- Но мы можем пойти по основному коридору либо свернуть в одно из
боковых ответвлений, - возразил Быйца. - В то, откуда подул ветер, или в то,
куда он дует.
- Давайте все-таки идти прямо. - Иссканру не было страшно, но... он
просто не хотел сворачивать, вот и все. Если уж на то пошло, он вообще не
хотел бы еще раз ощутить на своем лице дыхание этого ветра.
- Значит, прямо, - согласился Фриний. - Кстати, - добавил он чуть
погодя, - чтобы было легче идти, пусть каждый расскажет что-нибудь о себе. -
(По мнению чародея, это было бы значительно лучше, чем монотонное
"тан-тан-таран!" Иссканра, которое тот простодушно считал "мурлыканьем
походного мотивчика"). - Начнет... ну, допустим, Иссканр. Согласен?
- О чем же вы хотите услышать?
- Да о чем угодно.
- Ну ладно. Вот был случай... - Он начал рассказывать какую-то
побасенку, которую обычно травил таким же, как он, наемным рубакам... но
ветер, этот проклятый ветер по-прежнему тыкался в уши дразнящим пером в
руках опытной девицы из дома с красным фонарем - и в памяти невольно
пробуждались совсем другие воспоминания. Как охотничьи псы на матером
медведе, они повисли на Иссканре, не размыкая челюстей, - и он в конце
концов сдался: говорил об одном, а вспоминал совсем другое...
...караван был снаряжен монастырем, но прибивались к нему и
самостоятельные дельцы. Платили сколько положено, деньгами или товаром, и
делили совместные тяготы нелегких дней путешествия, но и выгоду свою
соблюдали.
Иссканр попал в караван случайно. Он и выжил-то случайно, если уж
по-честному. Не должен был выжить, а выжил.
Матушка Шали послала его к мебельщику узнать, почему до сих пор не
выполнен заказ. В те годы Иссканр работал вышибалой в доме с красным
фонарем, там же и жил. Матушка Шали, хозяйка этого почтенного заведения,
утверждала, что некогда нашла Иссканра, грудным младенцем, в корзинке на
пороге дома и, сердце - не камень, сжалилась...
С годами Иссканр начал подозревать, что является отпрыском одной из
матушкиных девиц, неудачно обслужившей клиента и не пожелавшей избавиться от
плода в тайной лекарне. Девица (подозревал Иссканр) то ли умерла во время
родов, то ли вернулась в дом и до сих пор жила там, но сына отдала на
попечение матушке. Матушка не была чрезмерно жадной или жестокой, однако
выгоду свою знала, и как только мальчишка чуток подрос, начала с лихвой
возмещать вложенные в приемыша деньги и труды. Нет-нет, никакой работы с
клиентами, матушка в этом отношении была строга и дом содержала
исключительно для нормальных мужчин! - но ведь существует масса других
поручений, которые по силам выполнить ребенку. Иссканр бегал на рынок за
сластями для девиц, подметал, мыл полы, протирал рамы картин, подливал масло
в светильники... и, конце концов, стал вышибалой.
В тот день, между прочим, он выступал именно в роли вышибалы: мебельщик
решил потянуть с выполнением заказа, и неразумного следовало вразумить.
Пока - словесно, однако не исключены были и менее приятные варианты. Посему
и послали к сквернавцу Иссканра.
С поручением он управился быстро. Мебельщик с какой-то стати решил, что
о нем забудут, и был здорово удивлен визитом Иссканра; он даже сдуру
принялся бормотать что-то о служителях Вездесущего Муравья, мол, а как же
они, а чего ж это они...
Иссканр взял уважаемого за шкирку и тихо, с легкой приязнью в голосе,
пояснил: служители Вездесущего Муравья - они, конечно, хорошие парни, но
заказ тебе дал наш дом, а не ихний храм. Так что хорош мямлить чушь, где
стулья, батя?
Мебельщик (уже поставленный на ноги) повел Иссканра на склады, показал,
что заказ таки готов, и заверил: "Сегодня же вечером доставим, не извольте
беспокоиться". Мне-то чего беспокоиться, похлопал его по плечу Иссканр, это
ты беспокойся.
И ушел, взяв с собой приглянувшийся стул - в качестве, так сказать,
боевого трофея. Мебельщик не возражал.
Иссканр так и прошагал через весь город со стулом наперевес... хотя
нет, последнюю часть пути он пробежал, расталкивая зевак - и, словно
наткнувшись на острие алебарды, замер перед домом, где прожил первые
шестнадцать лет своей жизни.
Дом догорал, он уже обрушился, внутрь себя, и теперь сыпал искрами и
исходил паром - его пытались заливать водой, но как-то вяло, через силу.
Вроде, и надо, но не хочется, боязно.
Зато соседние здания спасали значительно увлеченнее: покрикивали на
цепочку с ведрами, чтоб пошевеливались, молодецки ухали, отправляя очередную
порцию воды в пасть огненным танцорам - и старались при этом стоять к
"краснофонарному" дому спиной. Ну, хотя бы боком.
- Чего здесь случилось? - спросил Иссканр у зевак. Те, обрадованные,
что сыскался кто-то, неосведомленный о происшедшем, наперебой кинулись
рассказывать: это, парень, все из-за дурных прынцыпов тутошней хозяйки,
борделя-то. Она, прикинь, никаких вариаций "мальчик с мальчиком" или
"взрослый с дитём" не признавала, личные вкусы на профессиональный,
стал-быть, момент распространяла. А тут, говорят, давеча заходил к ней
один... ну, как раз из этих, из мальчиколюбов. Настойчивый был, зараза. Так
она его велела с лестницы спустить. А клиент оказался жрецом Вездесущего.
Ясно теперь?
Теперь действительно стало ясно. Иссканр ведь сам спускал с лестницы
этого склизкого типчика, своими ушами слышал его угрозы, да только значения
им не придал. Мало ли кто как петушится. И вообще, все в квартале знали, что
у матушки Шали свой заскок на это дело - ну и если кому была охота
нестандартно поразвлечься, чапали в другое место, благо, заведений хватает.
Так нет же, приспичило этому мужеложцу!..
- Жив-то хоть кто остался? - спросил Иссканр у зевак, пускавших от
восторга слюни (зрелище! зрелище-то какое!!!).
- Щас! Жрецы сперва там всех вырезали, кто был, а уж после подожгли.
Вон Дылдук, дурья башка, бегал в горящий дом проверить - говорит,
крови-ищи!..
Дылдук подтвердил: кровищи немеряно. И трупаков - тоже немеряно. Было.
Сейчас поди узнай кого-нить, и то - если разгребешь уголья. Короче,
Вездесущие в обиду себя не дали.
...Стул Иссканр продал за полцены, а то и дешевле. Денег хватило на
покупку самого необходимого, и он еще радовался, что к мебельщику пошел с
оружием, иначе бы сейчас... Впрочем, и так пришлось несладко.
Он подрядился вышибалой в кабак, поднакопил деньжат и отправился на
заработки. Как рассказывал ему один знакомый моряк, самую большую деньгу
зашибают те, кто работает на больших же дорогах. Либо разбойником, либо
охранником.
Иссканр, воспитанный людьми образованными (матушка Шали заставляла
девиц учить не только премудрости постельной акробатики), в разбойники не
пошел. К тому же Иссканру очень хотелось повидать мир - каков тот есть? - а
разбойнику разве до верченья головой, когда он "на работе"!
Почему именно монастырь Весенного Роения, владение церкви Вездесущего?
Да потому что у Лукьерра, начальника караванной охраны, накануне в драке
зашибли двоих людей (Иссканр и зашиб - ненароком, больно уж задирались), а с
утра каравану в путь отправляться. Вина караванных охранников была явной,
так что мстить Лукьерр не собирался, однако в качестве возмещения грядущих
убытков, причиной которых поневоле стал Иссканр, предложил ему одну ходку,
из Таллигона в Сна-Тонр. Что ж, и это неплохо для начала.
К снаряженному монастырем каравану прибились разные люди: торговцы,
ученые, послы, артисты, бродячие монахи, просто серые личности, готовые
заплатить за возможность преодолеть часть пути с караваном. "Следи за ними
так же внимательно, как за воришкой, зашедшим в твой дом, - поучал
Лукьерр. - Иначе рискуешь проснуться, окруженный бандой головорезов... или
не проснуться вообще". Впрочем, разбойничьих осведомителей этот бывалый
рубака распознавал сразу. И почти никогда не ошибался.
- Приглядывай за ним, - шепнул он как-то Иссканру, указывая на
низкорослого монаха Неустанной, который присоединился к каравану в
Тринланге, городишке на полпути между Таллигоном и Сна-Тонром. Это было лет
через пять после знакомства Иссканра с Лукьерром: Иссканр уже считался
бывалым караванным охранником и ходил у начальника в помощниках. Он теперь и
сам умел по едва различимым признакам узнать в приставшем к каравану
страннике разбойничьего осведомителя.
Монах на осведомителя похож не был.
Лукьерр перехватил озадаченный взгляд Иссканра и пояснил:
- Что-то с этим приверженцем Неустанной не так. Что - не знаю. Вот ты и
приглядись.
Приказ начальника Иссканр исполнял старательно, он даже познакомился с
братом Гланнахом - и вроде как сдружился с ним. Так было удобнее
присматривать за монахом, да и беседовать с ним, оказалось, интересно и есть
о чем. Гланнах охотно рассказывал юному (но не считавшему себя таковым!)
охраннику о том, как устроен мир, о городах, где побывал или о которых
только слышал, о людях, живущих за Сломанным Хребтом, о Трюньиле, о Вольных
Землях... Иссканр же, в свою очередь, щедро делился тем, что узнавал в
караванных переходах сам - конечно, не всем, учитывая предостережение
Лукьерра, но многим. И все удивлялся: вот ведь, с виду брат Гланнах
кролик-кроликом, повстречал бы где на торжище - внимания не обратил. А умищи
сколько! А как рассказывать умеет. А слушать!..
Иссканровы пиршества духа закончились в Дьенроке, хотя еще на подступах
к городу произошло первое из событий, повлекших за собой значительные
перемены в жизни молодого наемника.
Они ехали в самом хвосте каравана: брат Гланнах на строптивом онагре,
то и дело норовившем укусить монаха, Иссканр - на мощном черном жеребце,
обманчиво ленивом и безразличном к окружающему. Речь зашла о Таллигоне и
сама собою перекинулась на то, как и почему Иссканр стал караванным
охранником.
Брат Гланнах, близоруко щуря глаза, в который раз удивлялся: обычно
охранники караванов и кабаков были не столь образованы, как его уважаемый
собеседник. Иссканр, до того момента не торопившийся рассказывать о
заведении матушки Шали (стыдился!..), вдруг разоткровенничался.
- Как, говорите, ее звали, вашу благодетельницу? - нарочито небрежно
поинтересовался Гланнах.
И Иссканр так же небрежно (хотя уже называл имя матушки и был уверен:
монах отлично его запомнил) ответил. Ответил, даже не повернув головы, ничем
не выдавая своей настороженности.
Некоторое время ехали молча. Потом брат Гланнах тихо, вполголоса
сказал: "И что же дальше?" - неясно, обращаясь то ли к Иссканру, то ли к
себе, то ли к самим зверобогам.
- Вы, кажется, знали матушку? - осторожно предположил Иссканр некоторое
время спустя. - Не подумайте, что я хочу вас обидеть...
Гланнах сделал неопределенный жест рукой, мол, ничего-ничего, ты и не
обидел. В глазах его ворочалось нечто такое, чему Иссканр тогда так и не
смог найти названия.
К вечеру они въехали в город и, как обычно, остановились в караванном
доме. Иссканр, едва выдалась такая возможность, отозвал Лукьерра в сторонку
и шепнул насчет странностей с братом Гланнахом. Мол, ничего страшного, но на
всякий случай предупреждаю.
А ночью...
- Тихо! - прошипел Фриний, для пущей убедительности махнув им посохом.
Все четверо остановились, в том числе и Мыкун, послушный движению Быйцевой
руки. - Слышите?
Иссканр, слишком углубившийся в свои воспоминания, хотел было ответить,
мол, не-а, не слышим.
Услышал.
Едва различимое царапанье по камню, будто кто-то крадется там, где они
прошли, - кто-то, у кого на лапах слишком длинные когти, которые ну никак не
втягиваются.
Зато наверняка способны мастерски кромсать живую плоть.
* * *
Кому расскажешь - не поверят! Гвоздь бы и сам не поверил, если б еще
день назад кто-то взялся утверждать, что Кайнор Мьекрский в минуту опасности
закемарит - и где! в идоловом чреве!
Бред какой!
С другой стороны, в обходительных гвардейцев Гвоздь еще вчера тоже не
поверил бы. ...Или уже - _позавчера_?
Небо над головой серело то ли по-вечернему, то ли по-утреннему.
"Стоп! - сказал себе Кайнор. - Вечер сейчас или утро, но точно - уже не
сегодняшнее. В том смысле, что тогда была ночь, ночью мы выступали, ночью же
я и драпанул от любезного господина Жокруа. Теперь, выходит, как минимум
завтра. А то и..."
Тут Гвоздь вскочил на ноги, сообразив главное: важно не то, когда,
важно то, где он сейчас находится. И как сюда попал.
Из идолового чрева, знаете, небо-то не очень поразглядываешь, хоть
вечернее, хоть предрассветное!
То ли дело, если лежишь на берегу реки.
Кайнор длинно и смачно выругался. Не полегчало.
"Дело ведь даже не в том, что я ни шиша не помню. Допустим, идол
Пестроспинной неведомым образом ожил, приволок меня сюда и здесь
рассыпался - вот лежит, деревянный, расколотым боком кверху. Но почему -
непременно рядом с утопленником?!"
Досадливые упреки Кайнора невесть кому были вполне обоснованы.
Действительно: вот речка, вот Сатьякал знает как оказавшийся на ее берегу
Гвоздь, вот незнамо как прибывший сюда идол Пестроспинной, - чудес хватает.
И вздувшееся тело мертвяка, деликатно пованивающее совсем рядом, - явный
перебор в этой череде тайн.
Кайнор ругнулся для порядку и почесал в затылке. В конце концов, во
всем нужно находить и положительные моменты. Провал в памяти - да пусть
его! - зато Гвоздь теперь точно сморгнул от гвардейцев. Узнать бы еще, куда
именно, но с этим, кажется, особых трудностей не будет. Берег, где очнулся
Кайнор, зарос невысоким кустарником, а чуть дальше тянутся поля и через них
проходит дорога - во-он и дымки над горизонтом вьются. Там и спросим, если
не удастся понять, куда судьбина забросила да Пестроспинная занесла.
Вот только в жонглерском костюме, пусть и перемазанном грязью, оно
как-то не очень - на людях появляться. Кайнор зыркнул на утопленника -
просто так, чтоб убедиться в его мертвом и пахучем присутствии. Ладно, не
таком уж и пахучем, признаемся. Не гнилью пахнет, а пока только тиной.
А если еще и в проточной воде одёжку его ополоснуть - аккурат к
рассвету высохнет...
Гвоздь шагнул к неподвижному телу и вздрогнул, когда оно шевельнулось.
Потом заругался еще сильнее: это надо же так накрутить себя, чтобы не
отличить покойницких движений от прыжка обычной лягушенции, отдыхавшей на
теле утопленничка!
Правда, что-то не слыхал он, Кайнор, чтоб квакуньи любили отдыхать на
мертвых телах - ну да мало ли чего он не слыхал! Об оживших идолах тоже вон
раньше слышать не доводилось...
Гвоздь без особой спешки освободил утопленника от не нужной тому
одежды, прополоскал ее в проточной воде и уже развешивал на кустах, чтоб
быстрее просохла, когда услышал за спиной весьма узнаваемые звуки. Он сам,
случалось, издавал подобные после пьянки - но, Неустанная, сколько же нужно
выпить и съесть, чтобы разразиться эдакими?!..
"И - кому? Тут же никого..." - пришла запоздалая мысль.
Кайнор обернулся, как стоял, с утопленниковыми мокрыми штанами в руках.
Раздетое тело мертвяка (только портки ему Гвоздь и оставил) сидело,
упираясь руками за спиной и, перегнувшись в поясе, натужно извергало из себя
потоки воды. Причем прямо на себя же, ничуть этим не смущаясь. Мертвые, как
известно, сраму не имут.
Гвоздь терпеливо ждал, когда утопленнику полегчает. Почему-то он был
уверен, что сможет убежать от мертвяка, ежели тому вдруг взбредет в
пучеглазую голову погнаться за Кайнором.
Утопленник гнаться и не думал. Прокашлявшись и проплевавшись, он молча
уставился на Гвоздя. Печально так, вроде даже с обидой.
- Ну извини, - сказал Кайнор. - Хочешь, верну? - Он протянул
утопленнику штаны, но мертвяк и не шелохнулся. Только напряг горло, словно
хотел что-то сказать, - но сказать не вышло, получилось лишь глухо булькнуть
и извергнуть очередной поток грязной воды.
"Если мне очень припрет свести счеты с жизнью, никогда топиться не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг