чей период возрастает с сотен и тысяч до миллионов, затем до миллиарда лет.
Пробелов еще достаточно, но, в общем, картина ясна.
- Волны времени...
- Чепуха, это только образ! Хотя, согласен, наглядный. Мы словно
бухнули во что-то камень, и по глади разбежались волны, сначала частые,
затем все более редкие, так что на десять выплесков из антропогена
приходится всего три из архея, хотя протяженность антропогена миллионы лет,
архея - миллиарды. Но это все видимость, только видимость... Сущность... Над
ней мы как раз и думали перед твоим приходом.
- И?..
Алексей, не глядя, отшвырнул график, налил мне и себе вина. Его рука
подрагивала, горлышко бутылки тренькало о хрусталь стаканов, этот неверный,
тревожный, дребезжащий звук, казалось, заполнил собой весь мир, невыносимо
отзываясь во мне напоминанием о хрупкости всех наших устремлений, а
возможно, и самого существования в этом мире.
- Все очень хорошо или очень плохо, в зависимости от того, как к этому
относиться. - Алексей искоса посмотрел на меня. - Раз найдена закономерность
хроноклазмов, нетрудно подсчитать, какие уже состоялись, а какие еще
предстоят. Так вот: максимум возмущений позади, новых хроноклазмов будет
немного.
- Это точно?! Алексей кивнул.
Я был готов кинуться к этому рыжему чудаку, который самую главную,
самую замечательную новость подал как затрапезное кофе, готов был закружить
его в объятиях, но у меня вдруг ослабли ноги. Только сейчас я почувствовал,
под каким страшным гнетом мы жили, и теперь, когда пришло освобождение,
точней, окрепла надежда, из меня словно выпустили воздух.
- Все так, как я говорю, можешь поверить. Ладно, не о том речь, чего
обсуждать прошлогодний снег...
Взмахом руки он как будто отстранил все только что сказанное. В этом
был весь Алексей! Чего обсуждать само собой разумеющееся? Не стоит внимания.
Даже если это спасительная для всех новость, с ней покончено, как только она
исчерпала себя. Вот так, упомянули - и дальше, нечего отвлекаться.
Значит, все прежнее было только прологом. Прологом чего? Казалось,
Алексей сбился с мысли. Его взгляд остекленел, пальцы шарящим движением
коснулись лица, принялись тереть виски.
- Все, больше ни слова! - Я вскочил. - Ложись, я пойду за врачом.
- Сядь!
Это была не просьба, это был окрик. Я ушам своим не поверил. Алексей
органически не был способен на окрик, но сейчас это был именно приказ,
окрик, команда. Пергаментно-бледное лицо Алексея горело красными пятнами.
- Сядь, слушай и не мешай! Что ты понял из этого?
Он подхватил кольца бумажной ленты и потряс ими перед моим лицом.
- Ничего, - сознался я.
- Ч-черт... - простонал Алексей. - Так я и думал... Ну почему, почему
самое важное всем кажется таким сложным и непонятным?!
- Вероятно, потому, - попытался я все перевести в шутку, - что лично я
произошел от обезьяны. А от кого произошел ты - это еще вопрос. Может быть,
от пришельцев?
Не стоило это говорить человеку, который явно был не в себе. Ответом
был взгляд, каким испепеляют идиота, который не вовремя сбил с мысли,
напорол, напортачил и даже не понимает, что он наделал.
- Все, ухожу, - сказал я поспешно. - Извини, но тебе надо отдохнуть.
Тогда и поговорим.
- Никуда ты не уйдешь, - неожиданно спокойно проговорил Алексей. - Мой
отдых тем более подождет. Неужели ты не понимаешь? Нет, не понимаешь.
Подожди, было что-то первоочередное... Что-то связанное с... А, вспомнил!
Как у тебя там Эя?
- Эя?
- Эя, Эя, Эя! Будешь ты наконец говорить по делу?! Будто он говорил по
делу!
- Эя спит. - Я недоуменно пожал плечами. - Спит и видит свои
доисторические сны. По-моему, это ее любимое времяпрепровождение.
- Так я и думал. Вот что: сейчас же беги к ней. Буди, изобретай что
угодно, лишь бы она говорила, говорила непрерывно, чтобы лингвасцет овладел
ее языком... Чего ты стоишь?! Беги!
Я не стоял, я сидел. И не сдвинулся с места. Еще недавно ничего
подобного не могло произойти ни со мной, ни с Алексеем, мы не поверили бы,
что такая идиотская вспышка возможна. Я не только не сдвинулся с места, а,
наоборот, взял чашку, неторопливо налил кофе, всем своим видом показывая,
что и у меня есть самолюбие, что я вовсе не намерен быть мальчиком на
побегушках у кого бы то ни было. Нервная взвинченность опасна своей
заразительностью, и хотя и это было черной неблагодарностью, я почувствовал
удовлетворение, когда Алексей в ярости грохнул кулаком по столу.
- Тихо! - сказал я. - Ты великий человек, но зачем бить посуду? Сядь,
успокойся; все сделано, все давно сделано. Эя спит, но я задействовал ее
речевые центры, так что в фазе быстрого сна она болтает, как нанятая, а
лингвасцет ловит ее слова. Поэтому бежать мне не надо, соображают, как
видишь, не одни теоретики. А теперь, пожалуйста, объясни мне, простому и
серому, объясни спокойно, до чего вы додумались, к чему такая спешка и при
чем тут Эя.
Я нарочно говорил медленно, тихо, приблизив лицо к лицу, с легкой
иронией в голосе, это должно было подействовать, и это подействовало.
Алексей осел на стул, с минуту смотрел на меня неподвижно, затем его губы
тронула слабая улыбка.
- Да, все мы в душе немного горзахи, ты извини... Сейчас, минутку...
Он покопался в кармане, достал какой-то стимулятор, отправил таблетку в
рот, морщась, запил водой.
- Все, больше никаких эмоций. Слушай внимательно. Час назад я, кажется,
понял главное; мы поняли. Наши представления о времени не верны в главном и
основном, их, если угодно, надо вывернуть наизнанку. Как бы тебе это
пояснить наглядно... - Лицо Алексея сморщилось, слово "наглядное" было ему
ненавистно. - Ладно, годится такая аналогия. Припомним историю физики. Есть
вещество в твердом, жидком, газообразном, плазменном и прочем состоянии,
есть всевозможные поля, вот, думалось, все, что существует в мироздании, из
чего оно складывается. К концу двадцатого века выяснилось: не так! Что
считалось сущностью мира, начиная с камня, кончая светом, оказалось зыбью
скрытого океана материи. А то, что полагалось пустотой, вакуумом, ничем,
оно-то и есть основа, чьи всплески порождают галактики, звезды и прочее. А
со временем, видишь ли, такая история...
Алексей отхлебнул из пустой чашки и не заметил этого.
- Время в своем обыденном восприятии... Тьфу, что за нелепость: "время
в своем восприятии"! Ладно, ты понял, что я хотел сказать... Время подобно
волне, которая бежит неизвестно откуда и неизвестно куда, несет нас на
гребне, позади нет ничего - все уже умерло, впереди тоже ничего - еще не
возникло. Так? Да, так - обыденно. В действительности, конечно, нет ничего
подобного. Есть пространственно-временной континуум, в котором все движение,
все процесс, и время есть параметр этих изменений, а так как изменений
бесконечно много, то можно говорить об индивидуальном для каждого процесса
времени. Ну там о геологическом или социальном... С другой стороны, время
есть метрика самого континуума, подобно тому, как кривизна мыльного пузыря
есть метрика его расширения... Ч-черт! Не так. Словом, если интегрировать
обе сущности времени как меры и метрики, то по формуле... А, ты же ее не
поймешь... Ладно, попробуем взять иначе...
Алексей продолжал говорить, но чем дольше он говорил, тем меньше я
понимал, и он это видел. Он морщился, помогая себе жестами, мимикой, его
рука то и дело тянулась написать какое-нибудь простенькое, этажей в десять,
уравнение, которое сразу все разъяснило бы, но тут же останавливал себя,
потому что такое уравнение мне было заведомо не по зубам. Так он страдал.
Это была мука, мука невыразимости сложного и абстрактного, когда ты хочешь,
чтобы тебя поняли, когда нужно, чтобы тебя поняли, а не получается, потому
что наука слишком далеко ушла в своих построениях от наглядного, образного,
для всех очевидного.
Что за нелепость! Алексей знал, наверняка знал то, что могло спасти или
погубить человечество, и не мог выразить это на всем понятном языке. Такого
он не ожидал и даже растерялся. Я страдал вместе с ним, пытался что-то
подсказать, наугад пояснить - он только отмахивался. Все было не то, не то!
Увы, глубины темпоралики были не для меня, я это понял еще в школе, когда
учитель однажды сразил нас таким парадоксом. "Прошлое существует в виде
следов, - сказал он, - будущее - в виде возможностей. Действительно лишь
настоящее, так?" - "Так!" - хором ответили мы. "Прекрасно. Теперь я попробую
доказать, что настоящего тоже нет, а вы попытайтесь меня опровергнуть". -
"Как это нет настоящего? - ахнул кто-то. - Что же тогда есть?" - "Это уж вы
сами решите... Следите за логикой рассуждений. Что есть настоящее? Ах, то,
что происходит сейчас! Хорошо. Какова, спрашивается, длительность этого
"сейчас"? Минута, секунда? Не слышу ответа... Правильно: физически
протяженность настоящего - один хроноквант, то есть секунда в минус какой
степени? Не помните... ладно, посмотрите в справочнике. Важно другое:
минувший хроноквант уже принадлежит прошлому, его нет, а последующий еще
только будет, следовательно, пока его тоже нет. Что же тогда мы воспринимаем
как настоящее? Напомню, что мы не видим летящей пули именно потому, что уже
сотая доля секунды - вне нашего восприятия. А тут хроноквант! Значит, его мы
тем более не можем воспринять. Выходит, мы осознаем только то, что уже
случилось, стало быть, прошлое! Под видом настоящего мы воспринимаем
прошлое, и только прошлое! Но прошлое, по определению, существует лишь в
виде следов, оно уже сбылось и исчезло... Вот так, ребята, а теперь думайте,
что же для нас действительно".
Этот парадокс слышал я, слышал Алексей, только я отмахнулся, а он нет.
У меня сохранилось лишь впечатление тьмы и бездна, в которую я на миг
заглянул и отшатнулся. Он же не отшатнулся, его это увлекло, и вот теперь я
сижу дурак дураком, а он страдает, пытаясь выразить то, что ему открылось в
этой пугающей бездне. Мука невыразимости - да снилось ли людям такое?
Еще бы! Она была и будет знакома всем истинным художникам и мыслителям,
недаром сказано: "Мысль изреченная есть ложь..."
Только еще никогда от исхода этой борьбы со словом так не зависела
судьба человечества.
- Слушай, - не выдержав, перебил я Алексея. - Чего ты изводишь себя?
Так ли уж важно, чтобы именно я, именно в эту ночь понял истинную сущность
времени? Если это нужно для конкретного, с моим участием, дела, то
просто-напросто объясни, что от меня требуется, какие, так сказать, кнопки
мне нажимать. И все! А если ты вслух обдумываешь свое обращение к
человечеству, то выспись сначала, отдохни, перепоручи, наконец, кому-нибудь,
кто лучше владеет даром популяризации. Зачем все это сейчас, чего ты себя
терзаешь?
Секунду-другую Алексей смотрел на меня так, будто сложный многогранник
прямо на его глазах обратился в элементарный куб. Похоже, я сразу упал в его
глазах, ведь для Алексея действие всегда было неотделимо от понимания, а я
преспокойно предложил эту связь разорвать.
- Ты хоть соображаешь, что ты сказал? - шепотом проговорил он. -
Значит, пусть все будет так, как в "добрые старые времена", когда одни
думали и распоряжались, а другие брали под козырек? Нет, дорогой, так не
пойдет. Тебе - да-да, тебе! - понимание необходимо, как, может быть, никому
другому.
- Это еще почему?
- Узнаешь, когда поймешь... Стоп! - Глаза Алексея сузились. - Факт
появления в нашем времени прошлого - как бы ты его объяснил своим детишкам?
Поделись опытом. Спасовал бы, наверное?
Я покачал головой.
- Сначала я объяснил бы им теорию скрытых реальностей.
- Легко сказать!..
- Легко сделать. Некто выступает по всемирной видеосети, сказал бы я
им. Его образ на экране реален? Конечно. Но одновременно тот же самый образ
мчат электромагнитные волны. Выходит, он присутствует еще и в пространстве,
находится там в иной, чем на экране, неразличимой для наших органов чувств
форме. Однако и этот образ реален. Попутно ведется запись передачи, все
оказывается запечатленным в кристалле. Это уже третья форма существования
образа, иное его воплощение. В кристалле оно способно находиться века и
тысячелетия, его сколько угодно раз можно воспроизвести, снова послать в
эфир, снова оживить на экране и так далее. Вот вам уже три реальности: одна
явная, на экране, и две скрытых. Последних, как видите, больше.
- Так, так, продолжай.
- Дальше я воспользовался бы аналогией. Уподобим, сказал бы я, жизнь
киноленте. Старинной, вы знаете... Вы смотрите фильм. Сменяя друг друга,
мелькают кадры. Так длится, пока ленте не приходит конец. Все, свет погашен,
изображение исчезло, его нет, зрители могут разойтись. Однако изображение
никуда не делось, оно как было, так и осталось на ленте, только перешло из
бытия в инобытие, стало скрытой реальностью.
- Так, так!
- Все, почти... Жизнь, добавил бы я, в отличие от киноленты мы, увы,
никаким образом не можем вставить обратно в проектор времени и заново
прокрутить. Но вот что-то произошло, мы не знаем что. Наша "лента" вдруг
слиплась, кадры прошлого вклеились в настоящее, попали в "проектор", отчего
скрытая реальность снова стала действительной.
- Чудовищно. - Алексей с хрустом сцепил пальцы. - Крайняя степень
примитивизации! Хотя...
Он задумался.
- Хотя в этом что-то есть... Ты знаешь, в этом что-то есть. - Его лицо
просветлело. - Вот, значит, на каком уровне наука становится доходчивой...
Чудесно! Сойдем на тот же уровень, сейчас для тебя важно уловить смысл новой
концепции пространства-времени, иное успеется. Скажи, что произойдет с
угольком на ветру?
- Как что? Сгорит, рассеется пеплом...
- А гвоздь?
- Какой еще гвоздь?
- Обыкновенный. На ветру.
- С ним ничего не произойдет.
- Подумай.
- Что тут думать? Гвоздь - он и есть гвоздь.
- Дубина, - с выражением проговорил Алексей. - Тебе не детей учить...
Сгорит гвоздь, сгорит! Окислится, проржавеет, рассыплется не хуже уголька,
вот что с ним произойдет!
- Ах, в этом смысле... - Я смутился. - Ну да, если гвоздь долго
продержать на ветру, тогда конечно...
- А отчего разрушаются горы?
- Ну. - Я пожал плечами. - Если ты спрашиваешь без подвоха, то это
элементарно. Воздействие воды, ветра, температур, процесс эрозии, словом.
- Иначе говоря, уголек гибнет потому, что взаимодействует со средой. Та
же судьба у гор, вопрос в сроке. Все гибнет, потому что все взаимодействует
со средой. Линейность этого процесса обуславливает линейный ход времени. Но
если так, с какой, спрашивается, средой взаимодействует наша Вселенная?
Когда-то ее не было, теперь она есть и когда-нибудь тоже исчезнет, сгорит,
как самый банальный уголек. Что же на нее воздействует, какой эрозии
подвергается она?
- Банальный вопрос. - Я решил показать, что тоже не лыком шит. -
Диалектический материализм давно на него ответил: материя неисчерпаема, а
потому мироздание не обязательно ограничивается наблюдаемой нами Вселенной.
Возможны и другие, с иным состоянием, с иными законами природы, а если так,
то они должны воздействовать на нашу Вселенную. Какая-нибудь другая
Вселенная...
- Ее-то мы и нашли! - Алексей вскочил, сгреб с пола шуршащие кольца
ленты. - Вот она, здесь, объявилась, скрытая! Теперь понимаешь, какой еще
"ветер" обдувает нас, чье время накладывается на наше? Все в нашем мире
взаимодействует не только само с собой, нет, нас еще пронизывает "ветер"
иновселенной, он вокруг нас, он в нас, ты это понимаешь? Мир не просто
многомерен, он многомерно многомерен, и потому время даже не объемно, оно
неисчерпаемо в своих формах и проявлениях! Ты посмотри, как все
складывается. Почему время зависит от скорости? Да потому, что происходит
перемещение тел и в среде иновселенной, следовательно, увеличивается или
уменьшается "обдув", как это случается с угольком, стоит им помахать в
воздухе. Почему, в свою очередь, ход времени так зависит от метрики
пространства, от концентрации масс? Примерно по той же причине, по какой
свойства и скорость обычного ветра меняются в зависимости от того, встречает
ли он на пути редкий кустарник или массив городского квартала. Обычная
динамика! То есть что я, совсем не обычная, но так и должно быть... Эх!
Тысячелетия прошли, прежде чем люди догадались, что они окружены воздухом.
Потребовались еще тысячелетия, чтобы проявились электромагнитные и прочие
поля. Еще столетие - мы обнаружили вакуум. От очевидного к неочевидному, от
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг