размышлениями и потому, дескать, там находится достаточно места для того,
чтобы сохранять сведения, поступающие из внешнего мира. В связи с тем, что
память - это удивительнейшее свойство человеческого мозга - продолжает
служить предметом пристального внимания ученых и многое до сих пор остается
даже для них неясным, мы не станем углубляться в этот вопрос, случайно
возникший по ходу повествования.
И не память мясника Рува Острига нас интересует в данном случае, она
уже сыграла свою коварную роль. Очень важно, с точки зрения дальнейшего
хода событий, что Рув всячески склонял Харви в пользу молодого ученого.
Остриг, а следовательно, и БИП рассчитывали, что, если Терри окажется зятем
Харви, нетрудно будет с помощью последнего контролировать действия ученого
и направлять их.
Свою агитацию в пользу Терри Брусса Рув продолжал в последующие дни, и
старик Харви сменил наконец гнев на милость. Каким же было его удивление,
когда, явившись однажды утром в лавку и поговорив со своим напарником о том
о сем, услышал из его уст прямо противоположное тому, о чем тот говорил до
сих пор. По словам Рува выходило, что Терри Брусс прохвост, человек,
якшающийся со всяким сбродом.
- Я еще вчера узнал, в порту, куда, как ты знаешь, ходил за билетом на
пароход для Мальвиры, она же едет в Хейпстон. Я тебе говорил.
- Ну да, ну да, так что? - торопил его Харви.
- Но мне не хотелось говорить тебе. Ты понимаешь сам, как неприятно
выкладывать другу невеселое. Встретил я в порту одного знакомого. Когда-то
знал его. Теперь он профсоюзом заворачивает. Одним словом, сам понимаешь,
чего стоит этот народ и чего они хотят. Что мы с тобой делать будем, если
они передадут магазины государству, а нас сделают служащими?.. Он мне и
сказал, что этот твой... Брусс - самый красный из красных и дорога ему,
если повезет, то на каторгу, а может, и на атомный стул. Ты читал, как их
теперь взрывают, чтобы следа не осталось?
- Читал, читал, - растерянно сказал Харви и, томясь до закрытия лавки,
ушел домой в глубоком раздумье. Он, однако, не стал в этот день ничего
говорить дочери, хотя уверенность его в правильности выбора зятя
основательно поколебалась.
Но то, что произошло на следующий день, повергло старика Харви в омут
сомнений, а потом и окончательно утвердило в решении разорвать союз,
вот-вот готовый было скрепить навечно судьбу его дочери и молодого ученого.
В двенадцать тридцать у мясной лавки на 42-й улице остановился
роскошный "Цурбикс". Харви взглянул на висящие в лавке туши, определяя,
какой кусок отвесит сейчас покупателю, явившемуся в таком роскошном
автомобиле.
В магазин вошел высокий, атлетического вида мужчина в коричневом
пальто и такого же цвета шляпе. Не замечая Острига, словно его нет в лавке,
он подошел к Харви, но, к удивлению последнего, не попросил отвесить кусок
баранины или переднюю свиную ляжку, а сказал так, словно всю жизнь был
знаком с Харви и расстался с ним полчаса назад, условившись, что заедет за
ним, чтобы позавтракать в соседнем ресторанчике:
- Вы поедете со мной.
- Куда? - полюбопытствовал Харви.
Вместо ответа вошедший отвернул лацкан пальто, и Харви ослепил большой
значок агента БИП.
Уходя из лавки, Харви взглянул на Рува печальными глазами овцы,
которая, подчиняясь стадному чувству, идет за бараном-наводчиком на убой. У
него только и хватило мужества, чтобы трясущимися губами вымолвить:
- Последи за моей малюткой.
Можно себе представить, что испытывал старик Харви, когда
атлетического вида мужчина довез его до серого здания, поднялся с ним по
широкой лестнице на третий этаж и, пройдя по нескольким мрачным коридорам,
ввел его в огромный кабинет, где восседал солидный мужчина, по всему видно,
располагавший властью, не дарованной простым смертным.
Старика Харви принял уже известный Гарри Бах-бах. Не надо обладать
особыми психологическими данными, чтобы с первой минуты распознать в
мяснике Харви человека, не только не хватающего с неба звезд, но не
покушающегося и на менее далекие небесные светила. Тем более, что Бахбах
располагал достаточной информацией о нем из донесений Ост-рига.
Поэтому Бахбах, не надеясь выведать у него что-нибудь путное об
открытии Терри Брусса, взял, как говорится, быка за рога. Харви, сам не раз
по роду своей профессии применявший этот прием по отношению к рогатым
существам, обреченным на заклание, понял теперь, как тягостно испытывать
приближение ножа мясника к своему горлу. А именно так и повел себя Бахбах в
отношении своей жертвы.
- Итак, нами установлено, что вы вступили в преступную связь со
злокозненным типом из числа, элементов, покушающихся на основы нашего
государства.
- Кого вы имеете в виду? - опешил Харви.
- Небезызвестного вам Терри Брусса, использующего изобретенный им
прибор для уголовных махинаций и, главное, в интересах государств, которые
являются нашими врагами.
- Неужели? - пролепетал Харви.
- Вы, может быть, станете утверждать, что не знакомы с этим типом?
- Не-ет...
- Не знакомы? - грозно переспросил Бахбах.
- Нет... Я имел в виду, что не стану утверждать. Знаком.
- И вы, разумеется, знали о его открытии?
- Да.
- И не уведомили об этом власти?
- Но я...
- Ну, конечно, этот проходимец настолько пришелся вам по душе, что вы
решили выдать за него замуж свою дочь, словно не могли подобрать ей лучшей
партии.
Бахбах вонзил нож в самое сердце жертвы. Ведь только об этом и думал
все время Харви. Вид денег, выложенных Терри на стол во время именин,
затуманил мозги старика, но в душе он по-прежнему предпочитал иметь зятем
более достойную личность.
Харви низко наклонил голову. Но Бахбаха отнюдь не расчувствовал вид
молча кающегося человека. Не желая тратить времени на обработку жертвы,
оказавшейся в его руках, он продолжал еще более суровым тоном:
- И такого мерзавца не разглядеть! - воскликнул он, постаравшись,
насколько это было в его силах, придать голосу трагедийные ноты.
- Но Терри казался хорошим, он всем так нравится, - промолвил Харви.
- Кому всем? - строго спросил Бахбах.
- Руву... Мы с ним вместе работаем в мясной лавке...
Улыбка мелькнула на губах Бахбаха, но подавленный допросом Харви,
разумеется, не заметил ее.
- Так-так, значит, вы утверждаете, - Бахбах начал рисовать чертиков на
чистом листе бумаги, и Харви решил, что это уже составляется приговор, -
что ваш друг Рув поддерживает нелояльные...
- Нет, нет, извините, я не то хотел сказать, - спохватился Харви. - Он
ничего не знает о политике, он просто так сказал, что это... ну, парень,
который не водится черт знает с кем...
- Ах, так! - прервал его Бахбах. - Тогда взгляните на это.
И выложил перед стариком Харви, который и так уже едва соображал, что
с ним делается, пачку фото-iрафий, запечатлевших Терри в обществе Марин
Беллоу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
И это был второй просчет господина Бахбаха или, точнее, Бюро
исследования поведения. Нам думается, что будь на месте Бахбаха другой
человек, он, по всей вероятности, тоже просчитался бы. Ибо, занятые
поисками всего, что, с их точки зрения, является предосудительным, они
перестают верить в существование добропорядочных, честных людей,
поставивших себе за правило оставаться чистыми в этом мире, где так много
грязи, обмана, лицемерия.
Когда разъяренный Харви попросил Бахбаха отдать ему открытки, пообещав
самому расправиться с дочерью и с подлецом, которого она ввела в дом,
Бахбах великодушно согласился. Старику помимо всего подумалось, что он
изъял из рук такой страшной организации, как БИП, снимки, в той или иной
степени компрометирующие его дочь. Сообразить ли ему было в такой момент,
что в распоряжении Бахбаха имеется пленка, с которой можно сделать
бесконечное множество отпечатков? Но, сделав уступку Харви, Бахбах взамен
попросил его подписать документы, которые, с одной стороны, характеризуют
Терри, как бессовестного соблазнителя честных девушек, а с другой -
показывают Харви, как истинного патриота, реем своим существом с первого
дня чувствовавшего в молодом ученом врага государства.
Можно себе представить, в каком состоянии явился Харви домой и каким
юном он разговаривал с дочерью. Следуя методам, позаимствованным у Бахбаха,
он сначала в общих чертах изложил сведения политического характера о Терри,
ставшие ему известными якобы из уст одного знакомого.
Это, однако, не возымело на дочь того действия, какое ожидал Харви. Ни
с того ни с сего Юнита принялась спокойно, терпеливо разъяснять отцу
первопричину несправедливостей, творящихся в Бизнесонии, и воспевать
героизм людей, восстающих против этих порядков. Одним словом, она понесла
такое, от чего Харви пришел в ужас, готов был сам себя схватить за уши,
повести в застенки БИП и потребовать для себя жесточайшей кары за то, что
воспитал такую дочь.
Не будучи в состоянии противопоставить дочери какие-нибудь разумные,
логичные доводы, Харви сначала призвал на помощь себе дарованный ему
природой бас. Но когда и это не возымело действия, он выложил перед дочкой
пачку фотографий.
Каким же было его удивление, когда дочь, проглядев их, как
просматривают колоду карт, спокойно спросила:
- Ну и что?
- Как что? - еще больше вскипел старик. - Он развратник! Разве ты не
видишь?
- Не развратник он, папа, - возразила Юнита. - Все это специально
подстроено, чтобы запутать его.
- Глупости!
- Мерзость! - гневно поправила Юнита отца. - Мерзость со стороны тех,
кто преследует честных людей. Сядь, папа, и успокойся. Я расскажу тебе, как
все это произошло.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Комиссия заседала в одной из рабочих комнат департамента земледелия.
Бахбах добился этого под тем предлогом, что одна из лабораторий
департамента занималась исследованиями биофизических излучений животных, и
таким образом ее консультации могли оказаться полезными при научной
экспертизе. Но в действительности Бахбах стремился к тому, чтобы повести
все дело по таким каналам, которые вызвали бы как можно меньше любопытства
и толков. Соберись комиссия в здании БИП, департамента иностранных дел или
тем более департамента вооружения, это сразу же привлекло бы сюда свору
репортеров и дело приняло бы огласку, которой БИП старалось всеми
возможными средствами избежать. Весь расчет строился на том, чтобы не дать
на заседании развернуться политическим дискуссиям, застращать
упорствующего, сломить его волю и сделать все это в условиях строжайшей
секретности.
И это был третий просчет Бахбаха.
Заседания комиссии носили характер самого обычного суда, хотя
подсудимому предоставили мягкое кожаное кресло, а судьи не были в
коричневых мантиях, как принято в Бизнесонии.
Председателем комиссии был сенатор Хамертонт известный мясоторговец
Бизнесонии, которому место в сенате досталось на последних выборах. Членами
комиссии сенат назначил: от департамента вооружения полковника Холфорда и
от Бюро исследования поведения майора Бахбаха. Экспертом по научным
проблемам выступал референт департамента земледелия и животноводства
господин Купманн.
...Глупость - не вина человека, тем более, что все на свете, как
говорится, относительно. Глупость тоже. Любой глупец может утешить себя
тем, что есть люди еще глупее его. Беда в том, что мало кто в состоянии
объективно оценить свой ум. Случаются парадоксальные вещи. Великий
мыслитель, память о котором живет в веках, произнес фразу, ставшую
исторической: "Я знаю только то, что ничего не знаю". Но есть люди, куда
более счастливые, чем он: они вполне удовлетворены тем немногим, что
даровала им природа, и жалкими крохами, которые впопыхах собрали на
пиршестве науки. На этом основании они со спокойной совестью берутся
поучать других, а в силу существующих в Бизнесонии порядков, обретя власть,
начинают понукать другими, презирать тех. кто безмерно выше их, но оказался
внизу, без власти, без прав.
Если действительно, как утверждают некоторые, существует католический
бог, то к нему и следует обратиться с вопросом, каким образом оказался даже
в таком захолустном, с точки зрения карьеры, учреждении, как департамент
земледелия и животноводства, в должности референта Фреди Купманн. Тогда,
пожалуй, уже нетрудно будет объяснить, каким образом он стал экспертом
комиссии по расследованию нелояльной деятельности гражданина Бизнесонии
Терри Брусса.
А стоит ли, собственно, подробно рассказывать это? Разве мало в
Бизнесонии примеров, когда бездарности, неучи, пройдохи, пользуясь кто
деньгами, кто протекцией, кто всевозможными жульническими махинациями,
захватывают должностные места, которые по логике, праву и даже в интересах
правящих кругов должны были бы занимать другие? Поэтому мы не станем
подробно излагать биографию Купманна и пути, которые привели его в
департамент земледелия и животноводства. Скажем только, что католический
бог сыграл в его карьере не последнюю роль.
Отец Фреди Купманна был пастором. Действуя от имени бога, он сумел
сколотить капиталец, открывший сыну дорогу в высшее учебное заведение и
соответствующие общественные круги. Авторитет пастора был достаточным для
того, чтобы его сыну после окончания учебного заведения предоставили место
в департаменте земледелия. Для дальнейшей карьеры Фреди Купманну
требовалось участие в каком-нибудь солидном деле, и оно представилось в
виде заседаний комиссии по расследованию нелояльности гражданина Бизнесонии
Терри Брусса, куда опять-таки не без помощи пастора, выполняющего, как
известно, прямые директивы католического бога, Фреди попал в качестве
консультанта по научным вопросам.
В целях объективности следует сказать: когда Фреди было предоставлено
слово на заседании комиссии, он вначале вполне оправдал возлагавшиеся на
него надежды, Фреди с большим пафосом говорил о патриотическом призвании
ученого служить своему отечеству и гневно заклеймил тех немногих
представителей науки, которые во имя эгоистичных, личных интересов или, что
еще хуже, в угоду враждебным силам отказываются отдать свои знания делу
прогресса отечественной науки и укрепления вооруженных сил, стоящих на
страже мировой цивилизации.
Когда же дело дошло до научной части проблемы, интересующей комиссию,
у Терри Брусса создалось впечатление, что перед ним невежда, если не
сказать просто дурак. Разъясняя членам высочайшей комиссии научную сторону
дела, Фреди Купманн начал с того, что поставил под сомнение саму
возможность осуществления передачи мыслей на расстояние.
- Я ознакомился со всеми исследованиями, - заявил с апломбом Фреди, -
которые велись в этой области на протяжении ста лет, и установил, что за
это время не было передано на расстояние от одного мозга к другому ни одной
фразы.
- Что вы ответите на это? - обратился к Терри Брусу
председательствующий господин Хамертон.
Терри вначале изумило невежество эксперта и возмутил его апломб, но
потом он подумал, что это, возможно, специально задуманный ход, и вступил в
дискуссию.
- С таким же успехом мой коллега, - сказал Терри, - мог бы утверждать,
что за многие тысячелетия до наших дней люди не сумели разгадать тайну
атома.
- Но никто до сих пор не сумел объяснить природу парапсихологии -
науки, на которой вы базируетесь. Ибо основана она на явлениях, которые
невозможно объяснить. Они необъяснимы, находятся в сфере мистики и
божественных влияний.
- Насколько мне известно, - возразил Терри, - были еще совсем недавно
люди, подобные моему оппоненту, которые не верили в радио. То, что неведомо
человеку сегодня, может быть, и будет познано им завтра, послезавтра.
Спор то затихал, то разгорался. (На это, заметим в скобках, и
рассчитывали организаторы судилища, "подсунув" ученому Фреди Купманна и
соответствующим образом проинструктировав его, чтобы попытаться между делом
выпытать у подследственного хотя бы какие-нибудь подробности устройства
аппарата).
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг