этой трассе очень много крутых поворотов и неожиданных подъемов. Мало кто
отправляется в этот путь к ночи, и вечером трасса в ту сторону пустеет.
Подъезжает много тех, кто возвращается с юга края; кто прошел горную часть
трассы днем, а теперь хочет только дотянуть до дома по уже знакомым местам.
Господин (или, по тем временам, - товарищ?) Н., инженер одного из
крупных предприятий, устал совершенно смертельно, вел машину уже почти что
на пределе, когда кто-то кинулся к нему почти что под колеса: девочка лет
шестнадцати-семнадцати, с перекошенным простеньким личиком. Сначала Н.
решил, что она в ночной рубашке, но выяснилось - это простыня. Девочка шла
через оживленную трассу, завернутая в простыню. Шла она странно,
приволакивая одну ногу и двигаясь как бы рывками, а на трассе оказалась так
неожиданно, что Н. едва успел ударить по тормозам.
Н. давно только искал предлога, чтобы остановиться, и сделал это с
огромным удовольствием. С таким, что даже почти не рассердился на глупую
девчонку.
- Эй! Ты чего на дорогу полезла?! Сбить же могут!
Девочка повернулась в сторону машины, так же рывками двинулась к
открытому окошку.
- Дяденька... Отпусти домой, дяденька...
- Садись, конечно, подвезу. Ты откуда?
- Дяденька, пожалей... Я девочка еще, не трогай, дяденька...
- Тьфу ты! Нужна ты кому-то, сопля! У меня жена есть, взрослая и
красивая. Давай садись быстрее, я тебя и так подвезу.
- Дяденька... Отпусти...
Только теперь господин Н., необъятного ума человек, начал замечать, что
тут что-то не в порядке и что свел его случай вовсе не с обычной живой
девочкой. Теперь полудитя стояло метрах в двух от машины, поздний закат
неплохо ее освещал, и стали хорошо видны одутловатое, страшно распухшее лицо
с каким-то, как выразился Н., невероятным выражением, странные пятна на
лице, на руке и обнаженном плече - не все скрывала сбившаяся простыня. На
очень нехорошие мысли навели эти пятна Н. и он судорожно закрутил ручкой,
закрывая окно. Впрочем, он опять прокричал что-то в духе - мол, садись,
поехали домой... но уже включил двигатель и держал ногу на педали газа - на
всякий случай.
Все такими же нелепыми рывками двигалась девочка к машине, и все виднее
становилось запрокинутое одутловатое лицо с совершенно заплывшими глазами,
страдальчески перекошенным ртом, опухшее до того, что кожа начала лопаться.
И все виднее становились неправильной формы буро-зеленые пятна на лице и
простертой руке.
- Дяденька...
На этот раз "дяденька" чересчур ясно увидел, что при звуках голоса
остается неподвижным этот судорожно стиснутый, пошедший набок рот и что
опухло не только лицо. То, что он принял за детские перетяжечки, оставшиеся
у хорошо кормленной девочки, оказалось все той же опухлостью.
"Дяденька" отпустил сцепление и двинул в объезд девочки, повел машину
на середину дороги - благо трасса пустая. Но сколько он мог еще видеть,
покойница шла и шла за ним по обочине все теми же рывкообразными, не
свойственными живым движениями.
Если верить господину Н., он и тогда, в середине 1980-х, не делал
секрета из своего приключения и рассказывал о нем довольно много. Возможно,
это и правда, потому что его координаты дал мне человек, слышавший от него
эту историю еще в те времена. Но потом у господина Н. появились двое людей
из органов и очень настойчиво советовали ему ни в коем случае не
распространяться о явлениях, которых не бывает и которые не должны
происходить в уважающем себя советском городе. Господин Н. замолчал, но
историю эту помнит очень хорошо и воспроизвел все крайне точно; было даже
предложение съездить на то самое место, чтобы показать все в лицах, но я
счел это уже излишним.
Продолжение семьи Р.
Эта семья тоже ехала с моря - в смысле, с Красноярского водохранилища,
которое у нас упорно именуют морем. Кое-где к морю есть удобные подъезды, и
там романтические люди ставят палатки, устраивают летний отдых компаниями и
семьями.
Примерно на том же месте, где и Н., отец семейства Р. остановил
машину - хотел дать детям выйти и пописать. До этого они спускались с гор,
дорога вилась серпантином, там было круто и страшно. Потом был мост, пост
ГАИ, многолюдно... А до дома еще далеко, и детям резонно выйти прогуляться в
кустики.
Стоял ранний вечер: с Бирюсы выехали заранее, чтобы не возвращаться по
темноте и вовремя уложить детей. Сын (11 лет) пошел писать сам, дочка (7
лет) пошла вместе с мамой, а глава семейства блаженно закурил, не ожидая
быстрого возвращения семейства. Но жена с дочкой прибежали почти сразу, а до
их появления из кустов доносились какие-то вопли. "Что они там, бродячего
пса увидели?!" - думал дяденька, совершенно не предполагая, что его семье
грозит опасность.
Тем не менее жена возвратилась, что называется, на рысях, таща за собой
ревущую дочку:
- Мы уезжаем отсюда!
И уже ввалившись в машину, втащив в нее дочку, с видом невероятно
оскорбленным:
- А где Иван?!
- Вон в кустах торчит... Маша, что с тобой?
- Ты, я думаю, не хуже меня знаешь! Мог бы выбрать место поприличнее!
Вконец обалдевший глава семейства уже открыл было рот, как из кустов
донеслось:
- Дяденька!
- Кто здесь?
- Дяденька, пожалей!
- Ты еще с ней тут беседовать будешь! Это же труп!
- Да помолчи ты! Кто тут?!
- Ты еще и не знаешь, кто тут?!
- Дяденька! Отпусти меня домой!
- ...Меня с детьми! Разврат! Антисанитарные условия! Моя мама!
- Дяденька...
- Папа, что тут у вас происходит?!
Они выломились из кустов одновременно: с одной стороны - пописавший и
обалдевший сын; с другой - наша старая знакомая. Вот только была она уже в
более заметной стадии разложения: кожа полопалась, из буро-черных
изъязвленных мест текла отвратительная мутная жидкость, опухшее лицо мало
походило на человеческое, а раздутый газами живот вздымал запачканную
грязью, заляпанную бог знает чем простыню, как у беременной.
И это существо еще говорило! Непонятно как, непонятно чем, но оно
говорило, расточая мольбы и жалобы, еле-еле передвигая ноги!
Тут никто не стал ждать, пока покойница подойдет вплотную, - автомобиль
рванул, когда была она метрах еще в четырех или пяти, но и то всех обволокло
облако чудовищного сладковатого смрада.
Всю дорогу до дома обсуждалось происшествие, и это обсуждение довело
главу семьи до совершеннейшего неистовства: по абсолютно непостижимой
причине жена решила, что это он, ее супруг, заманил сюда девушку,
изнасиловал и задушил.
- А иначе ну чего она ко мне пристала?! И эти разговоры про "пожалей!".
У тебя сердца нет, Геннадий! Такую молоденькую, такую милую! Как права была
моя мамочка!
Самое дикое, что женщина вовсе не имела ничего против, чтобы ее муж
кого-то душил на пустынном шоссе и в этом же месте закапывал.
- Ты же хоть смотри, кого душить!!!
Скажем, она ничего не имела против, чтобы муж задушил директора ателье,
в котором она трудилась, и большую часть клиентуры. Она категорически
возражала, чтобы муж ей изменял с посторонними девочками...
- А со знакомыми можно?
- Как ты смеешь говорить так при детях?!
В общем, она была против общения мужа с посторонними девочками, и
особенно против того, чтобы эти девочки приходили бы к ней, единственной
законной владелице супруга. Безобразный скандал почти затмил в сознании
супругов само происшествие; никому они о нем особо не говорили, потому что
супруга искренне считала своим святым долгом покрыть преступление мужа, а
сам супруг и от природы был не особенно болтлив и вообще не хотел говорить о
делах, ему не особо понятных. Вот только дети-то ведь тоже видели немало.
Мальчик, к примеру, рассказал о странном происшествии, а коли слухом свет
полнится, было уже нетрудно выйти и на него, и на его сестру (сейчас ей,
слава богу, двадцать один год!) - и уже не очень важно, что говорят или о
чем молчат родители.
Продолжение милиционера М.
Милиционер М. в конце сентября вышел на трассу с вполне понятными
целями: на крутом повороте он поставил временный знак, ограничивающий
скорость до 40 километров, и штрафовал всех, кто превышал скорость на этом
участке. У милиционера дочка собиралась замуж, нужны были деньги на свадьбу,
и М. полюбовно договорился с начальством - где ставить знак и сколько дней
собирать возле него мзду.
Был он с приятелем, тоже бывшим гаишником, который помогал частью по
дружбе, а частью за обещание славной попойки в конце, когда все деньги уже
соберут. Денек стоял ясный, холодный, и такими же холодными становились и
краски заката. Удивительно, как всегда заметно по цветам заката, холодно или
нет! Закат был розовый и лимонный, ветер - холодный, и друзьям становилось
все очевиднее - вот один из последних дней бабьего лета, наваливается зима,
скоро полетят белые мухи.
Как всегда в такой день, становилось им как-то грустно, сладко-печально
и тянуло прийти с холодка, с шуршания палого листа куда-нибудь, где горит,
стреляет дровами печка, где можно сесть за стол, разлить в кружки вино,
посмотреть в окошко на мир, стремительно движущийся к зиме...
И тут начался подозрительный шум в уже знакомом нам кустарнике,
невнятные стоны и жалобы. Потянуло таким смрадом! Что такое?! Из кустов
вываливалось НЕЧТО. Клочья багрово-сизо-черного, еле-еле замотанного в
потерявшую всякий вид, почерневшую от грязи простыню, рывками передвигались
в сторону милиционеров. Потерявшее всякую форму лицо, на котором с трудом
можно было угадать черты, готовое развалиться, с отвратительными красками
распада, и с него все еще четко неслось это "Дяденька"... Рассказ об этом я
слышал через четырнадцать лет после происшествия, и то, упоминая про запах,
милиционер изменился в лице и зажал руками конвульсивно сокращавшийся живот.
Тут бегство началось сразу, мгновенное и отчаянное: может быть,
сказалось профессиональное умение быстро оценивать опасность и так же
реагировать на нее. Отбежав где-то на километр, гаишники тормознули
какого-то проезжавшего и уехали с ним до Дивногорска. Только завтра и строго
с утра они приехали к тому же месту - забрать столбик со знаком,
ограничивающим скорость движения. Схватили его, сунули в казенную машину - и
ходу! На этот раз никто не показался из кустов, наверное, было не время.
Милиционерам и в голову не пришло рассказать о покойнице сослуживцам
или тем более подать рапорт начальству. В милиции так не полагается.
Сказано, что привидений не бывает, - значит все не бывает. Рассказываешь о
них - все ясно, крыша едет, и делать тебе в доблестных рядах нечего.
Прошло много лет, эти люди продолжали поддерживать какие-то дружеские
отношения, и им попала в руки книга "Сибирская жуть". Найти автора
большинства историй в ней не составило проблемы для бравых милиционеров, и я
услышал эту повесть. Правда, они сразу же, еще по телефону, поставили
условие - фамилий их не называть! Что я и делаю.
- Мужики, как думаете, что сталось дальше с трупом?
- Бог весть... До весны, скорее всего, не долежал... то есть, тьфу! не
доходил, распался.
Не знаю, так это или нет, но что все истории с появлением покойницы
ограничены одним летом и осенью - это факт.
Окончание
Еще в том же 1985 году по Красноярску прошел смутный слух - мол, в
спецбаньке утонула девочка. То ли сама утонула, сдуру и спьяну, то ли не
поняла, куда и зачем едет, орала, отбивалась и ее от злости утопили (или
хотели попугать и перестарались?). То ли молодежные "игры" нетрезвых ребят в
бассейне так вот для нее закончились, без чьего-либо злого умысла, -
возможен ведь и такой вариант.
Гибель девочки, скорее всего, правда. По крайней мере, уже
упоминавшиеся Лариса и Наташа с выпученными глазами рассказывали мне, что
это за девочка, откуда взялась, где жила и что именно произошло в баньке и в
бассейне. Правда, причины смерти так и остаются не очень ясными, и говорят о
них много разного, взаимно исключающего. Тогда же говорили и о странном
исчезновении трупа. Мол, когда "золотая молодежь" обнаружила, что девочка-то
мертва, великовозрастные сопляки кинулись срочно звонить папенькам и
покровителям: спасите, дяденьки (почти как их жертва)! Бегали, звонили, и
никто не остался возле бассейна, где лежал завернутый в простыню маленький
труп. Вернулись - а трупа-то и нет...
Разумеется, и эту часть истории рассказывали по-разному, со множеством
самых невероятных подробностей. Многие детали не могу не назвать высосанными
из пальца - хотя бы про огненного дракона, влетевшего в баньку и похитившего
то ли труп, то ли еще вполне живую девицу; или про то, что велели милиции
привезти труп девицы в крайком... Зачем ее везти в крайком, вы не знаете?
Вот и я ума не приложу...
Передавали эту историю со смаком, в очередях и компаниях, в
невероятнейших подробностях и со множеством откровенно вымышленных деталей:
по городу валом шел слух со всеми вытекающими последствиями... Я очень
хорошо знаю, что такое слух и как его пускают, и слухи принимаю не всерьез:
сам запустил в народные массы несколько слухов. Вот, например...
В 1980 году в Петербурге помер в зоопарке слон. Труп слона так и так
должны были отдать для изучения в Зоологический институт Академии наук, и
археологи попросили дать им возможность поставить эксперимент - разрезать
труп каменными орудиями. Разрешение было дано, и прекрасный эксперимент
состоялся. Возможно, когда-нибудь я расскажу и о самом эксперименте - он
того стоит. Пока же речь только об одном эпизоде, когда колоссальную тушу
сбросили с грузовика и люди побежали тянуть тросы от лебедки, чтобы
закрепить их на ногах слона и втащить его в здание института. Сколько лежал
труп на всеобщем обозрении? Вряд ли больше пятнадцати минут. Потом лебедка
заработала, и грязно-серая туша поползла внутрь. Но и пятнадцати минут
хватило, потому что успело возникнуть между стеной института и грузовиком
неприятное старушечье лицо: востроносое, неумное и любопытное.
- Ой, сынки, а что это дают?!
И тут сработала моя природная пакостливость: я органически не был
способен отпустить ситуацию просто так, без некоторой попытки развлечься:
- А это, бабушка, слон! Теперь Ленинград кормить слонами будут.
- Ух ты! - Старушка от избытка чувств даже замотала головой. - А где
будут давать?!
- Да везде... На Васильевском острове - так точно будут продавать. Они
же дешевые, слоны, кормить не надо, сами по джунглям ходят, - авторитетно
объяснил я этой бабке.
- Кормить не надо, а зато транспорт вон какой дорогой, - строго
заметила бабуля.
- Ну и что?! Нам из Вьетнама слонов будут посылать, в обмен на ракеты.
Мы им ракету - они нам дохлого слона. Себестоимость килограмма слонятины -
всего восемнадцать копеек. Представляете?!
- По стольку и будут продавать?!
В бабулькиных глазах-точечках мелькнула жадность, рука крепче стиснула
зонтик: бабулька уже была готова сокрушить всякого, кто помешает ей быть
первой в очереди за слонятиной.
- Нет, продавать будут по восемьдесят... Вы же политику знаете, -
развел я руками сокрушенно, и бабка вовсю закивала.
Тут из распахнутых ворот вылетел Дима Ч., потащил стальной трос к ноге
слона и недовольно зашумел:
- Андрюха, да хватит трепаться, помоги лучше...
Я опять развел руками и пошел помогать Диме, а там и лебедка
заработала. Но когда я отходил, меня слушало уже три бабульки...
Через три дня меня чуть не побили в трамвае: я не только вслух
усомнился в том, что Ленинград будут кормить слонятиной и мамонтятиной, но и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг