Обычный парень, каких много. Белобрысый, веснушчатый... Вот только глаза...
Острые, пронзительные, и в то же время глаза древнего старика. Кого-то ей
они напоминали.
Над ее головой пролетела большая черная птица...
ЧАСТЬ II
1
Потом уже попытались разобраться, с чего все это началось, и тогда
кто-то вспомнил о кривой старухе Антонихе. Антониха была известная
пьянчужка, шаталась день-деньской от магазина к магазину: собирала пустые
бутылки и к вечеру обычно бывала пьяне-хонька.
Жила она на первом этаже одного из окрестных домов в так называемой
дворницкой, поскольку некоторое время мела улицу.
И вот однажды прямо с утра прибежала бабка к магазину и - небывалый
случай, - купив водки, позвала к себе в компанию двух болтавшихся тут же
страждущих опохмелиться. Налив трясущимися руками полстакана, она тут же его
выпила, а потом поведала своим "приятелям" о том, что с ней случилось. По ее
словам выходило, что вчера вечером она притащилась к себе домой "очень
хорошая", тут же уснула и проснулась среди ночи от чьих-то голосов. Сперва
она ничего не разобрала и подумала, что в квартире идет какая-то гулянка.
Подобное, к слову сказать, происходило почти каждый день. Она разлепила
глаза и увидела, что в комнате темно. Голоса же раздавались рядом с ней и
слышны были очень ясно. Говорили двое.
- Скучно, батюшка, - сказал женский голос.
- Да, невесело, - подтвердил стариковский хрипловатый надтреснутый
тенор.
- Совсем житья не стало от этой мелюзги, - про-
должала женщина. - Все под корень извели. А ведь какое времечко было! И
все ты...
- Ну-ну, я тут при чем, - старик сердито запыхтел, - ты словам-то меру
знай.
- Не прибей ты тогда этого профессора, не мудруй с бабой этой - жили бы
в тиши и покое. - В голосе женщины послышались сдерживаемые рыдания. -
Помнишь его слова: "Все тут асфальтом да бетоном зальем", так и вышло.
- Его слова тут ни при чем, - сердито сказал старик, - может, не кончи
его тогда, совсем бы нас извели, да и вообще, чего ты разнылась, разве мы
тут не хозяева?
- Какие хозяева! - крикнула женщина. - Чем тут хозяйствовать -
пьянчугами этими?
Бабка Антониха лежала ни жива ни мертва.
"Что это? - думала она со страхом. - Или домовой с ведьмой говорят, или
белая горячка начинается? Второе верней..."
- Но силы-то еще остались, - промолвил старик.
- И что? - спросила женщина.
- Может, тряхнуть стариной, показать, кто есть кто...
- Э, батюшка, не поздно ли?
- Не поздно, - сказал старик, - да и вообще: лучше поздно, чем никогда.
На этом разговор закончился. Антониха еще некоторое время лежала,
обмирая и прислушиваясь, но все было тихо. Подождав с полчаса, она кое-как
поднялась и на цыпочках прокралась к выключателю. Вспыхнул свет. В комнате
было пусто.
Антониха недоуменно оглядела привычный разгром, потом полезла в шкаф,
где у нее была припрятана четвертинка, достала ее, сделала прямо из горлышка
изрядный глоток, неумело перекрестилась и снова улеглась на свою засаленную
кровать.
На этом рассказ бабки оборвался. Собутыльники слушали старуху с
интересом, переглядывались и косились на недопитую бутылку. После того как
часть содержимого досталась и им, завязался оживленный разговор. Собеседники
в один голос заявили, что без нечистой силы здесь не обошлось. Стали
вспоминать различные истории и, перебивая друг друга, рассказывать их
старухе - в надежде, что она раскошелится еще на одну бутылку. Так оно и
случилось. Когда прикончили и ее, старуха понесла такую околесицу, что ее
собутыльникам сделалось не по себе. Тоскливо глядя на ополоумевшую бабку,
оба одновременно подумали, что у нее белая горячка.
Через некоторое время компания разошлась. Бабка поползла к себе домой, а
ее новоявленные друзья - в свои норы. Было это в конце зимы. А где-то через
неделю старуха Антониха, продолжавшая пить беспробудно, не смогла добраться
до родной кровати и замерзла мартовской ночью под грибочком на детской
площадке в окружении огромных темных многоэтажных громадин. Никто особенно
по ней не горевал, а в дворницкую вселилась разбитная, веселая молодуха.
Рассказ старухи несколько раз был повторен ее собутыльниками в разных
компаниях, но особого успеха не имел. Об этой истории тут же забыли. А
зря...
2
Город, где происходило действие нашего повествования, возник, можно
сказать, совершенно случайно. Году в шестидесятом геологи, бродя по
окрестным лесам, наткнулись на богатые месторождения...
Чего?
Да так ли уж важно, чего? В народном хозяйстве все сгодится: хоть уран,
хоть уголь, главное, что богатое.
И хотя до областного центра было всего ничего, километров пятьдесят,
места здешние были глухие и неизведанные. Кругом леса да болота, деревень
почти нет, одним словом, глушь! Недолго думая, решили строить рядом с
месторождением город.
У нас так: найдут месторождение - бац! - город, еще месторождение - еще
город. Так и растут подобные города, как грибы в лесу: не поймешь только,
полезные или ядовитые. Но, как бы там ни было, город рос. Название ему дали
красивое: Светлый.
До областного центра было недалеко, жилье в те времена строили быстро,
деньги платили неплохие, и потянулся в Светлый пришлый народ со всех сторон.
Беда только, места там были нехорошие. Болот слишком много, строить уж
больно неудобно. Нельзя сказать, что строили на пустом месте. Имелась и
деревушка со странноватым названием Лиходеевка. Да и то - какая деревушка,
так, одно название. Стояло там всего несколько домишек, десятка не
наберется. Да и домишки те были даже не прошлого, а, видать, позапрошлого
века.
Кто в них жил, строители не интересовались. Первые дома выросли прямо
возле дороги. Лиходеевку со всех сторон окружили каменные стены. Зажглись
окна в домах, заорала музыка. Первостроители народ шумный: то пляшут, то
дерутся. Первое время пытались наладить с деревенскими контакт. Особенно
усердствовали молодые парни в надежде отыскать среди патриархальных хижин
сельскую непосредственность. Но молодыми девками, судя по всему, там и не
пахло. Сновали какие-то старухи, да и то редко. И еще одним приманивала
деревня. На стройке был сухой закон, а что это за закон, который бы не
хотелось нарушить?
- Не может такого быть, чтобы в этой чертовой Лиходеевке не гнали
самогон! - орал высокий рыжий парень, вечно ходивший в застиранной
гимнастерке, известный как Витька Сапер. - На сто процентов - гонят! Нюхом
чую!
Он крутился возле домишек, пытался заговорить с редкими старухами, но
все напрасно. Тогда отчаянный Сапер решился на вылазку, его неуверенно
отговаривали, но втайне ожидали положительного результата. Пришел он под
утро с вытаращенными глазами и навсегда удивленным лицом. Но спиртным от
него не пахло. На многочисленные вопросы он отмалчивался и только блаженно
улыбался. Это еще больше заинтересовало окружающих. Сапер был известен как
говорун, скептик и сквернослов, а тут парня словно подменили. Он молчал или
отвечал невпопад. Больше никуда ночью он не ходил, а лежал на кровати,
уставившись в потолок, и его рыжие волосы стояли торчком, как
наэлектризованные.
Лишь однажды он промолвил, ни к кому, собственно, не обращаясь:
- Бывают же на свете чудеса!
Вконец заинтригованные товарищи ловили каждое его слово.
Дня через три Витька попал под трактор. Лежа в луже крови с
раздавленными ногами, он смотрел на трясущегося, белого как снег тракториста
и повторял:
- Спасибо, браток, спасибо.
Скоро он умер. Случай этот и вовсе отпугнул пришлый народ от деревни.
Никто не понимал, в чем тут дело, но ноги сами бежали от проклятой деревни.
О ней, казалось, забыли. Очень скоро все свободное место вдоль дороги было
застроено. Стали искать новые подходящие площадки. В нескольких километрах
от деревни наткнулись на обширное ровное поле - идеальное место для
строительства. Однако хотя проектировщики и произвели изыскательные работы,
строить все не начинали! Не было коммуникаций, то да се...
Наконец проложили в вековом лесу несколько просек, и дело закипело.
На старое кладбище первыми наткнулись геологи. Они с любопытством
походили среди диковинных обелисков. Заглянули в разрушенную часовню.
Побывали здесь и проектировщики. Они нанесли на свои кроки и отметили в
докладной записке, что при плановой застройке кладбище будет очень мешать и
его, видимо, придется снести. Однако они упомянули, что захоронение
старинное и не худо бы пригласить для консультации историков, что и было
сделано.
Приехал молодой парень из областного краеведческого музея, задумчиво
походил по кладбищу, пощелкал фотоаппаратом, а потом сообщил руководству
стройки, что кладбище исторической ценности не представляет. С тем и уехал.
- К чертовой матери! - сказал главный инженер. Что и было исполнено.
Подогнали бульдозер, и стальные ножи пошли бороздить вековые руины. Вмиг
смели в сторону мраморные и гранитные обелиски, сровняли с землей часовню.
Площадка была готова. На другой день приступили к закладке фундамента
огромного двенадцатиэтажного многоподъездного дома, числившегося у
строителей под номером 13. Вроде чего особенного - закладка фундамента, а к
площадке сбежалась вся стройка. Каменщики, отделочники, монтажники - все
столпились у края площадки в молчании, наблюдая за происходящим.
- Нехорошо могилки рушить, - громко сказала пожилая малярша, ни к кому
конкретно не обращаясь. Приглушенный шумок пошел по рядам. И вот ковш
экскаватора врезался в жирный кладбищенский чернозем. Общий вздох пронесся
между людьми.
Почему?
Ведь большинство из них не верило ни в Бога, ни в черта. Да и ни у кого
не лежали в этих могилах не только родственники, а и отдаленные предки.
Однако человек остается человеком. Нельзя спокойно смотреть, как сносятся
церкви, рушатся памятники, разрываются могилы.
Первые ковши были наполнены обычной землей, потом земля пошла вперемешку
с трухлявыми досками, обрывками ткани и костями. Костей было много,
значительно больше, чем предполагалось. Видимо, кладбище было очень древнее,
и захоронения наслаивались одно на другое. Кости высыпались из ковша
черно-желтым дождем, и многим стало не по себе. Один череп отлетел далеко в
сторону и подкатился к самым ногам прораба, стоящего впереди всех. Его
пустые глазницы смотрели на людей зловеще и печально.
Пожилая малярша молча сплюнула и, круто повернувшись, стала выбираться
из толпы. За ней повалили и остальные. Над кладбищем взвилась стая неведомо
откуда взявшихся ворон. С пронзительными криками птицы летали над
потревоженным прахом. Казалось, вот-вот произойдет неприятность. Так и
случилось.
Внезапно экскаватор с надрывным гудением стал заваливаться набок, а
потом рухнул, провалился в какую-то яму. Торчали только крыша да стрела с
ковшом. Люди, отошедшие было, снова бросились к яме.
Из нее были слышны глухие крики машиниста. Скоро они смолкли. Двигатель
машины продолжал работать.
- А ведь он там угорит, - встревоженно сказал прораб. - Ну-ка, ребята,
бегите за веревками.
Вскоре несколько добровольцев, обвязав лица мокрыми тряпками, спустились
в яму, и через несколько минут они вытащили из кабины потерявшего сознание
машиниста. Двигатель заглушили.
- Там какое-то подземелье, - рассказывал любопытным один из
добровольцев. - Пол и стены кирпичом выложены.
Прораб досадливо морщился. Надо было как-то доставать экскаватор.
Но работа продолжалась своим чередом. Траншеи были проложены, и вскоре
появился фундамент будущего дома. Но долго еще под сапогами строителей
хрустели неведомо чьи кости. Или вдруг из земли вылезет обрывок блестящего
галуна. Находили и старинные деньги, в основном медяки, которые клали
усопшим на глаза.
Поговаривали, что случались находки и поценней. Но так ли это, никто
точно не знал. Особенно упорным был слух, что бетонщик Порфирьев нашел
массивную золотую цепь с еще более массивным золотым крестом. На все
расспросы Порфирьев округлял глаза и отрицательно мотал головой. Вскоре он
рассчитался и совсем уехал со стройки.
Эти слухи привели к тому, что по ночам возле котлована стали мелькать
какие-то тени с фонариками. Новоявленные кладоискатели шныряли среди
разрытых могил. Как-то утром в одном из котлованов был найден труп, который
был насквозь проткнут куском прута от старинной ограды. Это был свой парень,
хорошо известный на стройке. Приезжала милиция, долго разбирались, но пришли
к выводу, что молодец споткнулся в темноте и сам напоролся на прут.
Как бы там ни было, а ночные кладоискатели исчезли.
Дом постепенно рос, но на его строительстве случались разные мелкие, а
то и крупные происшествия. То вдруг завалятся только что сложенные кирпичные
перегородки, то рухнет с высоты бадья с раствором. Да мало ли что еще
случалось на возведении злополучного объекта!
И все же дом был закончен, пущен, как водится, в срок, и в него начали
заселяться жильцы.
Все кругом заасфальтировали, разом выросли другие дома, но старое
кладбище нет-нет да и давало о себе знать.
То вдруг среди мусора отыщется древний мраморный обелиск со стершейся
надписью, то на детской площадке среди желтого песка ребятишки откопают
череп.
Но жители не обращали на эти незначительные мелочи внимания. Они
стремились устроить свой быт. Обзаводились мебелью, машинами, красивыми
люстрами. Словом, спешили жить.
Тем временем был построен завод, за ним еще один. Вчерашние строители
частью разъехались, частью стали работать на заводах. Нравы в Светлом стали
мягче, женского полу было уже в достатке, словом, он стал обычным обжитым
городом, каких сотни на нашей Родине.
А деревушка Лиходеевка, зажатая между одинаковыми серыми громадами,
продолжала существовать своей особой, неведомой окружающим жизнью. Несколько
раз ее пытались снести под предлогом, что вроде мешала она оживленному
движению, потом появилось мнение, что не вписываются эти ветхие домишки в
привычный облик социалистического города. Однако всегда что-то мешало: то не
могли выделить квартир для переселения обитателей слободки, то выяснялось,
что место, где она стоит, почему-то не подходит для строительства. Всегда
какие-то обстоятельства препятствовали сносу.
Так и стояла деревушка в окружении столетних лип, и крошечная улочка в
ней была обычной, деревенской, незаасфальтированной. Кукарекали по утрам
петухи, блеяли козы, и окружал ее будто незримый забор. Редко-редко можно
было увидеть в ней постороннего человека.
Но вернемся к дому номер тринадцать. Он сохранил этот номер, как вы
помните, полученный еще при строительстве.
Дом номер 13 по проспекту Химиков, двенадцатиэтажный, восьмиподъездный,
вмещая в своем бетонном нутре тысячу с лишним человек, самых разных:
рабочих, инженеров, продавцов, учителей, врачей, партийных работников - кого
здесь только не было.
И жили, надо сказать, тихо, спокойно, ну примерно так, как живут на
Святой Руси все - от Кенигсберга, то бишь Калининграда, до Владивостока.
Работа, телевизор, по выходным водочка, рыбалка, грибы. А грибов кругом
было пропасть; первое время грибников развелось видимо-невидимо. Шастали где
только можно. Но совсем рядом с городом были глухие леса, болота, места
жуткие, опасные, неведомые. Пропала раз женщина - ушла за грибами и не
вернулась. Искали ее, искали, да так и не нашли. Решили, утонула в болоте.
Было еще несколько подобных случаев. А одного грибника - скромного плановика
из стройуправления - искали три дня после того, как потерялся. Найти-то
нашли, да лучше бы и не находили. Совсем другой человек стоял перед
поисковой группой. Волосы дыбом, глаза горят, рычит, кусается, в руки не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг