Иссохшие мертвецы с запавшими глазами едва не переваливались через раму
зеркала.
Рокот механизма, скрытого за железным щитом, ударами гвоздей вонзался в
уши.
- Это мираж, - забормотал Лионель, вытирая глаза. - Ваша мазь вызывает
видения!
Ничего этого нет!..
- Это будет, - подчеркнула Беатрикс. - Смотрите в зеркало, любезный! -
шар покатился в обратную сторону. - Вот близкое к нам время. Милая
Франция, столь вами любимая.
Раздался громкий щелчок и многоголосый вопль - на Лионеля смотрел сруб
шеи, сжатой деревянной колодкой; кровь толчками била из жил, в рассечённом
мясе белели костные осколки позвонка; ниже, в плетёной корзине, лежали
человеческие головы, отделённые от тел, с оскаленными зубами, залитые
кровью так, что нельзя было отличить мужских от женских. Лионель был
офицером, и вид крови его не пугал, но одно дело - бой, а это была бойня.
- Через каких-нибудь двадцать лет произойдёт и это. Вы молоды, Лионель;
поезжайте тогда в Париж и убедитесь в том, что зеркала показали правду.
Окровавленное косое лезвие поползло вверх по пазам; Лионель увидел, как
сбросили в сторону тело и подвели к палаческой машине очередную жертву,
совсем юную девушку. Помощник палача спокойно и привычно обрезал ножницами
её длинные волосы - и Лионель понял, на что походила причёска Беатрикс,
когда она вошла в спальню.
- Да, ваша догадка верна. Этот стиль назовут à la guillotine, в
честь орудия казни. И будет модным вместе с причёской носить на шее
красную бархотку - вот здесь, куда ударяет нож.
Деревянный воротник захлопнулся, нож упал в очередной раз. Толпа,
окружавшая эшафот, закричала, и трудно сказать, чего в этом крике было
больше - страха, радости или хищной жажды крови. Немного поодаль Лионель
увидел знакомую ему ограду Венсеннского кладбища. Да, сомнений нет, это
Париж.
- Не может быть. Нет, - губы его вздрагивали. - Это: бесчеловечно!
- Парламент, который одобрит этот способ казни, почти на четыре пятых
будет состоять из масонов, ваших собратьев. В одной из парижских лож,
называемой "Великий Восток", и родится девиз "Свобода, Равенство,
Братство". Воплощение девиза перед вашими глазами.
- А Его Величество Людовик?! он одобрит эти казни?!..
- Если вы о Людовике XV, то он умрёт своей смертью задолго до этих
событий. А следующий, Людовик XVI, погибнет под ножом гильотины. Вы видите
не монархию, но республику. Впрочем, и она недолго проживёт. Где-то
недавно: кажется, в самом начале осени родился человек, который растопчет
её и станет императором. Это мелкий корсиканский дворянин. Он будет
служить республике и, согласно её идеалам, понесёт свободу и демократию в
соседние страны на штыках. Надеюсь, вам уже ясно, что кроме как силой, ваш
совершенный строй людям не навяжешь.
- Корсиканец? - у Лионеля вырвался нервный смешок. - Какой император
может придти с этого жалкого острова? Да не дальше, как в прошлом году
Генуя продала его Франции, словно цыган - охромевшую лошадь!..
- И тем не менее так оно и случится. Выходец с Корсики будет терзать
Европу кровопролитными войнами лет пятнадцать, пока его не остановит союз
государей.
Смотрите дальше! - шар гулко покатился по жёлобу.
Лионелю открылся далёкий пейзаж - буровато-жёлтая, слегка всхолмлённая
земля под жарким синим небом; вдали белело скопление необычно высоких
домов. Картина недолго оставалась бесшумной - с режущим слух громким
звуком, похожим на смесь шипения и воя, по небу стаей пронеслись три
небывалые птицы: треугольные, с неподвижными острыми крыльями и хвостами,
как у акул. Беатрикс повернула шар, будто непослушный ключ - вправо-влево.
Лионель вцепился в стул так, что чуть не сломал ногти - теперь он, сидящий
в воображаемом эркере, стремительно летел над жёлтой землёй, чуть выше
стайки дивных птиц. О, ужас - это были птицы из металла! единственный
выпуклый глаз каждой из них находился чуть позади заострённого клюва; на
жёстких скошенных крыльях белели звёзды. Земля внизу накренилась; у
Лионеля подступил к горлу комок, а птицы, одновременно описав изящный
пируэт, стали отбрасывать что-то на лету. Оглушительно загремело - по
земле чередой вставали вспышки взрывов, гаснущих и вздувавшихся дымными
облаками. Земля метнулась навстречу; Лионель непроизвольно вскрикнул, с
лёта окунувшись в одно из облаков. На разодранной, перемешанной взрывами
земле шевелились, корчились с воплями окровавленные тела, обрубки тел,
клочья тел.
Лицо с лопнувшими кровяными пузырями вместо глаз - громадное, в копоти
и грязи - почти прижалось к зеркалу с той стороны, вопя чёрной ямой рта.
- Довольно! - вскрикнул Лионель, закрыв глаза ладонями. - Я не хочу
этого видеть!!
- А между тем, - безжалостно вещала Беатрикс, и в голосе её звучали
сдерживаемые слёзы, - это высший триумф, победный полёт свободы и
демократии, воспетой вами.
Величайшая из держав своего времени таким образом предлагает другой
стране избрать свободу вместо тирании - точь-в-точь по рецептам
Французской республики и корсиканца. Хотя, если взглянуть трезво, война
затеяна из-за нефти.
- Что? из-за земляного масла?! - не поверил своим ушам Лионель. - Из-за
этой горючей грязи?!..
- Настанет пора, когда её станут ценить больше, чем людские жизни. Но
вы правы - хватит! Я только ради вас открыла зеркала; мне и самой
невмоготу смотреть в них, - Беатрикс схватила шар и вложила его в лунку
посередине диска. Моргнув серебряным бликом, зеркало успокоилось - теперь
оно отражало побледневшего, подавленного Лионеля и горестную хозяйку
Гартенхаля.
- Птицы, сеющие ядра: - шептал Лионель. - Разрывные бомбы: Какая же
страна дойдёт до этого безумства?!..
- Этой страны ещё нет. Она возникнет на месте английских колоний в
Новом Свете.
И у начал её будут стоять всё те же масоны; я запомнила имя того, кто
возглавит первое правительство - некто Вашингтон. Ах, господа мечтатели о
земном рае!..
Ах, поборники всеобщего братства!.. Если бы вы знали, во что выльются
ваши мечтания!.. - подняв лицо, Лионель увидел, как по щекам Беатрикс
стекают медленные капли.
- Но ничего ещё не случилось, - возразил он неуверенно. - Это можно
предотвратить!
- Уже поздно, - обречённо вымолвила Беатрикс. - Лионель, вы плохой
философ. И все ваши кумиры и друзья - никчёмные мыслители. Вам бы
следовало обратиться к мудрости китайцев: Кажется, вы готовы рассмеяться?
и напрасно. У китайцев есть понятие Дао, то есть "Путь". Это как бы
маршрут, которым движется всё сущее, ход естественного развития вещей,
людей и обществ. Он неизменен. Его можно предвидеть, познавать, но
уклониться от него нельзя. Ваше Дао - извратить минувшее, проклясть
настоящее и стремиться к будущему. Дао приведёт вас к гильотине, летучим
машинам, сбрасывающим ядра на детей, к горам трупов: и много ещё к чему, о
чём я даже говорить не могу. И самое страшное, Лионель - вы станете
славить и благословлять свободу и демократию, которые будут пожирать самое
себя и вас, как костоед, разлагая ваш разум, вашу любовь, вашу честь и
совесть, сами ваши тела, и вы объявите эти отродья гнилого рассудка
вечными идеалами, в то время как они - не более чем шаг по Пути!
- Куда? куда ведёт этот Путь? - сдавленным, охладевшим голосом спросил
Лионель.
- Беатрикс, я умоляю вас - ответьте!
- Я не знаю, - чело Беатрикс омрачилось. - Я видела, что в разных
странах пробовали другие варианты, но ни один из них не возобладал - по
крайней мере, в обозримом времени. Но как бы там ни было - в людских делах
я участвовать не стану. Протрите глаза этой эссенцией, Лионель, -
протянула она платочек, смоченный какой-то душистой жидкостью, - вам будет
легче видеть меня и мой дом по-прежнему.
Лионель принял платок, однако прикладывать его к глазам не торопился.
Величественный зал, похожий на собор, колонны, уходящие к неясным
сводам, синяя тьма за стёклами высоких окон - это было достойно
восхищения, но он не мог отказаться от лицезрения хозяйки Гартенхаля. Сам
её облик, грозный во гневе, печальный в скорби, был упоительно прекрасен -
вызывал ли он трепет в душе или манил недосягаемым блаженством, он
одинаково притягивал, как гибельный огонь свечи влечёт к себе мотыльков.
- Я не хочу лишаться счастья видеть вас, Беатрикс, - решился сказать
он. - Я покорён вами.
- Нет, нет, - покачала головой златоволосая королева лесов. - Если есть
на свете книга Дао, наши судьбы в ней - на разных страницах. Вы даже не
понимаете, о чём просите, Лионель.
- Быть с вами. Всегда.
- Вы хотели увезти меня в Ламонт и сделать своей любовницей, - ответила
она, гордо подняв голову. - Это участь не для меня. Я прощаю вам ваши
низкие желания, но не могу забыть о них. И потом: вы слишком привязаны к
миру людей. Вы не смогли бы жить в Гартенхале, а я бы не стала брать с вас
клятву верности, потому что вы её не сдержите.
- Беатрикс, я дворянин! моё слово:
- Вы человек, Лионель, и только.
- А вы? кто же вы? - Лионель встал, мучительно досадуя, что от неё не
скроешь даже помыслов. Нет, с такой женщиной жить было бы невозможно!..
Она мягко и грустно улыбнулась его мыслям.
- Я - хозяйка Гартенхаля. Чтобы люди не тревожили меня, я оградилась
стеной тумана, и ко мне нельзя найти дорогу, если я сама того не захочу.
Иногда я принимаю у себя гостей, потому что общество слуг навевает скуку,
а обозрение мира в зеркалах щемит сердце. Всякий раз я надеюсь, что гости
меня развлекут:
иногда это сбывается, но редко, крайне редко я встречаю тех, кто мог бы
стать мне собеседником.
- Последним был иезуит, отец Мартин? - наудачу спросил Лионель.
- Вы проницательны.
- И вы тоже показали ему будущее в зеркалах?
- Да. Он отличался пытливым умом и стремился к познаниям.
- Иезуит?!..
- Чин и звание не играют роли.
- Как же он воспринял увиденное?
- Он покончил с собой.
- Я не таков, - Лионель вздёрнул подбородок. - Да, будущее ужасно. Но я
не верю в Дао. Беатрикс, вы были правы - мои убеждения поколебались. Но
ещё не всё потеряно! Я постараюсь изменить ход истории. Я привлеку
сторонников: влиятельных сторонников, имеющих вес при дворе. Мы найдём
доступ к государю; он нас выслушает. Надо предостеречь монархов и народы,
объяснить всю опасность:
- Ах, всё-таки вы драгун, любезный! - не без горечи, но Беатрикс
рассмеялась.
- :и когда опасность минет, я вернусь сказать вам об этом.
- Протрите глаза, - повторила она, - и уверяю, образ баронессы дан
Кербек утихомирит ваш рьяный задор. Вы не думаете того, что говорите -
просто вы хотите мне понравиться и вновь оказаться здесь.
Лионель размашисто провёл надушенным платком по векам. Наступившая
перемена заставила его пошатнуться и вжать голову в плечи - стены
сблизились, потолок опустился; лейтенант опять был в спальне одинокой
молодой женщины, чей особняк затерян в шаугеландских чащобах.
Сияющие волосы Беатрикс померкли и укоротились, стали прежней причёской
с неровными прядями; алая мантия владычицы преобразилась в белую тунику;
одно лицо сохранило отсвет недавнего волшебного величия - глубокие глаза с
затаённым в них неясным зовом, неповторимый изгиб губ, безупречная чистота
атласной кожи.
- Так лучше, не правда ли? - её голос звучал сейчас по-женски ласково и
чуточку лукаво. И всё же Лионель пожалел, что чары погасли; он искал в
баронессе глазами то, что раньше заставляло трепетать. Он знал, что
невероятная красота лишь спрятана, скрыта под маской - о, если бы опять её
увидеть!..
- Благодарю вас, Беатрикс, за ту частицу чуда, что вы подарили мне, -
невольно поклонился он и поцеловал милостиво поданную ему тонкую руку. -
Благодарю и за то, что вы явились мне именно такой - ведь вы могли
показаться и старой, не правда ли?..
- Со старухой вы бы не были столь обходительны, - певуче ответила она.
- Я предпочитаю приятный обман.
- Зачем тогда все эти зеркальные картины?
- Нельзя жить только в мире иллюзий; когда-нибудь надо увидеть и правду.
- Мне кажется, что я спал, - Лионель ещё раз провёл ладонью по глазам.
- Неужели все наши надежды - ложь и фальшь? Как вышло, что все лучшие люди
эпохи обманулись столь роковым образом?
- Я же вам сказала, Лионель, что мысли обретают форму. Ваши философы не
прочь порассуждать о том, что всё в мире происходит от человека и через
человека - даже богов они считают порождением сознания. Они и не
подозревают, насколько верны их предположения!.. Всё начинается с мысли,
Лионель. Чтобы сделать из глины кувшин, нужна мысль гончара. Железная руда
не станет мечом без мысли об убийстве. Так и недовольство тёмных людей не
обернётся бунтом без мысли философа о том, как переустроить государство.
Вся панорама кровавой смуты с её кочующими армиями, проскрипциями и
делением на правых и неправых зарождается в голове какого-нибудь чисто
одетого, тихого умника, сроду не бравшего в руки оружия и не убившего даже
мухи. Он может писать и говорить одни лишь возвышенные, мудрые слова о
человечности, свободе и единстве, но пристально вглядитесь в его
благостные речи - и вы увидите там гильотину. Ваше общество прокисло и
зачахло, Лионель - а на гнилье всегда заводится плесень. Философы не
обманулись и не впали в заблуждение - просто воля и разум государей
ослабели, а попустительство и вседозволенность и есть та самая свобода -
свобода творить, что вздумается, от разбоя до кровосмешения. Держу пари на
пять золотых марок, что вы заглядывали в мой книжный шкаф. Там "Вер-Вер",
непристойная поэма Грессе о монастырских нравах, соседствует с
"Девственницей" Вольтера и "Общественным договором" Руссо - не потому, что
я люблю их, а потому, что это вещи одного порядка; имя им - растление: или
свобода, как угодно. Я этого не приемлю. Меня утешает то, что я видела
лучшие времена; память о них согревает мне душу.
- Ммм: - Лионель скептически скривился, - не сказал бы, что прошлое
было прекрасным. Инквизиция, охота на ведьм, Варфоломеевская ночь,
Тридцатилетняя война: Это ли образец для подражания?
- Разве я сказала о недавнем прошлом? - возразила Беатрикс. - Я о том,
что вы зовёте грязным и слепым средневековьем. Так вот - оно не было ни
слепым, ни грязным. Это было время чистое и светлое: как солнце, - голос
её дрогнул.
- Чума, распри, невежество - что же тут светлого?! - Лионель, споря,
ужаснулся, едва представил, сколько лет этой изысканной красавице.
- И это всё, что вам известно о минувшем? - в голове Беатрикс
послышалась жалость. - Бедный Лионель: Болезни и война всегда были с
людьми, но о том времени я бы сказала иное - вера, искренность, честь,
ясность мысли. Не вините предков в том, что они меньше знали, но завидуйте
им - они хранили постоянство мира, не рушили, а созидали. Вы утратили их
достоинства: ниспровергатели! - усмехнулась она презрительно. - Нет мне
радости в том, что я предвижу, но мне дано знать, что свобода, выпущенная
вами на волю подобно зверю, не пощадит ни вас, ни ваших детей, и это
станет справедливым возмездием. Вы раскручиваете колесо, которое не в
силах будете остановить.
- Должно быть, Беатрикс, вы счастливы, уединившись здесь, - промолвил
Лионель в задумчивости. - Тяжко знать правду о мире и жить в нём; лучше
келья и неведение.
- Люди назвали меня Счастливой Госпожой, - кивнула баронесса; глаза её
влажно блеснули. - Может, вы слышали песенку - Госпожа в лесу густом -
Беспечален её дом но в ней мало правды. Я знаю, я вижу, что происходит в
мире, и эта горечь не даёт мне наслаждаться покоем. Это моя расплата за
долгую жизнь - быть свидетельницей вашего упадка.
- Но: а прогресс? То новое, что появилось в нашем веке? Разве это -
упадок?
- У вас будет и больше того, - повела рукой Беатрикс, как будто отгоняя
моль. - Но это не заменит счастья, как костыль не заменяет ногу. Упадок -
в ваших умах, Лионель, прежде всего в умах. Вы сменяли величие на корысть
- плохая мена!..
- :Я рада буду позавтракать в вашем обществе, - прибавила она обычным
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг