тут...
- Коля, тут дикари жили...
- Дикари... А картошку сажают, лук сажают... Нет, Вовка, тут другими
делами пахнет. Точно тебе говорю - или белогвардейцы, или бежали уголовники.
- Может быть, сразу в жилуху?
- В жилуху... но только не сразу. Давай поднимемся наверх, посмотрим.
- Думаешь еще найти?
- Кто знает...
Во всяком случае овраг друзья покинули с рекордной скоростью - там было
очень неуютно.
- Давай вверх.
По-прежнему ныли руки от напряжения и тяжести оружия; опять был по пояс
орляк, опять жарко, тихо, напряженно. Все круче и круче подъем. Зная Саяны,
друзья были уверены - скоро подъем уже кончится, будет узкий длинный хребет,
скалы и деревья между скал. В лицо пахнуло ветром - вот он, хребет.
- Смотри!!
Коля мог бы не хватать Володю за руку. Володя не хуже увидел километрах
в трех, не больше, хобот дыма над лесом, над хребтами. Кто-то жег костер на
соседнем хребте, между деревьев.
- Может быть, уходим, Коля? Что здесь люди есть, мы уже знаем...
- Не-ее... Давай попробуем подойти... Этого, в хибаре, упустили. Так
хотя бы этого накроем.
- А если их много?
- А фактор внезапности?
Коле самому понравилось слово, и он гордо повторил:
- Фактор внезапности...
Володе очень не хотелось идти дальше. Тихий ясный полдень, лес, горы,
орляк... За всем этим чувствовал Володя какой-то неясный подтекст. Что-то
происходило, а он сам не мог понять, что именно. Чьи-то глаза смотрели из-за
пихт и кедров... Хорошо, если глаза людей. Кто-то мог появиться в любую
секунду, и хорошо, если на расстоянии. Хорошо, если ничто не взметнется
прямо вот сейчас, из орляка...
Наверное, если бы смог Володя посмотреть прямо в глаза Николаю, смог бы
твердо и ясно сказать, что рисковать очень глупо, что их и так уже видели,
что неизвестно, сколько здесь бандитов, и что их священный долг - скорее
придти и все рассказать... Наверное, в этом случае все могло бы кончиться
иначе. Потому что ведь и храбрый Коля не был так уж уверен в том, что к
костру надо подходить.
Но во-первых, оба они были еще очень, очень молоды - и Володя, и Коля.
Оба они еще доказывали - и себе, и друг другу, и всему вообще человечеству,
что они - сильные и храбрые, умные и крепкие и ничего не боятся.
А во-вторых, Володе ясно представился режимный майор... Коля, значит,
хотел напасть на белогвардейцев, уголовников и бандитов... А Володя, значит,
вовсе не хотел на них попасть... Так-так... Неизвестно, конечно, стал ли бы
режимный майор делать такие выводы... И стал ли бы он вообще делать какие бы
то ни было выводы... Но ведь мог же?! Очень даже мог. А недоверие органов -
это допуск к картам, материалам, документам. Это - назначение на должность.
Это - допуск к своей экспедиции. Это - право защитить диссертацию.
- ...Пошли!
Вроде бы рассекала склон некая складка, тоже проделанная водой.
Друзья шли, стараясь ступать бесшумно, производя много лишнего шума
именно поэтому. В одном месте Коля с треском плюхнулся в кустарник, словно
сорвался с места марал.
Совсем близко этот костер, и Володя вдруг с отчаянием почувствовал, что
нет там никого, возле огня.
- Ну!
Бешеным рывком, задыхаясь, чуть не по пояс в орляке, выметнулись
наверх, поводя стволами ружей. Сами чувствовали себя последними дураками.
Наверху и впрямь никого не было. Выбрасывая клубы дыма, тлела большущая
куча хвороста, заготовленная, надо полагать, заранее. Куча была завалена
грудой свежесорванной травы, а внутри все еще горело жарко, сухими прутьями
и сучьями. Сделано все так, чтобы горело много часов и без всякого участия
человека.
А на другом хребте, дальше от реки, тоже колыхался другой дым. Совсем
близко, от силы в километре, как будто хобот смерча качался над полуденной
тайгой.
Полуденной?! Было почти пять часов. Куи... Куи... Куи... Куи... -
пронзительно кричала птица. Коршун делал круги над хребтами, ловил крыльями
восходящие потоки. Если уходить, не так много времени остается до темноты. И
ужасно захотелось пить...
- Коля... Ты сам видишь, нехорошо тут...
- Влипли, как пацаны... - и Николай выругался тоскливо и грязно.
- Почему "как", Николаша?!
- Ладно, хватит базарить, бежим...
Не тратя времени, ломанулись обратно. Бог мой, как им хотелось пить!
Никто не побывал на том месте, где друзья заметили первую просеку, свернули
с прежнего маршрута. Озираясь, посидели у воды.
- Ну, двинули?!
- А то...
Шли, пока темнота не стала скрывать предметы, часов до 10 вечера.
Отмахали километров двадцать пять. Надо было вставать на привал: ночью по
тайге ходить опасно. И так уже раз кто-то сверкнул зелеными глазами из
темноты, рысью протрухал в сторону от людей. А в другом месте кто-то
высокий, с рогами, стоял буквально в нескольких метрах, и хорошо, что не
напал, так и стоял... А если бы все-таки бросился?!
- Слушай, а ведь голоса у сов звучат как-то странно, а?
- Ох, не пугай... Разве странно?
- Ну вот, послушай... Вот, слышал? Это - как обычно. А в прошлый раз?
Гораздо гуще, тяжелее звук... Так совы пока не говорят, так они будут
осенью...
- Коля, может, не будем спать ночью?
- А на что завтра будем похожи? Завтра бежать и бежать. Нет, надо до
света поспать.
- Тогда давай по очереди сторожить.
В темноте Володе было страшно. Крики сов странным образом окружали
место, где они поставили палатку. Костра, естественно, не жгли, растворились
в безлюдной тайге. Но чувствовал Володя, что кто-то видит их, следит,
наблюдает.
Часа в три, незадолго до рассвета, Владимир толкнул Колю:
- Вставай!
И сам молча нырнул в палатку, поспать хотя бы немного.
Все началось через час - уже белела полоска на востоке. И началось все
так быстро, что Николай не успел поднять оружия. Заметил движение сбоку,
успел сделать одно движение - поднять ружье почти к плечу. И тут же толкнули
с другой стороны, ружье бабахнуло в пространство, и долго отдавалось эхо,
все удаляясь во все стороны. Тот, с боку, налетел, вцепился - хотел,
вражина, брать живьем. Развернуть ружье Коля не смог, не было места; к тому
же в него еще вцепились сзади, потом за ноги, и он упал лицом вперед, и на
спину, между лопаток, впрыгнул кто-то и захватил шею, и стало невозможно
дышать. Из-под Коли тащили ружье, его обшаривали, мяли, тискали, лезли в
карманы, в голенища сапог, обдавая волнами удивительных запахов.
Вот теперь, наверно, будут вязать... или сначала оглушат по голове?
Николай напрягся, стиснул зубы.
Рядом так же возились с Володей. А тут вдруг слезли со спины,
совершенно отпустили ноги. Николай рывком сел. Его держали за руки, с обоих
сторон, но это было и все. В холодном сером полусвете Николай увидел
небольшую толпу, состоявшую из очень странных людей... И вела себя толпа
тоже странно.
Вроде бы русские - типичные лица, бороды, всклокоченная шевелюра...
Вообще уж очень заросли, даже и для лесовиков. Одеты тоже странно - кто в
ткани, а кто и в шкурах. Куртки из шкуры - на плечах почти у всех. Трое
держат ружья, но еще трое - и луки.
И выражения лиц, глаз... не угрожающее, нет, не злое... Но взгляды,
жесты дикие необычайно, и странные. Все подчиняются пожилому, крепкому,
почти кубическому по габаритам. Он и без ружья, и без лука.
Этот главный и нарушил тишину:
- Вы пошто сюда пришли?
- Мы геологи. Разведку проводили.
И сразу же два вопроса, уже не от главного:
- Геологи? Вы мосты строите?
- Разведку? Кого разведывать идете?
Главарь поморщился:
- Не мешайтеся... Вы нас искали? Нашу деревню разведывать шли?
- Мы и не знали, что здесь есть деревни... Мы золото разведывали. И
полиметаллические руды.
- Поли... металли... Мудрено. Объясните еще раз.
- Это руды, где есть разные металлы.
- Например, и олово, и медь? - проявил понятливость вожак.
- Мы и такие нашли, и где сразу по три металла, по четыре. И золото
находили.
- Такие места и мы знаем. А зачем по Желтоводью шли?
- Тоже золото искали, руды...
- И где нашли?
- На тридцатом километре, на сорок пятом, где Железный ручей.
- Та-ак... Смотрите, - повернулся к своим вожак, - не врут. А если вы
бы нашу деревню нашли, тогда что?
- Мы сколько деревень проходили, и ничего... - заулыбался Николай. -
Чем ваша-то деревня такая особенная?
- Чем... А тем, что тайная она деревня. И знать про нее не полагается.
Вот чем. Теперь понятно?
- Мы слыхали про такую деревню... Что ушла от коллективизации и до сих
пор живет... Мы думали - слухи.
- Как видите, не слухи. Мы когда ушли? - спросил вожак. Вроде бы его
вопрос был откровенно риторический, но народ стал кивать головами,
подсказывать, и ответ получился уже коллективным:
- В двадцать восьмом и ушли.
- А потом второй раз ушли, - продолжал вожак, и почти хором уточняли
мужики: - В пятьдесят девятом... Шесть лет назад ушли.
- В общем, дважды сбежавшие мы, - усмехнулся вожак. - И уж коли вы
нашли нас, ребята, то выходит, путей у нас два. Или убить вас, или с собой
взять. Резать русских парней у меня рука не подымается, да и незачем.
- Девки для них есть... Охотиться станут... Глафира на выданье... Вы
стреляете-то хорошо? Наталье тоже жениха нет... Может, кузнечному делу
умеют? Огородников мало... - разноголосо ответили вожаку. Всем хотелось
взять парней с собой, резать их никому не хотелось.
- Как же так... Вся страна... огромная страна, а вы одни? - доказывая
очевидное, Николай стал чуть ли не косноязычен. - Как же жить? И зачем...
Так?!
- Зачем... От нас что хотели? Чтобы мы все обчее имели, и ничего
своего. Чтобы коммуна была - общие ложки, общие плошки; прости Господи,
общие бабы.
При упоминании непотребства многие мужики заухмылялись, а вожак всерьез
перекрестился.
- А мы знаем, - продолжил вожак, - что одни дела обчественно делать
лучше, а другие - каждому по себе. И точно знаем, что насильничать нельзя
над людьми. А над нами хотели насильничать, вот мы и ушли.
- Так вся же страна... Понимаете, весь Советский Союз признал, а вы что
же? Ну, перегибы были... Ну, что-то не так, чересчур... Но все же в колхозы
пошли! Пусть не сразу...
Вожак смотрел молча, внимательно. Может быть ждал, не скажет ли парень
еще чего-нибудь. Мужики кто ухмылялся, кто смотрел так же, как вожак.
- Во-первых, все нам не указ. Во-вторых про всех - не верю.
Всегда бывает так, что все разные, в любом деле. А в-третьих... Вот жил
у нас, в Ключах...
- Ключи - это ваша деревня? - перебил Володя. Оказывается, внимательно
слушал.
- Наша деревня... Вот жил в ней тоже один. Сказал, что не уйдет никуда.
Мол, вся страна, и он хочет быть в стране. Что, мол, в стране живут люди, и
все наши, и нельзя их бросать.
- А разве не так?!
- Погоди. Вот все ушли, Иван остался, Осередний. Осередний - это
фамилиё, - серьезно уточнил вожак. - Остался сам, с женой, с дочкой, с
сыном, с матерью. Наши потом пришли проведать, как он там? Куда ушли, Ивану
про то не сказали, но проведать пришли. И что же? - риторически спросил
вожак.
- Пришли наши и первое, что видят - голова старухи на колу сидит.
Отрубили ее и на кол, - пояснил вожак для непонятливых. - Иван с Наташей в
баньке сгорели. И не сразу сгорели. Если бы сразу - почему рука Наташи была
гвоздем к стене прибита? А Евдокия... это дочь ихняя... Евдокия в доме, на
полу. Те как уходили, ее там оставили, распятой. И все что можно с девкой
сделать, сделали. А девке-то двенадцать лет. Небось надо было им узнать,
куда остальные ушли, я так понимаю. А что не знают эти - не поверили. Вот ты
и скажи, городской, какие такие наши в стране живут? И кого нам оставлять
нельзя? Коммунистов, что ли? Так что вот, - обстоятельно закончил вожак, -
собираемся, ребята!
Заворот мозгов произошел у Николая, воспитанного на бреднях про
"зверства белогвардейцев и немецко-фашистских оккупантов". Вроде бы, вожак
готов был подождать, склонил голову... Но возразить Николай не сумел.
- Крови вашей нам не нужно, ребята. Но и чтобы про нас узнали, тоже не
нужно. Так что сейчас пойдем все вместе, и лучше не бегите, а? Потому что
грех-то мы на себя возьмем, да вам-то от того будет не легче. А что в лесу
догоним - то вы видели...
Над тайгой горела уже белая полоска. Серое на востоке распространялось
в зенит, гасило звезды. По вершинам деревьев прошел утренний ветерок, пока
еще слабенький, не сильный.
Ранним-ранним утром 15 июля 1965 года карские геологи Владимир Теплов и
Николай Сыроежкин начали путь куда-то вглубь Саянских гор.
ГЛАВА 12
Спутник земли
Весна 1978 года
Стояли тихие, ясные дни начала апреля, когда день прибывает с каждым
вечером, у стволов давно образовались лунки, и небо синее и ясное, словно
обещающее что-то. К концу дня с крыш начало уже немного подтекать, повисли
здоровенные сосульки.
Сходка была шумная, многолюдная, в конце разлили "понемножку"
самогонки. Люди расходились группами, шумно общались, размахивали руками.
Володя завел Николая за баньку, чтобы лучше разгорелось в трубках. Он давно
искал такого случая.
Тихо, задумчиво падали капли с сосулек. За спиной переговаривался
народ, расходился со сходки, и голоса, странным образом, только подчеркивали
тишину.
Самогонка в Ключах была хорошая... Даже, пожалуй, великолепная
самогонка, очень крепкая и чистая. А вот курево... Древообразный табак с
огородов дико рвал горло, и Коля сразу же закашлялся. Володя терпеливо
подождал.
- Коля... Вот я думаю, если спуститься по Черному ручью... До слияния с
Большой... Суток за двое ведь спустишься, верно?
- Ну...
- Что ну? Ты за двое суток дойдешь?
- Наверное, дойду, только зачем?
- Я так думаю, если идти вниз по Большой, дней за пять можно выйти в
жилуху... Или на деревню попадешь, или выйдешь на дорогу. Или прямо в
степную Хакасию.
- Та-ак... Володя, я так понимаю - ты этого разговора не начинал, я
тоже ничего не слышал, правильно?
- Правильно. Ты ведь не донесешь? - Николай пыхнул трубкой, на секунду
повернулся к Вове боком.
- Не донесу... Но я к чему. Летом такой путь - возможен. Не берусь
прикидывать, сколько шансов, но шанс есть. А зимой такого шанса нет.
- Зимой надо идти через перевал...
- Гм... А за перевалом?
- А за перевалом пройти гольцы, потом спускаться по Желтой. Там дорогу,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг