- Тьма деревенская! - веселился домовой. - Наверно ж - ероглифы! Какие
еще письмена бывают? Теперь всем ученым сотрудникам премию дадут
невьебедную. И твоему Дементьеву - тоже! - Витюха хитро подмигнул. - Гляди,
Наталья! Как бы он в Москву не уехал, с деньгами вместе. Останешься при
казанах...
- Да ну тебя! - Наташа сдвинула крышку на кастрюле с компотом.
Облако пара поднялось к потолку, распространяя по кухне смешанный запах
южного базара и парикмахерской. Витюха потянул носом.
- Так я к чему? - опять начал он. - Обмыть бы надо премию-то... Благая
весть, можно сказать...
Наташа не успела ответить. Фанерная дверь кухни распахнулась, и в
помещение вступил Рогачев. Но какой! На лице его лежала печать величия и
восторга самим собой. Левая рука поддерживала складки невидимой мантии, а
правая поправляла воображаемый лавровый венец. Казалось, сейчас следом за
Рогачевым в кухню войдут римские ликторы с топориками, о которых недавно
рассказывал Игорь, и слуги с опахалами, чтобы отгонять от императорского
носа ароматы горохового концентрата. Определенно, роль Нерона удавалась
Мхату лучше всех других.
- Ну как дела во вверенном мне пищеблоке? - благосклонно осведомился
он.
- Готовимся, Константин Сергеевич! - отрапортовал Витюха. - Сейчас
будут доставлены дрова, и приступим к созиданию!
Он истово ухватился за ручки казана с кашей и, кряхтя, потащил его к
двери.
- Это куда? - спросил Рогачев.
- Рыбам на прикорм! - широко и беззубо улыбнулся Витюха.
- Я тебе дам прикорм! - всполошилась Наташа. - А ну, поставь на место!
- Поставь, поставь, Витюха, - кивнул Рогачев.
- Как же, Константин Сергеевич?! А праздничный обед в чем варить?!
Рогачев отечески потрепал Витюху по холке.
- Праздничного обеда не будет.
- Н-не будет? - в желтых лешачьих глазах отразилась мучительная боль
разочарования и обиды за державу.
- Будет праздничный ужин! - бухнул Рогачев. - Да такой, чтоб на всю
жизнь запомнился!
- С колбасой?! - ахнул Витюха, возвращаясь к жизни.
- С колбасой! - радостно подтвердил зам по обеспечению. - И еще кое с
чем! Ради такого события ничего не жалко! Вы уж постарайтесь, соколы!
- Эх, Константин Сергеич! - вспыхнул данковым сердцем домовой. - Да
разве мы подводили когда? Да мы бы с Натальей Николаевной и к обеду успели,
верно, Наташа? Прикажите только!
Мхат качнул маршальской головой.
- К обеду не надо. Только от дела людей отрывать. А вдруг они до конца
смены еще что-нибудь отроют? Такого же масштаба?
- Такого-то вряд ли уже отроют, - усомнился Витюха. - Ведь это же
воображению не поддается!
- Что, не терпится письменность обмыть? - строго спросил Рогачев и
вдруг заговорщицки подмигнул Витюхе.
- Закрепить, Константин Сергеич! - с готовностью подхватил тот. - Чтоб
не сошла!
- Эх! - Рогачев по-купечески махнул рукой. - Наталья! Налей-ка нам из
кондитерского фонда.
Наташа, хмурясь, принесла из кладовой, находящейся здесь же, в
единственном бревенчатом строении лагеря, початую бутылку коньяка и
полкольца любительской. Витюха, как ни запускал глаз во тьму кладовой, так и
не смог определить, где там пряталась бутылка.
- И себе налей, - предложил Наташе Рогачев.
- Да не люблю я его!
- Ну, так посиди.
- Некогда мне сидеть! Сгорит все!
- Молодежь! - хмыкнул Витюха, шинкуя колбасу. - Шило в заднице! Не чует
глубины момента!
- Да, товарищи, - сказал Мхат, поднимая граненый стакан. - Момент
ответственный и даже судьбоносный. Мы совершили открытие первостепенной
важности для всей нашей материалистической науки.
- За нее и выпьем! - подытожил Витюха.
- Правильно! - Рогачев чокнулся стаканом с его жестяной кружкой. - И,
как говорили древние: "Хаман кхаран шибени удрах!"
Наташа от неожиданности уронила стопку мисок. С веселым звоном они
разлетелись по всей кухне.
- Что ты сказал?!
Рогачев испуганно закрутил головой.
- Кто? Я? А чего? Это Варенцов с Симаком... надпись на вазе прочитали.
Вот, запомнилось почему-то... А что? Что?
Рогачев впервые говорил не наигранным, а настоящим своим голосом -
робко и сбивчиво. Он был так искренне напуган, что Наташе стало его жалко.
- Нет, ничего, - сказала она, наклоняясь за мисками. - Так,
показалось...
До раскопа, где работал Игорь, было не меньше двух километров, но
Наташа, с тяжелыми судками в обеих руках, пробежала это расстояние одним
духом и лишь чудом умудрилась не расплескать ни суп, ни компот.
Только бы он не вздумал уйти на обед пораньше! Только бы не пошел
другой дорогой! Только бы не уехал с Кешкой Першаком на второй участок, а
оттуда сразу - в лагерь! Не надо ему сейчас в лагерь! Нельзя.
Игорь, в своей круглой широкополой шляпе с бахромой, сидел в раскопе и
сосредоточенно водил кисточкой по выступающему из земли кирпичу. Он так
увлекся, что об обеде, видно, и не вспоминал. Наташа облегченно вздохнула.
Игорь поднял голову и сразу вскочил.
- У меня что, солнечный удар? - глаза его сияли беззаботным весельем. -
Признайся, что ты мне снишься и сейчас растаешь в воздухе! Только,
пожалуйста, не вместе с супом. Мы голодные, как бобики!
Он поцеловал Наташу в раскрасневшуюся щеку, забирая у нее судки, куснул
заодно и в ушко.
- Ничего себе груз! Зачем же ты тащила в такую даль? Мы сами идти
собирались.
- Ты говорил... некогда... - Наташа все еще не могла отдышаться.
- Умница моя! - Игорь хотел ее обнять, но руки были заняты. - Нет,
Наташка, все-таки я не археолог, куда к черту! Я - золотоискатель. Приехал в
Сибирь и нашел сокровище!
- Какое сокровище? - Наташа с тревогой заглянула в раскоп.
- Вот какое! - Игорь решительно поставил обед на землю и взял Наташу за
плечи.
- Суп остынет... - прошептала она.
Река широко разливалась на изгибе и слепила глаза россыпью серебряной
мелочи. Было жарко. Недалеко от берега, посреди квадрата свежевскрытой почвы
виднелась загорелая спина рабочего.
-Ке-ешка! Шабаш! - Игорь поднял блеснувший на солнце судок. - Пошли,
старик, к синему морю! Приплыла к нам Золотая Рыбка, принесла новое корыто!
Даже два. С супом и кашей.
- И компот, - улыбнулась, наконец, Наташа.
- Где компот?! - всполошился Игорь. - Хочу компоту!
- После еды! - Наташа погрозила пальцем.
- Ну я капельку! - смешно захныкал Игорь. - С утра маковой соломинки во
рту не было, как говорил один шофер в Таджикистане...
Наташа видела, что он пытается ее растормошить. Заметил, конечно, что
она не в себе.
- И потом, - деловито прибавил Игорь, - на после еды у меня другие
планы. Может, искупаемся? На том берегу малины пропасть, и вообще...
- Нет, - вздохнула Наташа. - Надо назад бежать, ужин готовить.
- К черту ужин! Пусть думают, что тебя похитил Черный Археолог. Пусть
ищут с собаками! А? Идея! И тут я прихожу с тобой на руках... Красиво!
- Не надо приходить! - поспешно сказала Наташа. - Лучше я к вам приду.
Когда тебе туда-сюда мотаться?
- Некогда, некогда, - весело подтвердил Игорь. - Тут ты, старуха,
права. Светового дня не хватает на всю здешнюю малину. Ведь здесь черт
знает, что лежит, Наташка! Жирнейший культурный слой, совершенно незнакомый!
- А хочешь, я ужин тоже принесу? - спросила Наташа.
- Хм... Боюсь, Кешка взбунтуется.
- Не взбунтуется! Я чего-нибудь вкусненького прихвачу, - Наташа
положила голову Игорю плечо.- А потом ты мне про раскопки расскажешь...
Из ближней ямы вынырнул Кешка Першак.
- О! Ресторан приехал! - обрадовался он. - Живем!
- Ресторан для тех, кто стратиграфию знает, - сказал Игорь. -
Обрисуй-ка нам литологию западной стенки, пока мы компот дегустируем.
- Н-ну... - Кешка наморщил лоб, задумчиво вытирая потную шею красной
спартаковской майкой. - Первый горизонт - дерновый слой... Потом этот...
лессовидный суглинок, эксгумированный...
Игорь хрюкнул в компот и закашлялся.
- Сам ты эксгумированный! Какой суглинок бывает?
Кешка помялся.
- Вылетело слово...
- Гумусированный, друг Иннокентий, и никакой другой! Говорил же тебе,
почитай Здоровца, в жизни пригодится. Сейчас бы блеснул перед девушкой и
получил супу.
- А так не получу?
- Получишь. Но без блеска.
Кешка повернулся к Наташе. Она улыбнулась. До чего ж красивая девчонка,
привычно подумал Першак.
- Ладно, кормите без блеска, - вздохнул он. - Скатерть можно не
крахмалить.
Все трое уселись на траву. Наташа развернула кусок белой бязи, выложила
на него нарезанный хлеб. Игорь и Кешка принялись с аппетитом уплетать суп.
- Ну что слышно в лагере? - спросил Першак, любивший светские беседы за
столом.
- Да все по-прежнему, - Наташа, не поднимая глаз, расставляла на ткани
судки с кашей. - Чего там может быть, в лагере?
- Ну мало ли... - Кешка выписал куском хлеба неопределенную фигуру в
воздухе. - Может, Мхата освистала, наконец, публика. Или Миша Симак совершил
открытие... Ты чего?
- Ничего! - Наташа быстро поставила на землю кружку, чтобы справиться
со внезапной дрожью. - Ладно сочинять-то! Ешь! - Она сердито пододвинула ему
кашу. - Освобождай посуду, мне ее еще назад нести.
- Я тебя провожу, - сказал Игорь.
- Нет! - Наташа вскочила. - Вот еще! Делом занимайся! Я для чего
старалась-то?
- Ну, хорошо, хорошо! Успокойся! - Игорь взял ее за руку и усадил на
место. - Что с тобой сегодня? Какая-то ты странная...
- Нет, это так... - Наташа жалобно улыбнулась. - Идти мне надо...
- А посуда? - Кешка живо выхватил из судка кусок мяса на мозговой
косточке.
- Да ладно, вечером заберу, - Наташа снова встала. - Только вы
дождитесь меня, никуда не уходите, ладно? Я вам ужин принесу! И пирог с
повидлом...
- Ладно, - Першак пожал плечами. - Спасибо тебе, конечно. Но чего тут
после ужина делать? Темно будет.
- Игорь! Пообещай мне, что вы никуда не уйдете!
- Ну, если ты так хочешь...
- Да! Очень хочу! - Наташа быстро обняла его. - Пожалуйста! - шепнула
на ухо, потом вдруг оттолкнула и, не оглядываясь, побежала к лесу.
Игорь смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями.
- Ты что-нибудь понимаешь? - повернулся он к Кешке.
- А чего тут понимать? - Першак отхлебнул компоту. - У женщин от любви
вся логика набок съезжает. Везучий ты все-таки, Дементьев!
Наташа брела по лесу, не выбирая дороги, потеряв направление.
Заблудиться она не боялась, ее мучило совсем другое.
Как уберечь? Не вечно же будет он сидеть в раскопе? Но возвращаться в
лагерь ему нельзя! Там эта проклятая чаша! Он не должен ее увидеть. Все что
угодно, только не это! Но как? Как уберечь?
Деревья впереди расступились, и перед Наташей открылась вдруг небольшая
поляна. Несмотря на солнечный день, здесь было сумрачно, кроны сосен плотно
смыкались вверху, закрывая небо. Посреди поляны на вывороченном из земли
гнилом сосновом корневище сидел человек. Он не смотрел на Наташу, но знал,
что она здесь. Взгляд его был устремлен в чащу. Там что-то шевельнулось,
будто черная гигантская масса бесшумно отступила в темноту.
Ну конечно, устало подумала Наташа. Он все знает. На что я, дура,
надеялась?
- Подойди, - произнес Стылый Морок, не оборачиваясь.
Голос его звучал глухо, как из погреба. Лес молчал. Задохнулись птичьи
крики, ветер застрял в буреломе.
Путаясь ногами в траве, Наташа подошла и остановилась перед Мороком.
- Слушаю тебя, Повелитель!
- Я удивлен, - Стылый, наконец, соизволил бросить на нее взгляд, полный
высокомерного презрения. - Разве ты, болотная тварь, не знаешь закона об
охране тайны?
Наташа опустила голову.
- Я знаю, Повелитель.
- Напомни-ка мне, что он гласит!
Даже сидя Морок возвышался над ней на целую голову. Взгляд его был
безжалостен и насмешлив. Совсем как тогда, на берегу гнилого моря...
- Человек, коснувшийся тайных знаний, - тихо проговорила Наташа, -
подлежит...
Стылый поднялся с места.
- Чему подлежит?
- Уничтожению, Повелитель...
- Очень хорошо. А известно ли тебе, что этот закон распространяется на
каждого, кто хоть слово произнесет на древнем языке нашего народа?
- Но он не произносил...
- Отвечай на вопрос! - глаза Стылого полыхнули огнем.
- Мне это известно, Повелитель, - сникла Наташа.
- Отчего же ты бездействуешь?
- Я как раз собиралась доложить...
Она сама почувствовала в своих словах мхатовскую фальшь.
- Доложить? - удивился Морок. - А на кой черт мне твой доклад? Каждое
слово нашего языка разносится по миру, подобно удару колокола! Сегодня я
ощущаю эти удары с самого утра. И приходят они из того самого поселения, в
котором живешь ты.
- Я ничего им не говорила! - Наташа шагнула к Мороку, но под его
взглядом, тяжелым, как болезнь, снова отступила. - Это не я...
- Меня не интересуют подробности! - сказал Стылый Морок. - Люди
коснулись тайны. Закон должен быть исполнен.
- Не надо... - вырвалось у Наташи.
Это надменное изваяние, окутанное, будто плащом, клубами черного дыма,
приводило ее в ужас и отчаяние.
Стылый подошел к Наташе, взял ее за подбородок и заглянул в глаза. В
сердце сразу стало холодно и пусто.
- А ты любишь людей, - задумчиво проговорил он. - Надо же! Никогда бы
не подумал, что они могут внушить любовь. Давно ли ты топила их десятками в
холодных водах гнилого моря! Что же случилось? Ты забыла о своей мести? Ты
забыла свой народ, русалка Накхта?
Наташа бросила быстрый взгляд на суровое лицо Морока. Бесполезно. Разве
он может понять?
- Я не забыла свой народ, - ответила она. - И не больше твоего люблю
людей. Мне непонятно только, за что ты хочешь убить их всех...
- Я? - удивился Морок. - Ну что ты! Я вовсе не собираюсь их убивать.
Зачем? - он добродушно улыбнулся и добавил:
- Это сделаешь ты...
- Горизонт шесть. Два десять - два шестьдесят. Конкреции коры
выветривания...- Игорь отчеркнул последнюю строчку и задумался. Стратиграфия
не лезла в голову. Приход Наташин вытеснил все мысли о работе. Что-то в нем
было до крайности странное. Почему она так быстро ушла? Зачем требовала
дожидаться ее? Ужин обещала принести... Только для того, чтобы послушать
рассказы об алтайских поселениях? Правда, потом можно купаться хоть всю
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг