Людмила и Александр БЕЛАШ
Перепись 1769 года
Мы отданы безжалостной судьбе.
Кроме терзаний - никаких даров.
Осталось плакать о самом себе,
Распятом между четырёх ветров
Рено Мерлит "Четыре ветра"
Был тяжёлый, ненастный октябрь. Чёрная земля, продрогшая от
непрестанных ледяных дождей, щетинилась мёртвой стернёй, стелилась
ржаво-серым войлоком полёгших трав. Вода в речушках и ручьях казалась
свинцовой. Дорога, местами засыпанная щебнем, была вдрызг разбита, и впору
было класть по ней гать.
Лионель дан Брагге, лейтенант Марбургского драгунского полка,
осматриваясь по сторонам, видел одно и то же - отсыревший пейзаж поздней
осени, криво прорезанный расхлябанной колеёй. Сзади кучер бранью понукал
лошадей, волокущих карету с королевским инспектором и золотушным
секретарём, а за каретой следовал отряд драгун; вахмистр Дирк Годерман
ехал рядом с командиром.
- Кажется, душу бы продал за стакан шалфейной горькой, трубку
"жандармского" и стул у камелька, - ворчал вахмистр, стряхивая капли с
насквозь промокшей грубой перчатки. - Что за дьявольский день! ни
покурить, ни выпить!.. Чёртова страна и чёртова дорога! да будь тут всё
проклято на сажень вглубь! И говорят здесь по-собачьи, ни бельмеса не
поймёшь!
Мысленно Лионель согласился с вахмистром. Правда, вместо шалфейной он
предпочёл бы стакан грога на ямайском роме, а трубку набил бы коричневым
виргинским. Но просушиться и согреться, сев поближе к очагу - это
непременно.
Верно было в словах вахмистра и то, что Шаугеланд, пограничный округ на
северо-востоке объединённого королевства, как был, так и остался диким
краем, населённым потомками славян - ругов и вильцев - и прославленным
своим ужасным диалектом вкупе с простудной приморской погодой, болотной
лихорадкой и непролазным лесом. Пущи за тысячу лет сильно потеснились,
уступая вырубкам и распашкам, но всё ещё мрачнели там и сям у горизонта, а
то вдруг подступали к дороге, угрожая голыми ветвями - ни дать ни взять
пехотные каре и штыковые линии потрёпанной, но не побеждённой армии.
Сквозь мокрое сукно плаща Лионель нащупал трубку в кармане мундира.
Впору жевать табак и, как Дирк, сплёвывать коричневую жижу в грязь.
- Скоро отдохнём, Годерман, - ободрил он вахмистра. - Если нам верно
указали путь, а карта не врёт, впереди у нас усадьба Фелицберг.
- Да, скорей бы, ваше сиятельство, - вахмистр кивнул, и с его треуголки
потекла вода. - Надоело грязищу месить, сил нет. Э-эй! - гаркнул он,
оборотясь и привстав на стременах. - Ребята, подтянись! Не отставать! Кто
там в хвосте плетётся, а?!
Передняя лошадь в упряжке аж присела от зычного голоса вахмистра.
Дверца кареты открылась, выглянула бледная физиономия инспектора,
измождённого тряской и мочекаменной болезнью.
- Граф! Монсьер Лионель! - жалобно позвал он. - Скоро ли ночлег?
- Часа через два, - бросил Лионель из-под высоко застёгнутого воротника.
- Монсьер, я не расслышал вас!
- Повтори ему, Дирк.
Нарядить драгун сопровождать чиновников, производящих перепись -
неглупая затея, коль скоро речь идёт о землях, присоединённых к владениям
короны только в 1737 году. И сразу вспыхнул дворянский мятеж, подобный
Фронде принцев. Здесь хорошо помнят марбургских драгун!..
Помнят и таят злобу. Бывало, что и полуэскадрон не возвращался из рейда
по лесам вдоль Шауги. Засады, завалы из деревьев на дорогах, выстрелы из
чащи, порча коней, отрава в котле или в вине - нет-нет да и блеснёт
оскалом притворная улыбка новых подданных. Поэтому палаш и ружьё драгуна
так же важны для счёта податных людей, как перо и чернильница инспектора.
В некоторых усадьбах Лионель замечал, что дворня вооружена. "В наших
краях случаются разбои, граф, - сквозь зубы отвечали ему местные дворяне с
сильным ругским выговором. - Приходится быть наготове, раз уж королевские
жандармы не умеют навести порядок". Обидное сравнение драгун с жандармами
он пропускал мимо ушей, но приказывал Дирку выставлять на ночь усиленный
караул, чтоб не проснуться в луже собственной крови.
Новые земли молча, но упорно противились переписи. Пропадали приходские
книги и списки податей. Иной раз священники прямо говорили из Второй книги
Царств: "Для чего господин мой царь желает этого дела?.. И вздрогнуло
сердце Давидово после того, как он сосчитал народ. И сказал Давид Господу:
тяжко согрешил я, поступив так". Инспекторов опережали слухи о
пророчествах - что за перепись вымрет от язвы семьдесят тысяч душ, по
Писанию.
Имея двенадцать человек, считая Дирка с денщиком, и думать нечего
затеять драгонаду вроде тех, которыми французские монархи изводили
гугенотов. "Ничего не трогать, с девками не связываться, кур и поросят не
цапать!" - жёстко командовал Лионель. Не хватало, чтоб ударили в набат;
инспектора с секретарём - на вилы, косы вместо пик, и знай отмахивайся,
пока денщик перезаряжает пистолеты.
Негостеприимный край, что говорить.
И следующий пункт по перечню - приход Св.Матильды и усадьба Фелицберг.
Начинало смеркаться. Навстречу, застилая обзор и сгущаясь, полз туман.
Дождь стих; в матовой холодной пелене слышался лишь стук копыт, фырканье
коней и быстро глохнущие выкрики возницы. Дорога пошла по насыпи, поверху
кое-как покрытой крупным камнем, и справа под одеялом тумана завиднелось
бурое кочковатое болото с проблесками гнилой воды; потом дорогу сжали
стены леса. Чтоб люди не унывали, Дирк велел запеть, и драгуны a cappella
заревели свой марш.
Если это слышали в Фелицберге, то могли подумать, что на усадьбу идёт
банда одержимых.
- Ни зги не видно, - вглядывался Дирк вперёд. - И где эта усадьба?..
Ещё одно дрянное местечко, разрази его гром. Вот увидите, ваше
сиятельство, даже приличной жратвы не подадут. А нам тут столоваться
неделю, не меньше.
Туман поредел; между деревьев хмуро показались строения, обнесённые
решётками ограды.
Ворота на окрик Дирка распахнул приземистый, корявый мужичок в
обносках, непрестанно кланяясь и щеря в улыбке редкие зубы. В окнах
господского дома уже теплились огни, но навстречу приезжим никто не
показался.
Со стоном вылез из кареты инспектор:
- Ах, граф, у меня ломит всю поясницу! Я боюсь, начнутся колики.
- Выпейте водки с перцем, - искренне посоветовал Дирк рыхлому
чиновнику, - да скажите, чтоб вас постегали по спине крапивой - как рукой
снимет.
Показался холёный старик в ливрее, в котором Лионель безошибочно
распознал дворецкого.
- Добро пожаловать, монсьер, - деревянно поклонился он; бритое лицо его
даже при виде дюжины драгун не изменило застывшего, чопорного выражения. -
Как прикажете доложить о вас?
- Граф Лионель дан Брагге, лейтенант кавалерии Его Величества, и
инспектор месьер Лерон Кельманс из счётной палаты. По делам переписи,
согласно высочайшему указу, - отчеканил Лионель, стягивая перчатки. -
Вели-ка, любезный, позаботиться о наших лошадях и распорядись об ужине. И
смекни, где моим людям обогреться и расположиться на ночь.
- Постараюсь выполнить ваши пожелания, монсьер граф, - нагнулся
дворецкий так вяло, будто засыпал, и стало ясно - дай Бог к ночи всё
устроится.
- Водки, старый! чтоб не забыли подать водки!.. - рявкнул вслед Дирк. -
Хоть в этой усадебке на понятном языке бормочут:
Вслед за кряхтящим инспектором вылез тощий, носатый секретарь -
прыщавое отродье канцелярии наместника. Молодой, он выглядел старообразно
из-за плохой кожи и паучьих длиннопалых рук в чернильных пятнах; этого
ощипанного цыплака Лионель и по имени не знал как звать - юнца взяли в
поездку вместо заболевшего, старого и опытного секретариуса.
- Малый, ну-ка вытяни хобот подальше, понюхай - где тут водка? -
пошутил вахмистр. Драгуны загоготали, а секретарь потерянно озирался,
непроизвольно двигая пальцами.
- Но позвольте: - хлопал он ресницами. - Куда мы приехали?..
Лионель поднялся по ступенькам, и денщик, пробежав вперёд, открыл перед
ним дверь.
- Мои чемоданы. Всё просушить, - распоряжался Лионель; денщик, приняв
палаш и патронташ, избавил графа от пропитанного дождём плаща.
Невзрачный снаружи, внутри дом выглядел мило и уютно. Вестибюль
освещали две масляные лампы, позволявшие в мелочах разглядеть картинки на
индийских разрисованных обоях и прихотливые узоры резной рамы большого
зеркала; мраморная лестница с изящными перилами, покрытая ковровой
дорожкой, уходила вверх, в полумрак.
Лионель посмотрелся в зеркало, сняв шляпу с широким золотым галуном и
слипшимся от воды белым султаном. В отличие от многих он не носил парика,
довольствуясь своими пышными и от природы слегка вьющимися волосами, за
которые в полку его прозвали Авессаломом. Перевитая лентой косица и букли
на висках обвисли; надо причесаться и напудриться, как приличествует
дворянину. Мундирный синий рейт-фрак с эполетами и красными отворотами на
рукавах, обшитый позументом, длинный белый жилет - всё промокло.
Опять-таки, неуместно быть за ужином в панталонах, заправленных в
ботфорты. Впрочем, хозяевам следует быть снисходительными к внешности
офицера, проехавшего верхом двадцать миль, чтобы прибыть к их накрытому
столу.
- Сударь, - послышался сзади женский голос, интонации которого, при
всей его приятности, подразумевали привычку повелевать; Лионель быстро
обернулся и поклонился даме, вполне по-парижски описав треуголкой сложный
вензель в воздухе.
Выпрямившись, он смог увидеть даму во всей красе - она стояла на нижней
ступеньке лестницы.
Лет двадцати с небольшим, с искусно уложенной причёской, припудренной
"под иней"; лицо на диво свежее, едва набелённое и слегка тронутое
румянами, губы очерчены скромной розовой помадой - но изгиб их скорей
сердит, чем благосклонен.
На лбу - "величественная" мушка звёздочкой, другая справа на скуле.
Глаза миндалевидные, глубокие, чарующего иззелена-серого цвета, как
китайский нефрит, с длинными ресницами. Кружева над каймой корсажа,
казалось, чуть трепетали в такт дыхания белой, низко открытой груди.
Изящные плечи до локтей плотно облегали рукава, богато отделанные
блондами, а кожа рук была нежна, как щёки херувима. От узкой талии зелёный
бархатный роброн расходился колоколом, с боков спадая пышными складками, а
спереди открывая небесно-голубую сборчатую юбку ост-индского каламкара с
кружевами. В левой руке дама держала расписной шёлковый веер с
черепаховыми накладками и глазами павлиньих перьев по кромке.
"Она ждала кого-нибудь? Или соседи предупредили о нашем приезде, послав
гонца напрямик, по лесным тропам?.."
- Сударыня, - стараясь придать простуженному голосу амурное звучание,
Лионель слегка склонил голову, словно ослеплённый зрелищем. - Граф Лионель
дан Брагге к вашим услугам. Умоляю вас извинить мой дорожный вид.
- Баронесса Беатрикс дан Кербек, - она почти незаметно качнула
причёской.
Он упивался звуком её речи - ни следа ругского акцента, истинно
сализийское произношение. И платье! и манеры! Поистине воздаяние за все
трудности пути. Чёрт побери, а это авантажный случай. Дурак тот, кто
упустит такую возможность поволочиться.
- Гауберт доложил о цели вашего визита, - холодно продолжала баронесса.
- Вы занимаетесь счетоводством?
- Прошу прощения, болван дворецкий перепутал. Хотя сейчас кавалеру не
грозит утрата дворянства при занятии неблагородным делом, моя стезя -
воинская служба.
Подсчётом занимается месьер Кельманс, а я командую драгунами. Право, я
восхищён, встретив в этом краю лесов и топей столь роскошный дом и: такое
чудо красоты, как вы, сударыня, - почтительно приблизившись, он осторожно
и умело взял протянутую руку и запечатлел на сгибах пальцев поцелуй с
коротким придыханием.
Рука надменной прелестницы тонко благоухала мускусом.
- Я рада принять вас у себя в гостях, - притворно равнодушным (как
казалось Лионелю) тоном ответила она, взмахнув веером. - Гауберт укажет
вам апартамент.
Надеюсь видеть вас и месьера Кельманса за ужином: - развернувшись, она
удалилась, касаясь ковровых ступеней шлейфом.
Нет, в самом деле, какая удача! Лионель видел в Шаугеланде немало
хозяек и хозяйских дочек, но то были расфуфыренные клуши или глупые
гусыни, а эта: как она оказалась в таком месте, куда с трудом добрался
даже инспектор с конвоем?
Кто она - молодая вдовица? но тогда почему не в трауре с плерезами?..
Или рано осиротевшая дочь-наследница? Или её муж сломал хребет, охотясь на
лисиц, и теперь догнивает на вонючих тюфяках? Определённо, здесь хозяйка
она, иначе бы вышел хозяин.
Приотворив дверь, заглянул Дирк - и кашлянул, привлекая внимание
лейтенанта.
- Ну что, Годерман?
- Расположились, ваше сиятельство. Конюшня справная, корм коням есть,
дворня послушная. Под ночлег нам отвели флигелёк, сейчас очаг разводим.
Есть и водочка, - глаза вахмистра затеплились от умиления. - Одно только
неясно:
Тут его оттеснил месьер Кельманс, неповоротливо влезая в дверной проём;
за ним тащился секретарь, обняв под мышками два кожаных портфеля, а третий
держа в зубах за ручку.
- Мы сбились с дороги, - брюзжал инспектор, тычась по сторонам. - Сложи
портфели здесь! Помоги мне раздеться! Живей, шевелись, ты как мёртвый!..
Так вот, граф, - сопя, он начал вылезать из пальто с огромной пелериной, -
мы свернули не туда.
- Говорите яснее, месьер, - нахмурился Лионель.
- Это не Фелицберг.
- Как это так?!
- Очень просто, - инспектор выпятил живот, рискуя оторвать пуговицы на
жилете, и потёр кулаками злополучную поясницу. - Вы не бывали раньше в
этой местности? я тоже. А секретарь, - имя носатого опять-таки не
прозвучало, - был в Фелицберге по делам ведомства.
Лионель впервые пристально взглянул на старого юношу, свесившего руки
до колен.
- Ну-с, милейший, и что это за усадьба?
- Не знаю, ваше сиятельство, - развёл тот нескладные лапы.
- А спросить у мужиков было лень?
- Они: они какие-то:
- Прожуй слова и говори нормально! Ты сам, что, руг? Я ни черта не
понимаю.
- Н-нет, я из старой Сализии. Мой батюшка, царствие ему небесное, был
писцом в канцелярии принца-наместника, когда тот въехал в новые земли:
- Я тебя не о родословной спрашиваю. Твой почтенный батюшка тут ни при
чём.
- Простите, ваше сиятельство, я простыл. У меня насморк:
- Да ты глуп, братец, как полено. Дирк!
- Он верно сказал - мужики тут с присвистом в башке, как дети одной
матери-дурёхи, - пророкотал вахмистр. - Лыбятся, а слов из них не выжмешь.
"Да", "нет", "пожалте" - и весь разговор.
По лестнице к ним величаво нисходил дворецкий Гауберт с шандалом на три
свечки - видимо, старший сын той же матери, к седым волосам
затвердивший-таки десятка два вежливых фраз.
- Монсьер граф: месьер инспектор: - уделил он им по церемонному
поклону, - извольте пройти в ваши комнаты. Я провожу вас. Сьер вахмистр и
сьер секретарь, вам отведён покой на стороне прислуги.
- Гауберт, - спросил Лионель, - как называется ваша усадьба?
Дворецкий повёл глазами в его сторону, слегка повернув и заржавевшую
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг