - но не
решился сказать то, что хотел, и умолк.
Царевна весело рассмеялась. Аладдин вспыхнул.
- Чего ты смеешься?
- Я знаю, что ты хочешь сказать... Это мне говорили семнадцать принцев,
и я всем отказала... Бедненькие, бедненькие...
Аладдин помолчал. Потом грустно спросил:
- Значит, "нет"?
- Почему "нет"? - сказала царевна. - Попробуй, пойди к моему отцу,
посватай меня.
- И ты скажешь "да"?! - подпрыгнул от радости Аладдин.
- Как будто я сама знаю, что я скажу. Что придет в голову, то и скажу!
- Царевна зде-есь!.. - раздался торжествующий вопль.
На заборе сидел стражник и отчаянными жестами звал других.
Не успели Аладдин и царевна опомниться, как во дворик ворвались
стражники.
Первым вбежал Мубарак - сын везиря. У него была очень маленькая голова,
а на шапочке качалось павлинье перо.
- Вяжите его! - сказал Мубарак, вцепившись в Аладдина.
Стражники набросились на Аладдина и связали.
Из-за сарайчика выбежала Зубейда.
- Что вы делаете?!
Мубарак вгляделся в связанного Аладдина.
- Это опять ты?! Ну, на этот раз не уйдешь!..
Царевна топнула ногой.
- Сейчас же отпустите его! Слышите?!
Но стражники уже уволокли Аладдина.
А царевну Мубарак вежливо взял под локоть.
- Да простит меня царевна Будур... - И увел со двора.
На пороге стояла потрясенная мать.
Стражники шарили по всему дому, они хватали все, что можно утащить.
Чья-то подошва прошлась по книжке Аладдина, отпечатав на картинке дворца
грязный след.
Зубейда смотрела, как стражники растаскивали подарки
Худайдана-ибн-Худайдана: кальян, и саблю, и шелковые халаты. Они растащили и
всю ее посуду. И все, что она напекла и нажарила.
Только старую медную лампу, валявшуюся на земле, какой-то стражник
отшвырнул ногой. И лампа откатилась к козе.
Стражники умчались. Мать выбежала из калитки и остановилась, отчаянным
взглядом провожая сына.
А во дворике лишь ветер шевелил страницы книжки Аладдина. Да аист,
щелкая клювом, тревожно летал над разоренным домом.
* * *
В тронном зале, где на стенах были развешаны щиты и кривые сабли, на
троне восседал великий султан. Рядом с ним безмолвно стоял везирь Бу-Али
Симджур. Все лицо его было в морщинах, и каждая морщина говорила о хитрости
и коварстве.
Султан поманил пальцем начальника стражи Умара Убейда и, когда тот
приблизился, спросил:
- Я что-то не могу вспомнить, ты отрубил голову тому оборванцу на
базаре?
- Нет, о великий султан, - сказал Умар Убейд, чувствуя, что его
собственная голова закачалась на плечах.
- Не отрубил?! - вскричал султан. - Почему?
Умар Убейд показал дрожащим пальцем на главного конюшего:
- Это все Мустафа! Он дернул твоего коня за узду, и мы пошли.
Султан обратил неблагосклонный взор на главного конюшего.
- О великий султан, - сказал Мустафа, скосив глаза на везиря. - Пусть
уважаемый Бу-Али Симджур вспомнит... Он занимает первое место в
государстве... Пусть вспомнит и скажет: почему я дернул узду!
И победоносно поглядел на везиря.
Тот не успел открыть рта, как вошел Мубарак. По синему полю его камзола
были разбросаны цветы, вышитые золотом и серебром, и на шапочке качалось
павлинье перо. Он что-то шепнул на ухо своему отцу - везирю.
И Бу-Али Симджур поклонился султану.
- О царь годов и времен, единственный в веках и столетиях! Твоя дочь
найдена и доставлена во дворец!
- Наконец-то! - обрадовался султан.
По знаку везиря двое стражников втащили под руки Аладдина и бросили
перед троном. Везирь сказал:
- А вот и тот оборванец, который дважды осмелился увидеть царевну.
- О султан! - воскликнул Аладдин, вставая. - Поистине удача, что мы с
тобой встретились...
Стражники подхватили Аладдина под руки и снова швырнули животом на пол.
Аладдин вскочил и сказал:
- ...Я прошу отдать мне в жены царевну Будур!
Среди придворных воцарилось гробовое молчание. Стражники сызнова
бросили Аладдина на пол, но теперь крепко держали его, не отпуская.
Султан спросил везиря:
- Что он сказал?
- Мой язык отказывается повторить... - Везирь заикался.
Между тем прижатый стражниками к полу Аладдин поднял голову и сказал
султану доверительно:
- Видишь ли, я и твоя дочь нравимся друг другу. Но царевна не пойдет за
меня без твоего разрешения...
Султан окончательно лишился слов. Придворные стояли с таким видом,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг