ня беспокоит одно: как мы вскроем этот пирамидальный куб?
Будем его расчленять на части или каким-то другим способом?
Туо молчал, что-то про себя обдумывая, затем окинул
взглядом лагерь, высокий земляной вал над раскопом, геликоп-
теры и грузовики. Вздохнул:
- Когда полностью откопаем, тогда и решим. Необходимо
сначала осмотреть.
- Хорошо, - согласился Лабан, - так и сделаем.
Он пошел к выемке.
Туо побрел к Анитиной палатке, опустив плечи, словно ле-
жал на них тяжелый груз.
- Ох, если бы ты знал, какой мне сон приснился! - Анита
протянула к нему теплые руки. Он поцеловал их, и лицо его
немного прояснилось.- Ты почему грустный? - Анита заглянула
в его глаза. - Перестань, слышишь? Перестань грустить. Я
ведь с тобой!
Она гладила его, тормошила, шутила так весело, так по-
детски, что в конце концов он все-таки улыбнулся:
- Ах ты моя звездочка!
32
Прошла неделя, пока откопали гигантский тетрагексаэдр -
он стоял в глубоком котловане, выставив во все стороны по
четырехгранной пирамиде. Солдатам напоминал он металлический
противотанковый еж; Фаусто Лабан, глядя на него, думал о пи-
рамидах фараонов; Туо пытался понять: почему древние избрали
для бункера такую форму, а не что-нибудь вроде шара? Анита и
Марта смотрели на бункер, как на какой-то театральный макет;
художник механически, но достаточно ловко переносил грани на
бумагу и... думал о Марте, а кинооператору, который стара-
тельно фиксировал все на пленку, как и его предшественнику,
не давал покоя все тот же бриллиант.
Все, кроме часовых, столпились на земляном валу, жадно и
пристально ощупывая взглядами грани. Из раскопа с натужным
ревом выбрался экскаватор, и теперь там не было ничего, кро-
ме ощетинившегося пирамидами куба. Долгими тысячелетиями но-
сила его Земля в своей груди, а теперь вот возвращала людям.
Осколок далекого прошлого, такого далекого, что и предста-
вить себе трудно.
Когда дым мотора рассеялся, в раскоп спустились Туо в бе-
лом шлеме и легком сером костюме и Лабан в кожаных шортах.
Туо шагал широко, оставляя глубокие следы в свежем грунте,
Лабан немного отставал, хотя довольно живо семенил своими
волосатыми ногами.
Солнце только еще начинало подниматься вверх, и нижняя
часть бункера оставалась в тени, зато верхняя пирамида купа-
лась в лучах, отбрасывая серебряные блики.
Обойдя вокруг, Туо остановился в тени. И сразу же ударил
туда свет прожектора.
- Ну что там? - спросил запыхавшийся Лабан.
- Там вон виднеется надпись. - Туо показал рукой вверх. -
Нужен подъемник.
Лабан позвал водителя, стоявшего в толпе, и тот через
несколько минут уже спускался в выемку, сидя за рулем своего
ярко раскрашенного грузоподъемника. Развернулся и встал там,
где ему указал Туо. Ажурная стрела переломилась в шарнирах и
опустила к земле металлический короб. Туо, не открывая двер-
цы, перешагнул через борт и махнул рукой. Заурчал мотор, и
короб поплыл вверх. На высоте метров в пять Туо снова сделал
знак, и стрела застыла, затем подала короб вплотную к верх-
ней пирамиде. Мотор замолк. Туо некоторое время молча вгля-
дывался в строку, выбитую у самого основания пирамиды.
- Что там написано? - не выдержал Лабан. Он стоял внизу,
упершись руками в бока и задрав голову. - Разберете?
- Уже разобрал! Написано вот что: "Если вы еще не забыли
родного языка, произнесите одно слово, обозначающее наивыс-
шее ваше пристрастие".
Со всех сторон раздались голоса:
- Богатство!
- Бой!
- Прибыль!
- Выпивка!
- Наркотики!
- Жизнь!
- Рулетка!
Лабан поднял руку и, когда все умолкли, сказал:
- Ненависть - вот самая сильная страсть!
Склонив голову к выбитой строке, Туо перевел:
- Невгоста.
Но ничего не произошло. Археоскрипт молчал.
- Не то слово, - бросил Туо вниз, Лабану. - А ну-ка ты,
Анита, скажи!
Анита откликнулась, но не сразу.
- Любовь! - выкрикнула она наконец, тряхнув головой. Все
засмеялись. - Любовь! - повторила она.
Она стояла рядом с Мартой, закрываясь ладонью от солнца.
Ее фигурку Туо угадал бы в тысячной толпе - такая она бы-
ла для него близкая, родная, созвучная его душе. И какое же
слово она произнесла!
- Сольви, - промолвил Туо над выбитой строкой. И так же,
как Анита, повторил: - Сольви.
Выпрямился и ждал, не отводя глаз, пристально глядя на
серебристый металл бункера. Ждал со страхом и надеждой. Так
же, наверно, ждали и все. Стихли разговоры, только кто-то
кашлянул негромко. И вдруг послышалась музыка. Сперва просо-
чилась тоненькая струйка, крохотный родничок, но с каждым
мгновеньем он набирал силу и крепчал, и вот уже звуки незна-
комой мелодии до краев наполнили раскоп и полетели, полетели
над пустыней. Это была нежная, виртуозная песня, и все слу-
шали как зачарованные.
Вдруг кто-то закричал:
- Раскрывается! Раскрывается!
Может быть, стало видно в бинокль, что под верхней пира-
мидой появилась трещина. И по мере того как трещина эта рас-
ширялась, все сильнее и сильнее звучала музыка. Гигантский
пирамидальный куб излучал ее, как излучает солнце свое золо-
тое сияние. Туо слушал, склонив голову, и сердце его сжима-
лось, и к горлу подкатывал ком. Это была песнь о любви - о
всечеловеческой любви к природе, к женщине, к жизни, песнь
родная, которую на Филии знают все. Песнь эта перенесла его
в тот далекий край, о котором он думал сейчас, на просторы
его детства и юности. Он наяву увидел себя на Филии с Анитой
- вот они стоят среди высоких трав и выпускают в небо голу-
бых птиц...
А щель все увеличивалась, и пирамида отклонялась в сторо-
ну, словно кто-то снимал шлем.
"А кругом пустыня... - думал Туо. - Что бы вы сказали,
если бы увидели эту печальную картину? Разве надеялись вы,
что песня о любви будет звучать над песками?.. Но люди все
же есть, они услышали эту прекрасную песню из глубины тыся-
челетий..."
Когда верхняя пирамида отклонилась максимально и своей
гранью легла на грань боковой, песнь кончилась, музыка утих-
ла. Из глубины куба вылетел звонкий детский голос:
- Здравствуйте, потомки! Веселы ли ваши дети? Я хорошо
учусь, и на лето мы с мамой и папой полетим в Антарктиду,
там не так жарко, и папа хочет половить форель в горных ре-
ках (он завзятый рыбак), а я наловлю бабочек и буду их рисо-
вать, мои рисунки уже были экспонированы по каналам нашей
художественной информации.
Девочка говорила так быстро, что Туо едва успевал ее по-
нять. Она рассказала о своих занятиях, об игрушках, о де-
ревьях, которые растут на их террасе. Закончила так:
- Папа говорит, чтобы я спросила: сажаете ли вы сады?
Туо представил себе розовощекое детское лицо с ямочками,
смеющиеся глаза, подумал, что в Археоскрипте есть, наверно,
и портрет маленькой художницы, и ее рисунки.
- Что сказал этот детский голос? - кричал снизу Лабан. -
Вы уловили, Туо?
- Конечно. Это же мой родной язык.
Туо спустился вниз, и к нему в металлический короб вско-
чил Лабан. Махнул рукой механику, чтобы тот поднял вверх, и,
когда короб остановился, жадно заглянул в глубину бункера.
Там что-то уже светилось, и можно было увидеть множество ка-
ких-то приборов, ящиков, тюков, разнообразных механизмов.
Лабан не смог сдержать возгласов, выдавших его восторг и
удивление, а глазами так и пожирал все, чем наполнен был ги-
гантский куб.
Там, судя по всему, лежали бесценные вещи. Даже такую бо-
гатейшую находку, как гробница фараона Тутанхамона, невоз-
можно было сравнить с Археоскриптом. Там - золотые украше-
ния, всякие драгоценности, и все. Здесь же, несомненно, и
высокоэффективные энергетические установки, и аппараты, ко-
торые можно будет использовать не только в экономике.
Фаусто Лабан дал волю своим мыслям и своей фантазии.
Представил себе эскадрильи беззвучных самолетов, несущих
кварковые бомбы, космические корабли, использующие энергию
гравитационных и магнитных полей. Вот только бы этот Туо
расшифровал схемы и формулы! Неужели он откажется? Неужели
снова заведет разговор об Организации Объединенных Наций?
Нужно сформулировать приемлемую для него концепцию. Хотя бы
так: только одна супердержава, имея недосягаемый для других
военный потенциал, может гарантировать мир и справедливость
на Земле. Да, пожалуй, именно так. И почему бы нашему, имен-
но нашему государству не взять на себя роль хозяина Земли?
Если же Туо не согласится сотрудничать... Ну что ж, тем хуже
для него. В конце концов наши компьютеры все расшифруют.
Обойдемся без него. А у меня будет яхта, великолепная голу-
бая яхта с белыми парусами. Бар украшу натуральной слоновой
костью. Хватит с меня раскопок, пора хоть последние годы по-
жить в свое удовольствие!
Нефертити - вот бы ему такую хозяйку на яхту! Молодой фа-
раон изменял ей, в прошлом году Лабан принимал участие в
раскопках подворья соперницы Нефертити на окраине Каира. Ах,
Нефертити! Лебединая шея, чувственные губы...
Замечтался худосочный археолог, глядя на Археоскрипт, за-
был обо всем на свете, даже о дисциплине мышления. А он ведь
так усердно тренировался перед этой экспедицией, его ведь
предупредили, что Туо...
Фаусто Лабан даже вздрогнул, опомнившись. Вот ведь Туо,
совсем рядом с ним! Неужели все разгадал? Да не может этого
быть, он ведь в конце концов обыкновенный человек! Да и к
тому же сам взволнован увиденным, до Лабана ли ему!
Лабан бросил взгляд на Туо, но тот, казалось, вовсе не
замечал его. Тронул Туо за локоть:
- Ну что ж... Начнем разбирать и описывать?
- О чем это вы? - Туо словно пробудился от сна.
- Об экспонатах. Каждый необходимо осмотреть и внести в
опись. Надеюсь, надписи вы переведете?
- Да-да, - кивнул головою Туо .- Это большая работа.
"И все-таки какой-то он не такой, - подумал Лабан, когда
они спустились вниз и выбрались из короба. - Неужели услышал
мои мысли? Ну ничего, миллионы сделают его лояльным. Кажет-
ся, он был рад, когда я вчера вручил ему чековую книжку. А
особенно просияла Анита. Еще бы, пять миллионов! И, кроме
того, ему будет предоставлена возможность запатентовать
кое-что из Археоскрипта в министерстве обороны..."
Не без почтения взглянув на крепкую спину Туо, удалявше-
гося в направлении своей палатки, Лабан пошел к рации. Нес-
колько минут спустя он уже давал подробные инструкции сперва
охране, потом бригадирам, а затем и рабочим. Все было пре-
дусмотрено до мелочей: кто подает, кто принимает на машины и
сопровождает рейсы. Беглое ознакомление, погрузка и транс-
портировка в ближайший порт - все это должно быть сделано
быстро и четко. Кое-что из того, что касается этнографии и
искусства, придется отправить в Каирский музей, потому что
этот кусок пустыни все-таки принадлежит Египту. Это будет
сделано во вторую очередь, после погрузки судна. Сам пирами-
дальный куб так велик, что, не разрезав, его не вывезешь. А
жаль. Как хорошо было бы поставить его на одной из площадей
своей столицы! Ну да это решится само собой несколько позже.
Если египетское правительство не будет возражать. А потом
они, пожалуй, смогут организовать сюда туристский маршрут.
Естественно! Кому же из туристов не захочется увидеть Архе-
оскрипт!
Урчанье моторов смешивалось с человеческими голосами.
Упакованные экспонаты подавались на транспортер и выплывали
из выемки. На краю площадки, выстеленной огромными синтети-
ческими простынями, сидела над машинкой Анита и под диктовку
Туо печатала опись. Туо быстро и легко переводил надписи,
длинные и короткие тексты, сопровождавшие каждый экспонат.
Он прохаживался от столика Аниты к своей палатке, склонялся
над пакетами, читая надписи, и снова шагал, утаптывая тро-
пинку. Его возбужденность передавалась Аните, она время от
времени взглядывала на него настороженным глазом, но пальцы
ее при этом продолжали безошибочно ударять по клавишам.
- Биохимия, - громко говорил Туо, - синтезатор белка.
Техническая характеристика...
Лабан нервно бегал то к бункеру, то к площадке. Что-то не
давало ему покоя, но что именно, не знал он и сам. Постоял,
расставив мохнатые ноги, послушал, как Туо спокойно произно-
сит:
- Нейтринный микроскоп с фиксирующим аппаратом. Исследо-
вание объектов на субатомном уровне...
"Вот это микроскоп! - подумал Лабан. - Да, за один только
такой прибор можно получить Нобелевскую премию".
Гордо подняв голову, он направился к выемке.
33
Анита сидела как на иголках. Над ними было ласковое осен-
нее небо - бездонная кристаллическая сфера с золотистым кру-
гом солнца, день был тихий и уютный, а в душе что-то бурли-
ло, звучали какие-то тревожные аккорды. Высоко вздымалась
упругая грудь, и от учащенного дыханья расстегнулась верхняя
пуговица блузки. Хотелось написать маме, но Туо не давал ни
секунды передышки. Куда он так спешит? И на часы украдкой
посматривает. Стоит ли нервничать, милый, ведь все идет так
хорошо, вот закончим наконец эту экспедицию и - в Бейрут.
Ах, как же там красиво!
В Анитином воображении встает такая заманчивая картина
ливанского побережья с пальмами, стеклянными призмами отелей
и синими горами вдали, что она невольно улыбается. Заметив
ее улыбку, Туо тоже улыбнулся, кивнул Аните. Но не остано-
вился, а продолжал диктовать.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг