не включает?
- Вы меня очень точно поняли... Ну, конечно, следует поправиться, я лично
этого явления никогда не видел... Об этом говорится только в тех документах, к
которым у меня был допуск. Так что я не могу быть абсолютно уверенным...
- Понятно, - сказал Ягер и отвернулся.
- Но сейчас у нас есть уникальная возможность! Господа, есть уникальная
возможность все проверить. Именно сейчас та неделя... Правда, самый ее конец...
- Я вам напомню, профессор, что у нашей экспедиции несколько иные цели, -
сказал Фрисснер.
- Одно другому не мешает, так или иначе нам придется тут задержаться, хотя
бы на один день. Вы должны отдохнуть. И шоферы грузовиков тоже. И вода... Нам
ведь нужна вода. Запчасти... Горючее...
- В логике вам не откажешь. Черт возьми, где-то тут должна быть
комендатура...
- Обязательно должна быть, штурмбаннфюрер, - сказал Ягер. - В этих местах
добывают соду. Итальянцы не могут оставить такое место без присмотра, и
растрясти их на жратву и железяки мы сумеем.
- Называйте меня капитан, - проворчал в ответ Фрисснер. - Если я не
ошибаюсь, вот та куча мешков с песком должна олицетворять собой нечто вроде
блокпоста.
- Похоже на то, - подал голос Богер. - По крайней мере, пулемет там стоит.
Один.
Когда машины подъехали к блокпосту, из-за мешков показалась голова
часового.
- Макаронники, - констатировал Ягер. - Жирная рожа, с которой только что
не капает оливковое масло.
- Не забывайте, что они все-таки наши союзники, - без особого энтузиазма
напомнил Фрисснер, выбираясь из автомобиля.
- Интересно, как такое можно забыть? - Ягер последовал вслед за ним.
- Дежурный?
- Si?
- Говоришь по-немецки?
- No... Doice? - Часовой совсем выбрался из-за мешков. Солдат был одет в
форму итальянских парашютистов, которая висела на нем бесформенным тряпьем. Ни
форменного кинжала, ни знаков отличия Фрисснер рассмотреть не сумел. Сущий
бандит, право...
- Макаронник...
- Союзник, - вставил свое слово Ягер.
- Вместо того чтобы язвить, могли бы пообщаться с этими остолопами. В
число ваших талантов знание итальянского не входит?
- Входит. Правда, не в полном объеме.
- Так какого же черта вы тут комедию ломаете?
- Не смог отказать себе в таком удовольствии, - и Ягер перешел на
итальянский. - Солдат, нам нужно говорить с твоим начальством. Мы немецкие
офицеры, нам нужна вода. Понимаешь?
Итальянец радостно осклабился и что-то залопотал.
- Что он говорит?
- Что-то говорит, - задумчиво сказал Ягер. - Только я не понимаю, что
именно. Он говорит слишком быстро и ко всему прочему он, кажется, с Сицилии
Деревенщина. Дома пас коз, наверное, а теперь жрет туг чеснок... Ч-черт, воняет
как! Да, точно с Сицилии.
- А это как влияет?
- Акцент, - пояснил Ягер, пока солдат изливал на них потоки одного из
самых экспрессивных языков планеты. - Послушай, солдат. Мне нужен сержант. Или
лейтенант. Понимаешь? Нет, нет... Говори медленней, я плохо понимаю.
- А! - Итальянец вскинул палец кверху и с резвостью породистой лошади
ускакал за мешки.
- Вот так просто оставить свой пост... - Фрисснер покачал головой. - Боже
мой, и это наши союзники. Честное слово, будь нашими союзниками русские,
порядку было бы больше.
- Вы соображаете, что говорите? - тихо пробормотал Ягер.
- Соображаю. Вы были на Восточном фронте?
- Нет, а вы?
- И я не был, слава богу. И не хочу. Но все, что я слышал, говорит скорее
не в пользу итальянцев, а в пользу наших противников.
- Забудьте! Все русские отравлены еврейско-коммунистической заразой. Это
уже совсем не тот народ.
- Да, но совсем недавно расовая доктрина признавала в них арийскую кровь.
- Рабочие арийцы? Я слышал об этом... Но сионизм слишком глубоко пустил
там свои корни. Равно как в поляках и прочих неполноценных народах славянской
группы.
- Еврейский вопрос.
- Вы что-то имеете против?
- Ничего, особенно после Веймарского мира и сопутствующего этому голода. В
то время я только-только окончил университет в Кельне... Знаете, Людвиг, я едва
не умер. Студенты вообще не особенно отличаются избыточным весом, а тут еще
голод. Я подхватил грипп. Как и многие на тот момент... У моего отца не было
средств, чтобы купить пенициллин на черном рынке по тем ценам... С тех пор
ненавижу спекулянтов. Отец отважился на ограбление. Нашел деньги, успел купить
лекарства... И не дожил до суда. На момент ареста он слишком ослабел от голода.
- У вас был хороший отец, - сказал Ягер, рассматривая мешки с песком. - Я
вам сочувствую. Он сделал то, что должен был сделать. Тем более вы должны
понимать, что народ, одурманенный коммунистической отравой, не может быть
союзником рейха.
- Да, конечно. И если бы положение в России не изменилось с 1917 года, я
бы с вами не спорил. Ягер с удивлением посмотрел на Фрисснера.
- На каком факультете вы учились?
- На историческом.
- Это кое-что объясняет. Так где же эти чертовы макаронники?!
- Эти чертовы макаронники здесь, - коверкающий немецкие слова голос
прозвучал откуда-то сверху.
Ягер и Фрисснер подняли головы и увидели высовывающийся из пулеметного
гнезда торс лейтенанта итальянской армии. Его лицо выражало крайнюю степень
неудовольствия.
- Итак, чего же вы замолчали? - поинтересовался итальянец.
- Не забывайтесь, лейтенант, - сказал Фрисснер. - Мы выше вас по званию.
- И что? Это должно меня сильно напугать? В этой чертовой пустыне может
пропасть даже генерал, и никто об этом не узнает. А вы в штатском, и сам черт
не разберет, кто вы такие.
- У нас достаточно людей, чтобы не пропасть в пустыне, - сказал Ягер. -
Ваши беспокойства излишни.
Итальянский лейтенант прокашлялся и исчез. Вскоре он выбрался из низкого
отверстия в мешочной баррикаде, которое должно было олицетворять собой дверь.
- Ваши документы, господа.
Внимательно изучив бумаги и особенно задержавшись на бланке из канцелярии
генерал-губернатора Триполи, итальянец проворчал:
- Ваши документы в порядке. Но тем не менее не слишком распространяйтесь о
"тупых макаронниках". Не все мои солдаты понимают немецкий, но почти все
сначала стреляют, а потом смотрят бумаги. Проезжайте. И, пожалуй, я дам вам
совет. Будьте осторожны. Сегодня последняя неделя какого-то религиозного
местного праздника. Все эти чернозадые арабы как с ума посходили. Говорят, что
сегодня в этот город приходит какой-то их пророк. Я, конечно, в это не верю, но
на всякий случай гарнизон находится в боевой готовности. Знаете, местные
партизаны не так плохи, как о них хотелось бы думать... Многих из них мы сами
учили в военных школах в свое время... Так что держите свои бумаги наготове, их
могут спросить в любой момент. Завтра все должно закончиться.
- Мы не собираемся задерживаться так долго. Нам нужна только вода.
- Этого тут предостаточно. Проезжайте. И лейтенант закричал что-то
по-итальянски. Откуда-то из-за мешков ответили, и ободранная полосатая палка,
заменяющая тут шлагбаум, начала подниматься.
- Боже мой, - сказал Фрисснер, когда они с Ягером возвращались к "фиату".
- Это у них называется "гарнизон в боевой готовности". Любого немецкого
солдата, оставившего пост в такой ситуации, ждал бы расстрел.
- Макаронники... - философски заметил Ягер. - С другой стороны, они тут
давно и им виднее.
- Мне уже плевать. Я хочу спать. - Фрисснер сел за руль. -
Проконтролируйте вопрос с водой, Людвиг.
- Да, конечно.
- Ну что? Праздник воды еще идет? - Профессор был похож на фокстерьера,
который учуял запах крысы. Правда, у фокстерьеров не бывает таких красных глаз,
опухших век и трясущихся рук. У фокстерьеров вообще нет рук... Эта мысль
показалась Фрисснеру смешной, и он с трудом подавил хихиканье, сказав:
- Идет. Но перемещения по городу ограничены. Тут небезопасно...
- Но ведь в городе должен быть итальянский гарнизон.
- Именно поэтому, - непонятно для профессора сказал Фрисснер, а Ягер
коротко кивнул.
50
И воззвали они к своему приятелю, и
тот взял и убил.
Коран. Месяц. 29 (29)
- У меня есть инструкции, полученные в Берлине, и я не могу ничего
рассказать. Да вы и не поймете. Я посвятил этому всю свою жизнь, - гордо сказал
Корнелиус.
- Скажите хоть вкратце, что нам там понадобилось, - повторил фон
Акстхельм.
За линию горизонта опускалось багровое солнце, на костерке кипел и булькал
котелок с кофе. Подполковник Альтобелли сидел, накинув на плечи одеяло, и
слушал, как немцы пытаются разговорить сухаря профессора на предмет того, что
он собирается искать в Эль-Джауфе. Корнелиус не сдавался.
- Ваше дело - копать, если я скажу, и не копать, если я не скажу. Именно
так. Вам, если не ошибаюсь, ведено слушаться меня во всем, что касается
археологических изысканий.
- Хорошо, хорошо, - примирительно сказал обер-лейтенант Мирш, - Будем
копать. Только если доедем без приключений.
- Думаешь, можем наткнуться на британцев? - спросил Кельтен.
- Запросто. На разведотряд... Если у них будет танк или два, наша песенка
спета.
- Мы можем удрать от танков.
- На этих рыдванах?
- Напрасно ты так, хорошие машины, - заступился за "бедфорды" Кельтен. -
Но танк может и догнать... А если они успеют выстрелить и попасть, то и
догонять будет некого.
- Прекратите. - Фон Акстхельм поморщился. - Солдаты слушают.
- Ничего они не слушают, дрыхнут они, господин капитан, - хихикнул Мирш.
- Нам тоже пора спать. Пьем кофе и на покой, - велел фон Акстхельм. Но
Мирш не унимался.
- А вы что думаете, господин подполковник? - спросил он, повернувшись к
Альтобелли. Тот зевнул и признался:
- Я тоже за то, чтобы идти спать.
- Да я не о том. Я об англичанах.
- По пустыне сейчас кто только не шатается... - уклончиво сказал
Альтобелли. - Вспомните хотя бы вчерашнюю историю с бомбардировщиком.
История и в самом деле была странная. Ближе к вечеру, часов в шесть,
довольно далеко от них к западу над пустыней с ревом пролетел самолет, который
подполковник опознал как британский бомбардировщик "бомбей". Что он мог делать
так далеко от побережья, от аэродромов, куда летел и где планировал сесть -
осталось загадкой. Отряд он, кажется, не заметил, а если и заметил, то никак
этого не выказал. Возможно, самолет попросту заблудился, такое теоретически
могло случиться...
- Нужно было и нам лететь на самолете, - сказал Мирш.
- Прогулка была бы не столь познавательной, - возразил Кельтен. - В школе
мы тоже ходили в поход в горы пешком, хотя могли бы поехать туда на поезде или
автобусе.
- То в школе...
- Кофе готов. - Кельтен снял котелок с огня. - Давайте ваши кофейные
чашечки, господа. Кому сливки, булочки?
Роль "кофейных чашечек" исполняли металлические кружки, сливок -
консервированное сгущенное молоко, а булочек - твердые, как пемза, галеты, но
ритуал оставался неизменным. Это было своего рода развлечение, маленькая
радость перед сном, и даже Корнелиус прихлебывал напиток с довольной ухмылкой.
Альтобелли выпил две кружки и подумал, что сегодня не нужно. Только не сегодня.
Завтра с утра, в дороге, но только не сегодня, потому что ему начинали
нравиться эти люди, которых он заранее предал.
51
Те, которые противятся Аллаху
и его посланнику...
Коран. Препирательство. 21 (20)
Муамар, как только отряд вошел в город, растворился в лабиринте улиц,
словно бы его и не было. Юлиусу Замке показалось, что на лице проводника
застыло крайне обеспокоенное выражение.
Ягер долго и, на взгляд Замке, бестолково гонял солдат за водой, заполнял
пустые канистры, посылал самого молодого солдатика в расположение итальянского
гарнизона за новыми емкостями взамен пропоротых и тех, которые уже было
невозможно починить своими силами.
- Шевелитесь, шевелитесь! - поминутно орал штурмбаннфюрер. - Что вы
застыли? Это вода, а не помои, живее! Сами будете потом пить и радоваться!
Нужно было отдать Ягеру должное - каким-то образом знал всех солдат по
именам и, обращаясь к ним, ни разу не ошибся.
- Вы, Ханке! Что вы мечетесь, как таракан на раскаленной сковороде?! Что
вы мечетесь? Попадайте в ритм цепи! Попадайте! Человека не хватает? Меня это не
волнует, а на качестве работы это не должно сказываться вообще!
Людвиг нашел где-то прутик и теперь в такт своим словам щелкал себя по
ноге, словно стеком.
- На счет раз подняли, на счет два приняли пустую емкость, неужели это так
сложно для вас, Герниг?
Солдаты потели и ощущали себя словно на плацу во время строевой муштры.
Один только унтер Обст стоял в сторонке и наблюдал за работой. На лице
унтер-офицера не отражалось ничего, и было сложно понять, что же он думает обо
всей этой процедуре.
- Итальянский майор не дал канистр! - Это вернулся молодой солдатик,
посланный в штаб к союзникам. - Он говорит, что нужно было лучше стеречь -свои
и не подставляться этим тупорылым арабам.
- Что? Так и говорит? А какого черта вы рассказали ему о ночной стычке?
Обст! Примите командование, я совершу визит в расположение наших союзников, -
и, размахивая импровизированным стеком, Ягер удалился вслед за молодым
солдатом.
Замке понял, что другого такого удобного момента может не представиться.
Фрисснер спал в "фиате", Богер и Каунитц что-то снова разбирали в
двигателе, ругались и звякали ключами, остальная команда занималась водой. И
все это происходило в городе, который праздновал событие, случающееся только
раз в три года.
Профессор сделал несколько осторожных шагов в сторону ближайшего проулка.
Потом еще несколько.
А потом и вовсе смело шагнул в пыльную суету.
Собственно, прохожих тут было мало. Эта часть города была огорожена
небольшими баррикадами и контролировалась итальянским гарнизоном. Ничего
интересного тут произойти не могло, поэтому Замке направился туда, откуда
слышался шум многоликой толпы. Ближе к центру.
Блокпост профессор миновал довольно легко. Возле сторожевой будки никого
не было, только откуда-то изнутри слышалась скорострельная итальянская
тарабарщина.
Замке прошел приблизительно квартал, прежде чем понял, что вокруг все
переменилось. Уличная толчея стала гуще, шумнее. Кто-то кричал, дергал Юлиуса
за рукав, что-то предлагал - не то диковинные и неудобоваримые на вид сушеные
плоды, не то какие-то амулеты. В пыли сидели нищие, а может быть, святые
дервиши. Вдоль стен стайками стояли женщины, о чем-то переговариваясь.
Еще через два квартала этого человеческого ада Замке почувствовал, как
воздух внезапно пропитался влажностью. От этого удивительного контраста стало
трудно дышать. Это ощущение было настолько неожиданным и настолько необычным
для африканской пустыни, что Юлиус остановился, нерешительно оглядываясь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг