ется, застывает. И тогда это - мощный горный хребет, и вот
уже из-под белой вершины вниз побежали ручьи, реки заливают
долину, бурлят. Но вдруг тяжело оседает гора, проваливается
и на том же месте вздымается новая, возникает из ничего,
чтобы спустя несколько секунд так же мгновенно исчезнуть,
уступая следующей. И снова, и снова... Еще и еще...
Аните почему-то становится грустно, и она прижимается к
Туо. Он обнимает ее за плечи. Тепло его рук успокаивает Ани-
ту. И так они долго стоят и молчат, глядя в морскую даль.
Что их ожидает в Сахаре? Анита не колебалась ни минуты,
ехать или не ехать. Ехать! Ведь Туо бредил этими раскопками,
и в конце концов лед недоверия растаял и есть все возможнос-
ти сделать такое большое дело! И главное - Туо признали, за
ним не охотятся, ему не нужно прятаться. И даже ее оставили
в покое - больше не вызывают к этому бульдогу. Ах, как она
была рада, когда Туо согласился и подписал контракт! Правда,
формальности его удивили. Хотя из литературы, из газет он
уже знал, что отношения между землянами, даже интимные,
скрепляются бумажками, но одно дело - знать теоретически и
совсем другое - самому столкнуться с этим на практике. Осо-
бенно его поразило, что нужно подписывать чеки, - без его
подписи банк не выдаст денег, а без денег люди не могут
жить: продовольствие - за деньги, одежда - за деньги, жилье
- за деньги. "Радость и печаль, удовлетворение жизненных
потребностей - все зависит от росчерка пера? Какая дикость!"
Фаусто Лабан, отныне ставший его помощником по экспедиции,
на все это отвечал: "Так нужно. Так принято".
Анита облегченно вздохнула. Сборы и приготовления закон-
чены, и вот они в море. Она курирует медицинскую часть, Мар-
та - секретарь-летописец (сейчас в каюте грустит о своих).
Анита время от времени заглядывает в трюм: не залило ли
там клетки с птицами. Нет, как будто все в порядке.
Солнце клонится к закату - огромный красноватый шар пря-
чется за тучу, притаившуюся на самом горизонте. Потом выгля-
дывает в узкую щель - и уже не круглое оно, а продолговатое.
Между двумя темными полосами - брусок раскаленного металла.
Анита легонько толкнула Туо и показала на солнце. Он пос-
мотрел и сказал ей на ухо:
- У нас солнце почти такое же. Только еще немножко фиоле-
та...
"Как это удивительно, как необычайно, - подумала Анита, -
жить под одним солнцем, потом под другим... А я - увижу ли я
солнце Филии? Будет ли оно для меня таким же прекрасным, как
наше? Родное солнце, солнышко... Ты дало человеку жизнь, из
твоих лучей соткана наша колыбель..."
И неожиданно ее охватил страх. Как же так - отказаться от
своего солнца и переселиться под другое, чужое? Свое солн-
це... Вон оно, ныряет, выныривает, скрылось за тучами. Но
тучи еще горят его огнем, искрятся, тлеют, и еще отбрасывает
оно блики на волнующееся море, на его водяные горы, и кажет-
ся, даже ветер насквозь пропитан им и напоен. Нет солнца и
QHO есть! И неужели она, Анита, сможет уйти навсегда-навсег-
да от своего солнца?! Туо еще не смонтировал аппарат с брил-
лиантом, взял чертежи с собою, но разве там, в пустыне, бу-
дет у него мало дел, кроме этого! А может быть, он останется
на Земле? Найдет Археоскрипт, станет известным во всем ми-
ре... А она тогда сможет спокойно окончить институт и полу-
чить диплом врача.
Анита вздохнула.
- Пойдем, Туо!
Хватаясь за перила, двигались вдоль палубы. Ветер яростно
бросался на них, рвал одежду, перехватывал дыхание. Палуба
то поднималась, то опускалась - подвижная и скользкая. Их
отшвырнуло в коридор, ведущий к каютам, и они захлопнули
дверь. Гул остался снаружи, а здесь было тихо и тепло. Анита
встала на цыпочки, обняла Туо за шею и поцеловала в соленую
от брызг щеку.
- Скажи, ты любишь Землю? Полюбил?
- Очень!
Туо подхватил ее на руки и понес по коридору, ступая ос-
торожно - его качало от стены к стене.
- Пусти, упадешь! - звонко смеялась Анита и все крепче
обнимала его плечи.
Только у самой двери каюты он опустил ее на пол.
- Неси дальше! - Анита игриво прыгнула ему на руки. - О
Марте забыли? К ней, к ней!
Играя, как дети, дошли до Мартиной каюты.
Марта лежала с книжкой в руке. Мягкий свет плафона падал
на ее лицо, большие глаза оставались в тени и от этого каза-
лись еще большими.
- Куда вы исчезли? - и в голосе ее прозвучала и радость,
и дружеский укор.
- Смотрели морю в глаза! - сказала Анита.
- Ну и какие они?
- Такие, как у тебя.
Подруги засмеялись.
Туо спросил Марту, как она себя чувствует. За нее ответи-
ла Анита:
- Вот если бы зверята здесь были...
- А вы знаете, я таки хотела умыкнуть хотя бы тигренка,
зоопарк не очень-то обеднел бы. Но потом подумала: убежит в
Сахаре.
- Ничего, хватит с тебя птиц. Утром будем в Алжире, от-
дохнем там, правда? А оттуда как - на авто или самолетом?
- Это зависит от Фаусто Лабана, - сказал Туо.
- Скорее бы Алжир! - воскликнула Марта. - Надо письмо ро-
дителям отправить.
- Я уже маме приготовила. Получились каракули - разве
здесь можно писать! Но мама - это мама, она поймет.
- А я своей маме... - вздохнул Туо, - посылаю мысли...
25
"Дорогая мамусенька!
О том, как мы переплыли Средиземное море, я уже писала.
Теперь об Алжире. Чудесный, очень красивый город. Занимаем
небольшой модерновый особнячок (есть садик) чуть выше верх-
ней дороги, опоясывающей город. Он внизу, под нашим окном,
виден как на ладони. На солнце весь город белый, яркий, ве-
селый. С одной стороны - горы, с другой - море. С одной сто-
роны - значит с юга, с другой - с севера. Море красивое-кра-
сивое, синее вдали. Смотрю и думаю: за морем, далеко-далеко
мама читает гороскопы. Интересно, какой там гороскоп на эти
дни? Да ладно, что бы там ни выпадало, пусть мама не волну-
ется. Все у нас идет хорошо. Туо передает маме привет. Он
сейчас очень занят - конструирует чувствительный прибор, ко-
торый поможет найти Археоскрипт.
В том бункере должен быть какой-то маяк - все время сиг-
нализирует, вот уже пятьдесят тысяч лет. Не подумай, что ра-
дио, - что-то совсем другое. Туо знает. О, как же он много
знает! Рядом с ним я чувствую себя такой глупенькой. И за
что он полюбил меня? На что уж археолог Фаусто Лабан образо-
ванный человек, а ведь и он только глазами хлопает, когда
Туо начинает говорить на какую-нибудь научную тему. Этот Ла-
бан - деловой человек, все заботы на нем. Туо занимается
только своей аппаратурой. А мы с Мартой ходили в старый
арабский квартал. Кривые и очень узкие улочки (автомобиль,
даже самый маленький, не пройдет) сбегают вниз. Каменный же-
лоб, солнца не видно. Но чисто, подметено, прибрано. Калит-
ки, ворота, за ними можно увидеть маленькие дворики. Дети
выглядывают. Не видела, чтоб хоть ктонибудь из них улыбался,
мне даже кажется, что они вообще не умеют смеяться. Предло-
жила одной девчушке конфету - не взяла. Поднялась, отверну-
лась и молча ушла. В одном дворике нам с Мартой показали две
аккуратно ухоженные могилки у стены. Романтическая история
средневековья. Там похоронены две сестры-принцессы, полюбив-
шие красавца. А двоим любить одного мусульманская религия
запрещает. Их посадили в тюрьму. Там они умерли, там и похо-
ронены. Внизу на широкой улице - их дворец, великолепное со-
оружение в арабском стиле, перед фасадом - фонтан. Мы были
вдвоем, я посмотрела на Марту и спрашиваю: а мы с тобой раз-
ве не похожи на этих принцесс? И скажу тебе правду, мама, в
этом была не только шутка. Марта иногда так смотрит на Туо,
что у меня сердце останавливается. Она теперь такая красивая
стала, кто не знает, тот не поверит, что столько лет не мог-
ла ходить. Ну, она молодец. Посмотрела на меня и говорит:
"Ты что, с ума сошла, Анита, или угорела? Разве я не твоя
подруга? Да и Туо не такой, как тебе не стыдно что-то такое
думать?" Обняла я ее, постояли мы так, легче стало на серд-
це. Мама ведь сама была молодая и знает. Потом, в особняке.
Марта показала мне несколько эскизов, и с каждого смотрят ее
огромные глаза: "Это меня художник рисует!" А я и не знала,
что наш косматый художник ходит за нею тенью. Пока идут рас-
копки и ему делать нечего, он ее рисует. Она такая красивая,
что я не удивлюсь, если наш кинооператор начнет снимать о
ней фильм. Пока снимает он Туо, старается, чтобы Туо не за-
метил. "Это, говорит, будет бесценная лента: человек с дру-
гой планеты!" Он и Марте советует: "Записывай все, каждую
мелочь - все будет интересно!" Не знаю, записывает ли она,
бумаги у нее достаточно, а мне все на сердце ложится. Чем я
заслужила у бога такое счастье?
Целую маму, и пусть мама нас скоро не ждет и напрасно не
волнуется, разлука наша только еще началась".
26
"А теперь уже пишу маме из Сахары. Атласские горы видне-
ются позади. Ого-го, какой простор! Идем на юго-восток по
окаменевшим пескам и день, и два, а вокруг все та же пусты-
ня. Пологие холмы, сухие равнины, кое-где - чахлые стебель-
ки. Песок, песок... А то щебень, гравий, галька... Даже не
верится, что жила здесь в древности большая часть челове-
чества, росли сады, земля давала людям урожай. Туо говорит:
потому не верится, что каждый сызмальства знает: там Сахара,
пустыня. Привыкли к факту. А если подумать, то, наоборот, не
верится, что пустыня - естественное явление. Почему, собс-
твенно, пустыня? Откуда? Пустыня, говорит он, - это ожоги на
лике земном, следствие ужасающих катаклизмов. И, может быть,
это так и есть. Щебень и гравий - быть может, это следы
Центрума? Все в этом убедятся, во всяком случае, все будет
ясно, когда мы найдем Археоскрипт. Поиски ведутся энергично.
Сахара разделена на квадраты, и Туо вместе с Лабаном обсле-
дуют каждый квадрат геликоптером. На борту установлен сконс-
труированный Туо аппарат, чувствительный приемник которого
должен регистрировать сигналы подземного маяка. Пока еще не
зарегистрировал. Караван машин переезжает из одного пункта в
другой, везя горючее, инструменты и все необходимое, а гели-
коптер все кружит и кружит над пустыней. Машины военные,
большие и надежные, Лабан позаботился. Пусть мамуся не бес-
покоится, мы здесь хорошо обеспечены, есть у нас даже холод-
ные напитки, в том числе и кока-кола. Вот какой комфорт! Все
здоровы. Моя аптека, слава богу, пока не понадобилась. Одно
только донимает: дневная жара в сочетании с ночным холодом.
А если бы мама знала, как хороша родниковая вода в оазисах!
Сперва мы боялись дизентерии, а потом как распробовали...
Жаль только, что оазисы попадаются редко, очень редко. А под
Эль-Уедом мы увидели пейзаж, необычайный даже для Сахары. В
песке - большие, овальные воронки, похожие на кратеры. Там,
на дне, на глубине в десятки метров, растут финиковые паль-
мы, целые леса финиковых пальм. За песчаными валами не видно
их вершин, но этим благородным деревьям там хорошо и уютно,
они дают прекрасный урожай. Боже, каким тяжким трудом добы-
вают себе люди средства к существованию! Эта беспрерывная,
ежедневная и ежечасная борьба с пустыней - пески текут, и
необходимо все время их останавливать. А корнями держатся
пальмы, вероятно, за ту почву, которая была до катастрофы...
Отъезжали от Эль-Уеда, оглянулись - проглотила его пустыня.
Куда ни глянь - пески и пески. Неужто там, за ними, синее
море? Невероятно. Ах, это мираж! Прекрасно. Видишь вдали
озеро, хорошо знаешь, что это мираж, а глаза говорят: озеро!
А иной раз появится такой же город из воздуха - белеют мина-
реты, башни, поблескивают окна. Ребята разворачивают карту,
ищут - где там! Никакого города нет в радиусе пятисот кило-
метров. Мираж. А я думаю в такие минуты: а может быть, вся
наша жизнь - тоже мираж?..
Пусть только мама не подумает, что у меня плохое настрое-
ние. Иногда, правда, становится грустно, если долго не вижу
Туо. Геликоптер перебазируется все дальше и дальше на вос-
ток, пока мы дотянемся, он уже обследует новый квадрат. Но
больше двух дней Туо не выдерживает без меня, обязательно
примчится хоть на полчасика. Если бы знала мама, какой он
хороший! Какая это чистая и добрая душа!
Пусть мама не волнуется и спит спокойно, у нас все хоро-
шо. Целую!"
27
"Дорогая мамусенька! Ох, что у нас тут происходит! Лучше
бы и не рассказывать! В последние дни появилось у меня тре-
вожное предчувствие, и оно таки оправдалось. Ну кто бы мог
подумать, что наш кинооператор выкинет такую штуку! Бакен-
барды, бородка, маленький лобик и быстрые глазки, ловкие
движения и неслышная походка - он всегда казался мне похожим
на обезьяну. А особенно, когда, согнувшись, крался за Туо,
держа наготове свои хищные объективы. Преследовал он нас не-
отступно. Туо привык к нему как к своей тени, а я не могла.
Оставаясь с Туо наедине, я нервно озиралась по сторонам: не
высовывается ли из-под тента палатки его стеклянный глаз?
Конечно, такой тип не мог не заметить, что Туо в свободное
время монтирует какую-то необыкновенную аппаратуру. А однаж-
ды увидел он и тот чудесный бриллиант...
Туо часто вздыхал по своему летательному аппарату, кото-
рый погиб в Сахаре. Теперь, говорил он, бриллиант - наша на-
дежда. Как-то я пошутила: "Не говори "Надежда", потому что
бриллиант с таким именем приносит несчастье. Тот негоциант,
который вывез его из Индии, погиб, любовница короля, которой
он подарил его, - погибла, все, к кому он попадал в руки,
умирали не своей смертью. Последней была молодая американка.
Ей бриллиант достался в наследство от богатой бабушки. Она
неожиданно умерла при каких-то таинственных обстоятельст-
вах".
Туо только улыбнулся: разве может минерал влиять на судь-
бу человека! А оказывается, может, да еще как!
Уставившись на бриллиант, оператор забыл даже о съемке.
Замер как загипнотизированный.
- Да это же гигант, колосс, уникум! - шептал пересохшими
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг