Соболева, рассказал всё, что случилось в рубке в эту ночь.
- Ах ты, сатана, - вскипел боцман. - Нашёл чему радоваться!
Весь день Соболев чувствовал себя отвратительно. Чтобы отвлечься от
мрачных мыслей, он открыл учебник навигации. Но перед глазами неотступно
стояло хмурое лицо Вершинина, ехидная усмешка Новикова... Отшвырнув книгу,
Соболев растянулся на койке и заложил руки под голову. "Пойду к капитану, -
убеждал он себя, - и докажу, что рулевой трос заедает. Но почему это должен
делать я? Почему не Вершинин или Новиков?"
Спал Соболев неспокойно, встал хмурый. Вершинин встретил его сдержанно.
- Садись, Вася, - сказал он, заканчивая бриться. - Что с тобой
творится?
- Ничего... Рулевой трос заедает, - хмуро проговорил Соболев.
- Почему же у других не заедает, а у тебя чаедает? Я сегодня всё
облазил и проверил. Опозорил ты нашу вахту.
- Как опозорил? - спросил Соболев предчувствуя что-то неладное.
- Пропечатали в стенгазете. - Вершинин убрал бритвенный прибор, умылся
и надел китель. - Может, временно откажешься от штурвала?
- Нет, - твёрдо ответил Соболев.
- Ладно, не ершись. В следующую вахту приглядывайся больше, авось
исправишься.
- Мне нечего исправляться!
- Ну, знаешь, - пожал плечами Вершинин. - Амбиция тут ни при чём.
Признаться бы лучше честно, что не овладел...
- Но в чём, в чём я должен признаваться, когда трос заедает?!
- Заладил - трос, трос! - начал сердиться и Вершинин. - Пойдём,
узнаешь, в чём ты должен признаться. А я ещё членам редколлегии говорил, что
зря пропустили заметку.
Они вышли из каюты и спустились в красный уголок. Здесь были все
свободные от вахты моряки. Новиков читал статью начальника экспедиции Ларина
о первых итогах лова рыбы на свет. Николай Щербань тряхнул чубом и
насмешливо сказал:
- Именинник пришёл.
Соболев протиснулся к стенгазете и сразу увидел карикатуру. Наверху было
написано: "Лихой моряк". Соболев отшатнулся, стащил с головы фуражку. В
красном уголке стояла тишина.
- Ну как? Нравится? - всё так же насмешливо спросил Щербань.
- А здорово похож, - проговорил Новиков, но, взглянув в побледневшее
лицо Соболева с плотно сомкнутыми губами, попятился назад и спрятался за
Вершинина.
- За что, ребята? - глухо спросил Соболев и, глядя перед собой
невидящими глазами, вышел из красного уголка.
- Да он же взбесился! - изумлённо выкрикнул Щербань. - Критики не
понимает!
А боцман, поняв, что с Соболевым неладно, вышел вслед за ним...
Соболев лежал на койке. Он был глубоко и незаслуженно оскорблён.
"Ничего, - утешал он себя, - я ещё докажу, что умею работать. И моряком
буду... В стране много судов, найдётся место. А здесь больше не поднимусь в
рубку".
В каюту вошёл боцман. Соболев отвернулся к стене.
- Ты, Василь, не отворачивайся. Расскажи толком, что у тебя
случилось, - попросил Кузьма Степанович.
- Говорил Вершинину...
- А ты повтори.
Соболев сел на койке, обхватив колени руками, и подробно рассказал всё,
что случилось на вахте. Кузьма Степанович, выслушав, задумался, потом
сказал:
- Ладно, я поднимусь в рубку и посмотрю, что там.
Между тем в красном уголке разгорелся горячий спор.
- Может, зря обушком-то по голове? - как всегда смущаясь, сказал
Володя Данилов.
- Прикажешь ручки ему целовать за такое дело? - зло бросил Щербань и
уничтожающе посмотрел на Данилова.
- А я верю Соболеву, - продолжал Данилов. - Если он сказал, что трос
заедает, значит так оно и есть.
- Не в тросе дело, Данилов, - возразил Вершинин.
Щербань и Новиков многозначительно переглянулись.
- Конечно, не в тросе, - подтвердил Новиков. - Просто у человека
самомнение большое. Думает, так это просто: встал за штурвал и крути...
- А ты, Новиков, почему не помогаешь Соболеву? - спросила Саша.
- Я не педагог, и мы не в школе, а на экспедиционном судне, -
язвительно пояснил Новиков. - Тем более...
- Подожди, Юра, - перебила Саша. - Ты помнишь пятый пункт нашего
обязательства - помогать друг другу? Вот меня и интересует, почему ты не
выполняешь этого пункта?
- Ну что пристала? Тоже - нашкодила, а теперь стараешься выслужиться.
Саша вспыхнула:
- Ты за меня не беспокойся, за свои поступки я отвечу сама, где будет
нужно. А ты сейчас отвечай на вопрос.
- И отвечу. Соболеву я нянькой не буду. И всё. Не буду!
Комсомольцы переглянулись.
- Заставим, - тихо произнёс Данилов.
- Это ты, что ли, заставишь? - презрительно фыркнул Новиков.
- Не я, а комсомольское собрание.
- Правильно, Володя!
- Да что вы, в самом деле - учить да учить, - растерянно бросил
Новиков. - Кто хочет учиться - учится без нянек...
- Всё равно надо созвать комсомольское собрание, - сказал Володя
Данилов.
ГЛАВА 21
СЛУШАЯ ПОЛОНЕЗ ОГИНСКОГО...
- По случаю первой удачи не грех и рюмку пропустить, - весело
предложил Усков, входя в каюту начальника экспедиции.
Ларин достал из буфета бутылку коньяку и две рюмки, поставил их на стол.
- Не помешал? - спросил Усков, кивнув головой на разбросанные листы
бумаги.
- Я сказал бы.
Ларин наполнил рюмки.
- За успех!
- За успех! - повторил Усков. Он разгладил усы, поставил рюмку. -
Много работаете, Василий Михайлович.
- Время быстротечно, а сделано так мало. - Длинные, тонкие пальцы
ловко и аккуратно собрали исписанные листы рукописи. Ларин поднял глаза на
Ускова. - Рыбаки давно ждут книгу, а сегодня и строчки не мог выжать.
Расклеился что-то, раскис...
- Бывает, - согласился Усков.
- Ну, как, может, ещё по одной?
- Нет, хватит. А то прошлую ночь не спали, может и в голове зашуметь.
Вот кофейку не мешало бы...
Ларин включил электрический чайник и повернулся к Ускову.
- Найдём косяк сельди и начнём испытывать электроловное оборудование. А
по ночам будем ловить на свет...
"Некоторые тоску глушат вином, этот - работой. Сгорит - останется
пепел. А кому нужен пепел?" - подумал Усков, вслух же сказал:
- Большой груз вы навалили на свои плечи - нельзя всё сразу. Лекции
для команды, книга, изобретения, подводное плавание. В прошлом году вы куда
спокойнее работали.
Чайник закипел. Ларин выключил его, достал чашки и разлил кофе.
- Да, - сказал он. - В прошлом году до цели было далеко, сейчас всё
на стадии завершения - и книга, и изобретения...
"Хитришь, парень, - отметил про себя Усков. - Когда дело идёт к концу,
человек радуется, а ты невесел, дорогой".
- Мне кажется, - сказал он, слегка дотрагиваясь до горячей руки
Ларина, - оттого вы мечетесь, что рядом находится девушка, которая
повседневно напоминает вам о прошлом... Всё от этого.
- Это не так, - возразил Ларин, хотя знал, что это именно так.
Отхлёбывая небольшими глотками горячий крепкий кофе, он отвёл глаза в
сторону, глухо сказал: - Возможно, я переутомился. Но это пройдёт...
- Может быть... Всё может быть, - согласился Усков...
Шёл одиннадцатый час ночи. Ларин поймал себя на том, что думает о
Поленовой, о своей судьбе в связи с этим. "Да, действительно раскис. Даже со
стороны заметно. А ведь ничего особенного не случилось. Что она, не
оправдала твоих надежд? Но почему ты должен расстраиваться? Какое тебе до
неё дело? - Он грустно усмехнулся. - Признайся, она заняла в твоём сердце
гораздо больше места, чем ты предполагал..."
Раздался стук в дверь. В каюту вошла Саша и смущённо остановилась у
порога. Ларин молча предложил ей кресло.
- А, проказница, - добродушно произнёс Усков. - Легка на помине... -
Настроение у него было хорошее, да и девушка ему всё больше нравилась.
Стариковским глазом он видел, как моряки наперебой ухаживали за ней и как
она умеючи, с тактом отвадила их от себя. "Анфиса тоже строгая была", -
подумал он. А Анфиса для Ускова на всю жизнь осталась идеалом женщины.
Саша присела на краешек кресла и вопросительно посмотрела на Ларина.
"Легка на помине"... ©О чём говорили?" - тёмными блестящими глазами она
словно хотела проникнуть в душу Ларина. Но тот молчал. Усков тоже не
произносил ни слова и загадочно ухмылялся. С минуту длилось это неловкое
молчание.
- Вот, принесла результаты анализов, - сказала Саша. Напряжение
исчезло. Она почувствовала себя свободнее. - Смотрите, солёность воды...
- Я категорически запрещаю говорить о работе, - протестующе поднял
руку Усков.
Ларин отодвинул журнал в сторону и принуждённо рассмеялся.
- В самом деле, не будем. Налить вам кофе, Александра Николаевна?
Она отрицательно покачала головой:
- Спасибо. Кто же в такой поздний час пьёт кофе?
- Правильно, проказница. А мне ещё чашечку, - попросил Усков. - А вы
сыграйте нам. Мы будем пить кофе, слушать и, как скряга монеты, перебирать в
памяти прошлое...
- Вы совсем недавно утверждали, что не надо часто оглядываться на
прошлое. Прошлое, говорили вы, тянет человека назад, - лукаво напомнил
Ларин.
Усков погрозил ему пальцем.
- Вы же прекрасно знаете, что это было сказано совсем по другому
поводу. Конечно, вам надо смотреть в будущее, Василий Михайлович. Вы молоды,
у вас жизнь впереди. У меня же всё в прошлом, а впереди... - он махнул
рукой и замолчал.
Саша внимательно посмотрела на Ускова, и ей вдруг стало жаль поникших
стариковских плеч, узловатых, с венами больших рук, как-то сразу ставших
грустными глаз. По странной ассоциации в памяти всплыло другое лицо, и
какой-то ком подкатил к горлу.
"Мама, - подумала она, - мама такая же старенькая, как наш капитан,
такая же одинокая..."
- Хорошо, - овладев собой, быстро сказала она. - Я сыграю вам любимую
мамину пьесу.
Саша села за пианино и коснулась рукой клавишей. Звук затрепетал, как
голос. Саша взяла аккорд... Полонез Огинского...
Музыка была печальной и мятежной.
Ларин смотрел на гибкие пальцы Саши и чувствовал, что мелодия заполняет
всё его существо. То казалось ему, будто тёплый ветер обдувает лицо, то
сечёт ледяной норд-ост. Слышалось то далёкое звучание колокольчиков, то
тихий плач женщины, то боевой клич - вперёд, вперёд, друзья! Потом опять
печальное, хватающее за душу...
Ларин взглянул на Ускова. Тот сидел, устремив невидящий взгляд на
иллюминатор, и самые различные чувства отражались на лице, меняя его
выражение. Увлажнились глаза, набрякли покрасневшие веки.
- Иван Константинович, вы были счастливы в жизни?
Усков встрепенулся, непонимающе, словно спросонья, спросил:
- Вы о чём?
- Я спрашиваю, вы были счастливы?
Мелодия замерла. Тишина...
Повернув голову, Саша посмотрела на Ларина. Свет отражался в её глазах.
Они казались бездонными.
Усков не ответил. Не стесняясь, смахнул слезу и подошёл к девушке.
- Спасибо, Сашенька, - он по-отечески ласково поцеловал её в лоб. -
Большую радость вы доставили мне, старику...
Ларин сидел молча. Трубка в руках давно погасла. На душе стало ясно и
светло. Неужели это сделала Саша? Сегодня, глядя на неё, он впервые думал о
ней самой, а не о её поразительном сходстве с Линой.
Саша и Усков ушли.
А Ларин продолжал курить и думать...
ГЛАВА 22
НОВИКОВ ПОКИДАЕТ СОБРАНИЕ
Комсомольцы обсуждали поступки Васи Соболева и Саши Поленовой.
Председательствовал Вершинин. Володя Данилов вёл протокол.
Выступал Ларин.
- Я хотел в административном порядке объявить Поленовой выговор, но,
подумав, решил сначала послушать, как вы отнесётесь к её поступку. Хорошо,
что всё кончилось благополучно, но ведь могло быть иначе...
Поднялась Саша.
- Я виновата в том, что ушла в океан без разрешения начальника
экспедиции, - произнесла она взволнованно. - Но, честное слово, ребята, не
надо меня строго судить. Я заглянула в подводный мир и поняла, в чём моё
призвание. Ради этого стоило рискнуть. Разве не вы, Василий Михайлович,
говорили нам, что смелым сопутствует удача? И, как видите, первое моё
путешествие в океанские глубины завершилось благополучно. Я думаю повторить
путешествие, но теперь уже с разрешения начальника экспедиции.
- О, ты дипломатка, оказывается, Поленова, - усмехнулся Вершинин. - Я
понял тебя: виновата не ты, а начальник экспедиции. Так?
- Я не сказала этого, - возразила Саша. - Но если бы костюмами
распоряжалась я, то всем желающим разрешала бы плавать под водой. Вы же
говорили, Василий Михайлович, что характер закаляется в труде, в борьбе,
учёбе. Почему же тогда сами лишаете нас этой возможности?
В душе Ларин не мог не согласиться с Поленовой. У него не было веских
причин запретить ей плавать под водой. Но он не мог забыть трагического
случая с Линой.
О Соболеве комсомольцы говорили мало и в основном хвалили его.
- Мне непонятно, почему сегодня так много адвокатов у Соболева? -
сердито спросил Новиков. - Гонору в нём много. Разве не ясно?
- Это ещё как сказать, у кого больше: у него или у тебя, - возразил
Данилов. - Ты обязан передавать свой опыт...
Новиков презрительно посмотрел на него и с расстановкой выговорил:
- Никому и ничего я не обязан. Человек, может, нарочно...
- Этого не может быть! - крикнула Саша.
- Умерь пыл, Саша, - строго предупредил Вершинин. - Давай, Вася,
объясни.
Соболев поднялся и повернулся к Новикову:
- Ты, Юра, прав в одном: штурвал меня не слушался. Почему - не знаю.
Но только не нарочно я. Это ты врёшь! Рулевой трос действительно заедало.
Что с ним было, я и сейчас не могу объяснить. Я к тебе, Юра, обращался, а ты
не захотел помочь. Откровенно говоря, я не люблю тебя, Новиков, честное
слово! Не люблю за твою спесь, за пижонство...
Новиков вскочил и крикнул:
- Слышали, товарищи? Не сознаётся! За такое из комсомола надо гнать!
- Я хотел бы знать, за какое это дело ты хочешь его гнать из комсомола?
Вопрос этот был задан густым басом. Комсомольцы удивлённо оглянулись.
Вдоль борта по палубе шёл боцман Веригин.
- Мне, старому коммунисту, отвечай, Новиков.
- Что тут отвечать? - невозмутимо спросил Новиков. - Много нянек
вокруг Соболева увивается: ах, какой он хороший, ах, какой он красивый... А
ему давно по шее надо надавать. Третий помощник видел, как он штурвалил.
Скажи, Вершинин...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг