- А вот и мы! - весело сказал Козопасов. - Нет, вы только посмотрите на
них. Ну прямо два голубка! Воркуют себе... Придется вас разлучить, граждане.
Вот вы, - он кивнул Владимиру Сергеевичу, - пожалуйте с нами, в родную, так
сказать, голубятню. Да и вас, молодой человек, не мешало бы вернуть поближе
к вашему дружку, коли вы такие неразлучные! Ну давай, давай! - дернул он за
рукав прорицателя. - Бегать он вздумал, клады искать! Странная вы публика -
психи. А вам, - он насмешливо посмотрел на Олега, - наговорил, должно быть,
о разных чудесах, о том, что может предсказывать будущее! Будущее! Его
нечего предсказывать, оно и так ясно: прямой дорогой к коммунизму!
Прорицатель, сгорбившись, шагнул к двери. И в эту минуту все кончилось.
Олегу стало ужасно жаль этого человека, кем бы он там ни был: больным или
гением. Он уже забыл абсурдность всего только что произошедшего, забыл
дурацкую свечку и свою злобу.
Толпа, сопровождающая прорицателя, вместе с ним вывалилась из дома.
Следом, как был в тренировочных брюках, в тапочках, без шапки, выскочил из
дома и Олег. Группа отворила калитку и вышла на заснеженную улицу. А здесь
было как в праздник. Неяркое декабрьское утро было в самом разгаре. Легкий
морозец щипал щеки, над домом курился дымок. Несмотря на воскресенье, на
улице было полно народа. Видимо, все уже знали, что идут арестовывать
беглеца из Монастыря, и вышли посмотреть на редкое зрелище.
Владимир Сергеевич шел впереди всех, как-то неловко кренясь на один бок.
Шапка, которую кто-то нахлобучил ему второпях, криво и нелепо сидела на его
голове. Весь вид его: и лицо, и походка - говорили, что это больной человек.
Ти-хореченцы с жадным любопытством всматривались в незнакомое лицо, пытаясь
разглядеть в нем нечто зверское.
Неожиданно, оттолкнув идущего рядом милиционера, прорицатель бросился
бежать. Это был совершенно бессмысленный поступок, потому что бежать было
некуда. Рядом ни подворотни, ни переулка, куда можно было свернуть,
скрыться.
Народ на улице закричал. Женщины завизжали, а ребятишки и мужчины,
понимая всю бессмысленность подобного поступка, заулюлюкали.
Но прорицатель бежал необыкновенно резво, и наблюдавший эту сцену Олег
решил, что догнать его будет нелегко.
В эту минуту раздался выстрел. Прорицатель неловко споткнулся и упал
посреди улицы. Потом он на секунду поднялся на одно колено и поглядел
куда-то назад. Олег понял, что ищет глазами его. Не помня себя, он побежал к
прорицателю, растолкал толпу и пробился к телу.
Но боковым зрением он видел, как Разумовский прячет в карман полушубка
пистолет. Прорицатель уже не полусидел, а упал навзничь. Глаза были
устремлены в небо. Олег взял несчастного за руку. Прорицатель перевел глаза
на него, и лицо его дернулось. Он слабо пожал руку Олегу и прошептал что-то.
Олег сумел разобрать: "дар" и "помни"... Потом прорицатель резко дернулся и
вытянулся на снегу. Олег, продолжая держать его за руку, почти физически
ощутил, как жизненная сила покидает этого странного человека.
- Разойдись, разойдись! - милиция грубо расталкивала толпу,
сгрудившуюся у тела.
- Вставайте, молодой человек, - серьезно сказал Олегу Козопасов. - Вот
и доигрались.
Толпа расступилась, и возле трупа остался стоять только Разумовский. Он,
наклонив голову, смотрел на дело рук своих, а толпа со страхом взирала на
него. Наконец он повернулся и, ни на кого не глядя, пошел по улице.
Ошеломленный всем произошедшим, Олег стоял в толпе и вслушивался в
разговоры о случившемся. Слухи были самые невероятные, но никто не мог
понять, почему его застрелили. "Ведь ему было некуда бежать!" - говорили все
в один голос.
"Некуда бежать, - повторял про себя Олег, - нам всем некуда бежать".
* * *
Прошла зима, за нею март, апрель - и вот настал благодатный май. Все
вокруг зазеленело. Распустились деревья в старом парке, по палисадникам
набухала сирень. Городок словно помолодел, окутанный облаком свежей зелени.
Пасха нынче была поздняя, и день поминовения отмечали уже в мае. В это
воскресенье все население городка устремилось на кладбище. Пошел вместе со
всеми и Олег. Не лежали у него в этой земле родственники, но и ему было кого
помянуть.
Олег часто возвращался в мыслях к прорицателю. Странный человек, и
смерть странная. Почему его застрелили? Ведь опасности он не представлял.
Как узнал Олег, застрелил его уполномоченный КГБ. Неужели все, что
рассказывал прорицатель, правда? Мешал он кому-то, вот его и убрали, таково
было городское общественное мнение по этому поводу. Просто так бы не
застрелили, вторили знатоки. Не зря его в Монастыре держали! Интересно, что
с Комаром прорицателя не связывали. Олег же об известном ему молчал. После
памятных декабрьских событий его никто не трогал, никуда не вызывали, словно
он и не был причастен ко всей этой чертовщине.
Больше всего Олега смущала последняя сцена: передача дара. Если
прорицатель был психически здоров, то как же объяснить? Может ли человек в
здравом уме проделать такое? Вряд ли. А все его рассказы? Реальность ли они
или плод больного воображения? Но самое главное с даром. Никакие
паранормальные способности у Олега не появились. В душе он надеялся на
обратное, но увы!.. Да так, наверное, и лучше, жить как нормальный человек,
не ощущая в себе никакого дара. Если Владимир Сергеевич действительно мог
предсказывать будущее, то что хорошего он от этого имел? Только одни
неприятности.
Олег бродил по кладбищу, размышлял о превратностях этой странной судьбы,
разглядывал памятники, здоровался со знакомыми, пришедшими помянуть
родственников. Он знал место, где схоронили прорицателя, но откладывал
посещение, что-то мешало ему.
Внезапно он наткнулся на Валентина. Знаток творчества Высоцкого
подправлял могилку, рядом, пригорюнившись, стояла пожилая женщина в темной
косынке.
- Здорово, учитель, - сказал Валентин. - И ты здесь. Давай выпей,
помяни нашего ба-тяньку!
- Помяните, помяните! - вторила ему пожилая женщина, протягивая Олегу
рюмку.
- А ты кого поминаешь? - поинтересовался Валентин. - Может, Комара?
Олег неопределенно пожал плечами.
- Ему баба такой памятник отгрохала, - продолжал Валентин, - ну право,
обелиск славы. Давай покажу!
Олег согласился. Памятник, вертикальная плита из мраморной крошки, не
представлял ничего особенного, но среди деревянных и железных крестов и
пирамидок действительно выделялся.
- А пойдем-ка, Валюха, еще на одну могилку, - предложил Олег, - у меня
бутылка вина есть, тоже помянем.
Тот охотно согласился.
Они отправились в дальний конец кладбища, где на голом глинистом пятачке
должен быть знакомый холмик. Олег зимой уже ходил сюда.
Кое-как закопанная могила порядком провалилась, и вместо холмика
образовалась яма.
- Эх, - поморщился Олег.
- Спокойно, - сказал Валентин, - сейчас я лопату принесу. - Он умчался
и вскоре прибежал с лопатой. В полчаса могила приобрела божеский вид.
- Ну вот и порядок, - заключил Валентин. - Это кто здесь схоронен, тот,
из Монастыря, которого застрелили?
Олег кивнул. Он достал из сумки бутылку вина, нехитрую закуску:
- Давай помянем Владимира Сергеевича...
- А фамилия? - спросил спутник.
- Фамилия? - замялся Олег. - Фамилия его Матвеев, - неожиданно для себя
сказал он.
- Земля пухом, - сказал Валентин и разом выпил свой стакан.
Выпил и Олег. "Но почему вдруг Матвеев? - напряженно соображал он. -
Ведь не знал я его фамилии, никогда ни он, ни другие не говорили".
- А кто он был? - спросил Валентин.
- Ясновидец, - сказал Олег.
- "А ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на
кострах", - за точность цитаты не ручаюсь, но суть Владимир Семенович
Высоцкий схватил точно, давай и его помянем.
Помянули и Высоцкого.
- Надо бы памятник поставить, хотя бы крест деревянный, - кивнул
Валентин на могилу, - а то лежит как нехристь.
- Да, - произнес Олег. - Надо бы....
- Слушай, а я знаю, где крест хороший есть, - Валентин явно хотел
сделать доброе дело. - Дед Фролов, он, знаешь, столяр классный, соорудил
себе отличный дубовый крест, ну, его родня на смех подняла: что это, мол, ты
умирать не собираешься, а крест себе заготовил? Так он его засунул в сарай и
дровами закидал. Пойдем к нему, попросим, бутылку посулим, он непременно
отдаст. Ведь для хорошего человека. Отдаст - точно.
- Пойдем, - радостно согласился Олег, - сразу и установим...
Дед Фролов, узнав, для кого крест, охотно согласился его отдать.
- И бутылки на надо, - отмахивался он. - Значит, говорите, совсем голая
могилка, даже таблички на деревянной палке нет? Эх, люди! Забирайте, я себе
еще сделаю!
Валентин полез доставать из-под дров крест, а Олег стоял с хозяином у
верстака.
- А это что? - спросил он у деда Фролова, кивая на ярко разрисованный
лист картона.
- Да ребятишки, вишь ты, в игру играли. Кубики надо кидать...
Он поднял с верстака две игральные кости.
- Дайте-ка, - попросил Олег. Он тряхнул костями в кулаке и, не глядя,
бросил их на верстак. - Две шестерки, - сказал он.
- Точно, - удивился дед, - а ну еще!
И снова две шестерки лежали на верстаке. Дед восхищенно потряс головой.
- А две единицы можешь? - спросил подошедший Валентин.
- Кажется, могу, - ответил Олег, - сейчас попробую...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Происшествие, случившееся неподалеку от небольшой железнодорожной
станции Мухино, взбудоражило всю округу. И неудивительно. Раньше ничего
подобного в районе не происходило. Хотя совсем рядом находится Москва, но
живут тут тихой, размеренной жизнью. О злодействах или жутких происшествиях,
про которые случается читать в прессе, здесь и не слыхивали. Летом наезжают
из столицы дачники, только тогда жизнь слегка оживляется, а так тишь да
гладь... Но начнем по порядку.
Возвращаясь со станции в село, почтальон Люба Тимофеева не спеша шла
лесной тропинкой. Собственно, тропинкой ее нельзя назвать. Это была скорее
большая расхоженная тропа, по которой за день проходили десятки ног. Люба,
высокая рыжеватая девушка лет двадцати, безмятежно помахивала сорванной
березовой веткой и смотрела по сторонам.
Лето только начиналось, было жарко, но чувствовалась еще в лесу ласковая
свежесть весны. Кое-где доцветали ландыши, одуряющий запах шел от зарослей
черемухи, птицы пели с той неистовой силой, какая бывает только в начале
июня.
Лес скоро кончился. Вдалеке показалось село. Увидев знакомые крыши, Люба
решила передохнуть. Не то чтобы она сильно устала, писем и газет в ее сумке
было не особенно много, но день был так хорош, и в душное помещение почты не
хотелось возвращаться. Она представила, как здорово лежать под ярким
солнцем, впитывать его лучи, которых так не хватало всю долгую зиму. Неплохо
бы позагорать. А почта может и подождать. Однако не загорать же прямо здесь,
на виду у всех? Непременно доложат начальству, мол, вместо работы валяется
Любка на зеленой травке... да и купальника на ней нет. Она остановилась и
задумчиво огляделась. Немного поодаль виднелись заросли шиповника. Люба
помнила, что где-то в глубине их была небольшая полянка, самое удобное место
для загорания. В детстве они не раз лазили по этим зарослям, играя в войну.
Пролезть туда можно, вот только исцарапаешься вся. Зато уж точно никто не
увидит. Рискнуть, что ли?
Она двинулась к зарослям. Шиповник только-только зацветал. Над яркими
алыми и белыми цветами вились пчелы. Люба несколько минут шла вдоль
зарослей, ища проход. Наконец она нашла место, где кусты росли пореже.
Стараясь не особенно поцарапаться, она стала пробираться сквозь заросли.
Конечно же, невредимой остаться не удалось. Шипы больно царапали голые руки
и ноги. Потревоженные пчелы, недовольно жужжа, улетали прочь. Она стала уже
жалеть о своей затее, когда наконец выбралась на свободную от кустов
полянку. Ну, вроде все!
Люба уже собиралась скинуть платье, как вдруг увидела: в дальнем углу
полянки что-то белеет. Приглядевшись, она различила лежащего человека...
Опередил кто-то, досадливо подумала она, занял такое отличное место.
Однако кто бы это мог быть? Может, дачник какой-нибудь?
Вытянув шею, она пыталась разглядеть лежащего, но подойти поближе не
решалась. Высокая трава почти скрывала тело. Любе показалось, что человек
загорает совсем голым. Это усилило ее любопытство. Она осторожно сделала шаг
в сторону лежащего, потом еще и еще. Так и есть. Перед ней лицом вниз лежал
совершенно голый мужчина.
"Однако!" - мысленно вознегодовала Люба и хотела было уйти, но
разглядела, что рядом со странным гражданином не наблюдалось никаких
признаков одежды, да и поза, в которой он лежал, выглядела несколько
неестественной.
- Эй, товарищ! - робко окликнула лежащего Тимофеева.
Незнакомец не шевелился.
Люба похолодела. "Да жив ли он?" - со страхом подумала она. Проклиная
себя за то, что полезла в кусты, наклонилась над телом и дотронулась до
плеча.
- Вставайте, - дрожащим голосом произнесла девушка. Но человек не
отвечал. Люба вскочила и бросилась бежать. Но, добежав до начала зарослей,
остановилась. "А вдруг ему просто стало плохо? - мелькнула мысль. - Может
быть, случился солнечный удар? Нет! Так бросать его нельзя". Она снова
вернулась к лежащему.
Тогда Люба, собравшись с духом, попыталась перевернуть человека на
спину. Это сделать удалось довольно легко. Люба глянула на лицо и ойкнула. В
небо смотрели широко открытые голубые глаза, которые никак не могли
принадлежать живому. Рот незнакомца был полуоткрыт, и вокруг него ползали
муравьи. Не разбирая дороги, почтальонша бросилась сквозь заросли. Она не
обращала внимания на колючки и, в кровь раздирая руки и ноги, устремилась
прочь от ужасного места.
Люба пришла в себя только в здании почты.
- Там... там... - бессмысленно повторяла она, указывая куда-то в окно.
- Что случилось? - испуганно спросила начальница, с недоумением смотря
на белое лицо и трясущуюся челюсть своей подчиненной.
- Там мертвец! - наконец выговорила Люба и без сил села на стул.
* * *
- Странно все это, - рассуждал на другой день начальник районной
милиции, - труп этот странный, место, где он обнаружен, странное, способ
убийства непонятен, а почему это случилось в нашей глуши, и вовсе
необъяснимо.
- Да уж, - удрученно подтвердил его заместитель, - и откуда он свалился
на нашу голову?
- Понятно, что не с неба свалился. Но как попал в эти заросли? Никто
его не опознал, - продолжил свою мысль начальник, - ничего при нем не
обнаружено, хоть бы зацепка какая, вещица там... Ничего, кроме следов этой
дуры-почтальонши, которая неизвестно зачем туда полезла. А пролежал он там
не больше суток. За это время дождей не было. Как его туда доставили? На
машине? Опять же никаких следов. Может, на телеге или на верховой лошади? И
тут - пусто! Принесли на руках? Но мужик-то здоровый. В одиночку его явно не
утащить... Значит, несли несколько человек. И снова, где следы? Сквозь эти
заросли и днем-то не пролезть, а ведь несли наверняка ночью. Кто же днем на
такое решится? Но хоть бы одна сломанная веточка. Только Тимофеева следы
оставила, точно лошадь неслась! И ни одного свидетеля! Потом, что это за
человек? Я сначала думал - уголовник. Нет, не похож. Нисколечко не похож!
Руки, ты обратил внимание, какие? Холеные. Мягкие да белые. Конечно, и эта
братия работой особо себя не утруждает. Но на этих руках ни шрамов, ни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг