карусель. Никита захватил со стола оставшиеся брошюры и направился к
выходу.
Но не удержался, сел в джип, припаркованный у стены, завел его и,
волоча за собой "водило", проехался по ангару. С непривычки чуть не
врезался в самолет, успел вывернуть руль, лихо затормозил у кнопки
возврата, заглушил мотор и через черную волну вернулся в свой кабинет.
День выдался на удивление нехлопотным. Телефон тарахтел лишь изредка,
посетители не надоедали, и срочных дел в конторе не было. Так что время
поразмыслить обо всем увиденном у него нашлось. Он расспросил девиц о
длинном посетителе, но, как и предполагал, ничего они не знали.
Ближе к обеду позвонила жена, поинтересовалась, что это он так рано
сегодня подскочил из постели. Никита сослался на необходимость закончить
срочный отчет. На том разговор и увял.
Стопка брошюр лежала на краю стола, но трогать их не хотелось. Было
суеверное ощущение, что, если только откроет первую страницу, обратного
хода не будет, ему действительно придется учиться летать, а потом воевать с
мухами. Как человек не очень решительный, он считал это ощущение вполне
естественным. И не понимал, что все уже предопределено и никуда от этого не
деться. Разве что расколотить об пол аппарат сумасшедшего изобретателя. Но
теперь он такого не сделал бы даже за большие деньги.
Никита пришел к выводу, что без хозяина загадку происхождения ангара
со всем его содержимым решить невозможно. На память пришел давний рассказ
Стивена Кинга об игрушечных солдатиках, которые убивают взрослого человека.
Теперь он сам становился таким солдатиком. Тоже кто-то играет?
От этой мысли ему стало настолько тошно, что он схватил брошюры и
зашвырнул их в ящик стола. К свиньям, нашли марионетку! Он будет летать, а
некто, хотя бы тот же изобретатель, с помощью телекамер устроит наблюдение
за его мучениями. Вот уж удовольствие получит!
Никита даже осмотрелся вокруг внимательно: не установлены ли
действительно где-то скрытые камеры? Но ничего не обнаружил, только
небольшое осиное гнездо в углу под потолком. Надо было бы его оторвать и
выбросить, но он с детства боялся ос, напуганный рассказами о том, как от
одного-единственного укуса человек может погибнуть. "Не буди лихо, пока оно
тихо". И он оставил ос в покое.
Звякнул телефон. На этот раз Носорог был жизнерадостен. Печали по
убиенному приятелю как не бывало. Сидение в подполье во время бандитских
разборок тоже пошло ему на пользу.
- Ну, ты как там, Никитка? - весело загудел он.
Никита поморщился. Было в этой фамильярности что-то
сталинско-бериевское. Он читал, что его именитый тезка, до того как стал
самым главным в стране, нередко отплясывал гопака перед Иосифом
Виссарионовичем.
- Ты не обижайся, - продолжал Л.М., даже не выслушав ответа, - что
так с похоронами получилось. Ну погорячились ребята. Среди них тоже идиотов
хватает. Но сейчас все тихо.
"Да, тихо, - подумал Никита. - Постреляли немного и успокоились". Но
вслух ничего не сказал.
- Ты сегодня часикам к шести подъезжай в "Водяру". Разговор
имеется, - вдруг совершенно серьезным тоном Сказал Носорог. - Бывай. - И
положил трубку.
Вот так. Приказал и все. И не важно - может ли он, хочет ли. Разговор
у него имеется. А пошел ты со своими разговорами! Но, как и раньше, Никита
понимал, что пойдет непременно и постарается не опоздать. Тем более что
появился некоторый интерес к тому, что происходит вокруг Л.М., с какими
людьми он водит дружбу и что эти люди в нем находят. Никита еще не
догадывался, что интерес вызван появлением незнакомки на кладбище. С
Носорогом она каким-то образом была связана, во всяком случае входила в его
круг. На первый взгляд показалась она Никите несколько бледной и худощавой.
Но такое впечатление могли создавать черные платок и платье. Никите
хотелось увидеть ее еще раз. Только вот зачем? Серьезных увлечений у него
никогда не было. Так, короткие романчики в командировках, не имевшие
никаких последствий. Никита подозревал, что женщинам он просто скучен. Они
тоже не пробуждали в нем сексуального азарта. Обычный мужчина, которому
достаточно двух раз в неделю. Но может обойтись и одним.
Однако спасенная незнакомка чем-то его задела. При мысли о ней в
груди появлялось томящее чувство, которое было ему приятно.
Он позвонил жене на работу, сказал, что задержится немного. И
захлопал глазами в изумлении, когда супруга восприняла эту новость
спокойно. Даже не спросила о причине задержки. Такого в их совместной жизни
еще не было. Где-то кто-то сдох типа волка в лесу, не иначе.
Глава 5
Заезжать домой он не стал. Костюм был вполне приличным, рубашка
свежей, несмотря на утреннюю пешую прогулку. Так что с работы прямо и
отправился.
"Водярой" в народе называли ресторан "Русская водочка". После
короткого периода, когда появлялись небольшие экзотические "Бамбуки",
"Кокосы", "Бордо", прогоравшие и закрывавшиеся максимум через полгода,
взошла звезда "Русской водочки". В самом деле, знающий народ, отведав раз
жареных лягушачьих лапок или собачьих ушей, отжатых в уксусе, больше на
экзотику не западал, а тянулся покушать солидно и сытно, как и подобает
русскому человеку. В "Водочке" можно было получить все, что душа пожелает,
в национальном стиле - от расстегаев и кулебяк до жареного кабана. Целиком,
если хочется. В случаях, когда душе требовалась дюжина устриц или крупный
омар, приготовленный по-калифорнийски, подавали и это. Все, естественно,
запивалось большим количеством национального напитка, про который поляки и
литовцы врут, что это они его изобрели.
"Русской водочке" тоже была судьба прогореть и иссякнуть, так как
народные доходы резко сократились, и те, кто прежде хоть раз в месяц мог
себе позволить под музыку посидеть в ресторане, заказав графинчик и пару
салатиков, теперь перебивались пирожками и чебуреками. Те же, кто ел
пирожки раньше, ныне вообще неизвестно чем питались.
Но получилось иначе. Пережив первый бум, "Водочка" стала тихо
угасать, объявив даже о недорогих обедах для учреждений, и готова была уже
совсем закрыться, как вдруг вновь засияла огнями, и веселье там пошло пуще
прежнего. Только цены подросли раза в три, что окончательно отвадило
желающих провести вечерок не то чтобы задешево, но хотя бы умеренно.
Ресторан превратился в своего рода клуб, практически закрытый. Вскоре и
швейцара на дверях не стало, а появились все те же мордатые ребята в
кожаных куртках и плечистых твидовых пиджаках. Тех, кому можно, они знали в
лицо, а те, кому нельзя, и сами не подходили близко к ярко освещенному
входу, формой своей напоминавшему обычную поллитровку. Всем в городе было
ясно, кто тратит там деньги и какие. Ходили слухи, что в одной из комнат
есть карточные столы и рулетка, где ставки не ограничиваются. Будь это хоть
миллион, хоть миллиард, хоть рублей, хоть долларов. Дорогого иностранного
или столичного гостя везли потчевать непременно в "Русскую водочку". В
народе ресторан прозвали запросто-панибратски "Водярой". Из зависти,
наверное. Но прозвище прижилось.
Располагался ресторан почти на краю города, в гуще дичающего парка.
Невдалеке начинались поля, не оскверненные коробками новостроек, Тихое
место, куда почти не доносился городской шум. Даже подъездные дорожки были
устроены так, чтобы гости проходили пешком десятка два метров до входа, а
не подруливали на лимузинах прямо к порогу.
Никите пришлось взять такси, и всю дорогу он чувствовал себя этаким
нуворишем, который после нелегкого дня едет со своим шофером к друзьям:
расслабиться и оттянуться. Сумма, которую он заплатил "своему" водителю,
мгновенно развеяла дым этих иллюзий. Еще больше он сник, когда подошел ко
входу. Совеем недавно подобная сцена уже происходила. У дома покойного
Митьки. Тут так же, как и там, стенку подпирали двое, и один из них
подбрасывал монетку на ладони. "Да что у них за развлечение такое с
монетой?" - подивился Никита.
- Ты к кому, малый? - лениво поинтересовался тот, что с монетой.
- Лаврентий Михайлович просил подойти, - довольно нагло заявил
Никита. Не мог он сейчас почему-то сказать "велел" или "приказал". Не мог,
и все.
Парни с интересом оглядели человека, которого Л.М. "просил".
- Нет его тут, - наконец вымолвил тот, что без монетки. - Вали по
тихой.
- Что? - не понял Никита. Охранники оскалились в усмешке.
- Тупой, да? - вопросил тот, что с монеткой. - Не понял? Канай, пока
по ушам не получил,
Такого оборота Никита не ожидал. Что ему оставалось делать? С боем
прорываться? Он повернулся и тихо поплелся по дорожке, проклиная Л.М., а
пуще - себя за бесхарактерность и мягкотелость. Ну что стоило отказаться от
приглашения! Нет, среди бандитов захотелось покрутиться.
Лопух! А теперь еще и добираться до ближайшей троллейбусной
остановки. Далеко, между прочим.
Ощущение у него было такое, словно действительно ни за что ни про что
надавали по шее. Не больно, но жутко обидно. Так и брел, униженный и
оскорбленный, по темной аллее.
Но тут в конце ее метнулись лучи фар, знакомый черный "Линкольн"
плавно притормозил, открылись дверцы, и появился сам Л.М. в сопровождении
охраны. Никита глянул на часы. Четверть седьмого. На пределе академического
опоздания. Хорошо, что не больше.
При виде Никиты охранники вначале напряглись, потом узнали. А сам
Л.М. протопал мимо, кивнув лишь мимоходом: "Идем". У Никиты появилось
большое желание ответить, как подобает случаю, с большим достоинством, но
он смолчал.
"Швейцары" на дверях сдержанно улыбнулись Л.М., свиту его пропустили
без звука, сделав вид, что Никиту видят впервые и не они гнали его прочь
только что. Он и тут сдержался, не показал им злорадно фигу, хотя хотелось.
Ресторан был как ресторан. Не модерн, но и не подделка под старину.
Негромкая музыка, льющаяся откуда-то с потолка, несколько столиков в зале и
большое количество кабинетов, закрываемых плотными шторами, чтобы деловые
люди могли без помех встречаться друг с другом и без помех обсуждать свои
вопросы, укрываясь от посторонних глаз.
Наверняка происходили здесь широкие застолья с ломящимися от яств
столами, цыганами и блатной эстрадой. Мало ли какие причуды имеются у
веселящихся хозяев жизни! Но сегодня все было тихо и мирно. Никто не орал
пьяным голосом, не бил посуду и морды, не тискал визжащих девок и даже не
стрелял в потолок, очумев от той же русской водочки.
Это ведь в столицах мафиози корчат из себя снобов и, достигнув
определенного уровня, начинают по мере способностей копировать манеры
членов британской королевской семьи. А также на входе в какой-нибудь "Up &
Down" сдают оружие специальному человеку. В провинции нравы всегда были
проще. И хотя местные заправилы считали себя покруче московских или
питерских, манерной дурью не маялись, веселясь от души, с буйным размахом.
А уж о том, чтобы пистолеты сдавать, пусть даже и надежному человеку, и
речи быть не может. "Ствол" - это такая штука, что в любой момент
пригодиться может.
Был в ресторане и метрдотель. Высокий солидный мужчина в смокинге,
лысоватый, с бритым лицом, на котором постоянно сохранялось выражение
чувства собственного достоинства. Он знал себе цену и мог эту цену донести
до каждого. Поэтому гости, иные из которых отличались совершенно дикими
нравами, никогда на смокинг ему не плевали и салатниц на голову не
надевали.
Встречая гостей, метрдотель не фамильярничал, не восклицал фальшиво и
радостно: "О, кто к нам заглянул!" Он вежливо кивал и скупыми жестами
предлагал пройти в кабинет, где все уже было готово. Если назначалась
деловая встреча или дружеский ужин, участников их он сводил с ловкостью и
четкостью западноевропейского уличного регулировщика. И никогда не
ошибался.
Вот и сейчас он проводил Л.М. в уютный кабинет, где на столе стояли
холодные закуски, пара бутылок все того же "Белого аиста" и серебряные
столовые приборы. Л.М. со Своими людьми панибратства не допускал. Охранники
остались снаружи. Метрдотель вышел.
Никита все ждал, что Носорог скажет наконец о причине своего
приглашения, но тот молчал. Разлил коньяк по рюмкам, без тоста выпил,
поковырял вилкой в крабовом салате. Никита решил не проявлять нетерпения,
тоже опрокинул рюмку и немного закусил.
Бесшумно возникла юная официантка с подносом. Было ей от силы лет
семнадцать, и даже изобилие косметических ухищрений не могло скрыть нежный
возраст. Л.М. коротко глянул, издал неопределенный звук, нечто вроде:
"Кг-м..." Никита приготовился увидеть что-то необычное, что, по его
разумению, можно было ожидать в таком месте. Но продолжения не последовало.
Радушно улыбаясь, девица расставила тарелки с гигантскими сочными стейками,
окруженными гарниром из поджаренной картошечки и зелени, соусницы с
разнообразным содержимым, сказала: "Приятного аппетита" - и испарилась.
Вкусы Л.М. здесь знали хорошо. Впрочем, Никита тоже ничего не имел
против толстого, чуть недожаренного куска мяса. Под стейки налили по
второй, хотя водка или даже пиво были бы уместнее. Но в чужой монастырь...
Да и коньяк был хорош. Наверное, еще советского розлива. В сегодняшней
маленькой, но гордой, не признаваемой никем Приднестровской республике вряд
ли удавалось выдержать коньячную технологию.
Л.М. ел как механизм, аккуратно разрезая мясо и равнодушно отправляя
его в рот. Никита же радовался каждому кусочку, наслаждаясь им, не забывал
пробовать разные соусы. Особенно хорош был чесночный, но природная
деликатность мешала обильнее поливать им мясо. Как бы потом не остался
неприятный другим людям запах:
Коньяк растекался по желудку, разогревая кровь, и Никита даже стал
забывать недавнее унижение у входа в ресторан. Второй раз за последнее
время он встречался с Носорогом И опять пил коньяк, что прежде случалось
крайне редко. Опасливо прислушиваясь к себе, он с удивлением понимал, что
разрушительного действия алкоголь на него не производит. А ведь с
непривычки следовало ожидать неприятных последствий. И он впервые подумал о
себе: "А крепкий я мужик!"
Л.М. сегодня тоже был почти трезв. Коньяком не злоупотреблял, выпил
только несколько рюмок. Никита маялся нехорошими предчувствиями,
предполагая, что ему предстоит нечто серьезное. Ну зачем ему эти дела?
Бизнесом он заниматься не умеет и не любит. Тем более - криминальным.
Закончив есть, Л.М. промокнул губы салфеткой, налил себе и
сотрапезнику еще по рюмке, достал пачку "Davidoff" и массивную золотую
зажигалку. Никита потянул из кармана "Нашу марку", но Носорог поморщился и
ногтем подтолкнул свою пачку по скатерти в его сторону. И впрямь грех было
после хорошего ужина и приличного коньяка отравлять воздух в кабинете
рабоче-крестьянским дымом.
В молчании они курили. Музыка из зала сюда почти не доносилась. Л.М.
не спешил. Изредка затягивался, глядя куда-то поверх головы сотрапезника,
неторопливо выпускал дым. Затем, будто вспомнив случайно, полез во
внутренний карман пиджака, достал бумажник и, вытащив из него тонкую пачку
купюр, небрежно бросил на стол перед Никитой. Тот в изумлении воззрился на
деньги. Это были стрдолларовые бумажки. С валютой Никита дела никогда не
имел. И самой валюты не имел тоже. Это в наше-то время, когда все, кто не
уверен, что завтра российские рубли обесценятся до стоимости конфетных
оберток, стремятся купить бело-зеленые бумажки и спрятать получше. А таких
неуверенных - каждый второй. Или чуть больше. Но средства Никиты не
позволяли делать подобных заначек.
И вот теперь перед ним лежали десять купюр - тысяча долларов. Как это
говорил диктор в кинохронике 1961 года, случайно увиденной недавно?
"Иностранные граждане обменивают доллары на рубли СССР - самую устойчивую
валюту в мире!" Н-да... Он поднял глаза на Л.М. У того на губах бродила
тонкая хитрая усмешка. Предупреждая вопрос Никиты, он раздельно и четко
сказал:
- Спрячь. Пригодятся. Позже отдашь.
У Никиты сразу появились панические мысли о том, что Носорог хочет
его подставить. Отдал ему какие-нибудь "грязные" деньги, меченые, Никиту
схватят, обыщут, найдут эти поганые доллары - и все, суши весла!
Словно угадав его сомнения, Л.М. улыбнулся шире и негромко произнес
слова, которые они часто повторяли друг другу мальчишками, когда собирались
совершить какое-нибудь шкодство:
- Не бздо!
И Никита сразу успокоился. Действительно, чего он задергался? Для
Л.М. какая-то паршивая тысчонка "баксов" - плюнуть и растереть. Не станет
он из-за нее мелочиться. И из-за Никиты не станет, изобретая каверзные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг