карту Ллаургина, пытались сопоставить размеры Иншгурры и своего болотного
герцогства? Это же смешно!
- Это действительно смешно, ваше величество. Однако идеи встречальцев с
каждой неделей приобретают все большую популярность в определенных кругах.
Кроме того...
Суиттар отмахнулся:
- Хватит об этом! Пойдемте-ка лучше поглядим, как будут кормить ящериц.
Как раз время.
И правда, возле бассейна появилось несколько слуг с тележками; на
тележках в деревянных клетках сидели кролики, предназначенные для прокорма
плаксивых ящериц. Все это время те лежали грязными колодами, но теперь
колоды превратились в сущих демонов: разбрызгивая во все стороны вязкую
жижу, ящерицы ловили кроликов и, резким ударом челюстей умертвив их,
заглатывали целиком - и так без остановки. При этом они действительно
рыдали - из глаз их катились большие, похожие на драгоценные камни слезы! -
ящерицы пожирали кроликов и плакали одновременно.
- Ну как вам? - спросил Суиттар.
- Весьма... поучительное зрелище, ваше величество, - пробормотал
господин Фейсал. Он заглянул в тусклые глаза короля и с ужасом понял: тот
смотрит на ящериц с завистью.
Суиттар, видимо, что-то такое заметил во взгляде своего собеседника - и
медленно покачал головой:
- Вы ошибаетесь, любезный Фейсал. Я завидую этим трюньильским тварям не
потому, что они могут безнаказанно убивать кроликов. А потому, что они
вольны в своем выборе - и могут делать то, что им угодно, не оглядываясь на
меня или вас, или тех, кто их кормит. Единственное, чему они подчиняются,
это их естество: согласно ему ящерицам приходится проливать кровь других
существ.
- И они проливают, хотя мучаются из-за этого угрызениями совести и
плачут, - дерзнул подытожить господин Фейсал. - Да и выбор их, в котором
"они вольны", ограничен бортиком бассейна.
К его удивлению, король рассмеялся:
- Браво, браво! Не ожидал от вас такой... аллегоричности мышления - и
был, как вижу, не прав. Все мы так или иначе ограничены, верно? Кстати, об
ограничениях. Помнится, по вашей просьбе я отправил в распоряжение графини
Н'Адер отряд моих гвардейцев - и вот теперь их капитан, Жокруа К'Дунель,
просит у меня отпуск на месяц. Что скажете? Вообще-то, если помните, больше,
чем на неделю, отпуска гвардейцам не положено.
- А чем Жокруа объясняет свое прошение?
- Ссылается на срочные семейные дела, требующие его присутствия на
юго-западе, откуда он родом. Так что посоветуете?
Господин Фейсал пожал плечами:
- Боюсь, это не совсем в моей компетенции, давать такие советы, ваше
величество.
- Не бойтесь. Так что скажете, Фейсал?
- Насколько я понимаю, прежде Жокруа подобными просьбами вас обременял
не часто?
- Это - первый раз.
- Тогда осмелюсь предположить, что у него действительно есть причины
просить вас об отпуске.
Король посмотрел на него с иронией:
- Несомненно, есть. Стал бы он иначе!.. Вопрос в том, что это за
причины, а?
- Вы в чем-то подозреваете капитана ваших гвардейцев, ваше величество?
Я могу сказать своим людям, чтобы приглядели за ним.
Суиттар Двенадцатый дернул плечом:
- Не нужно. Полагаю, у вас и так достаточно хлопот, чтобы еще
беспокоиться о каком-то гвардейце, у которого появились "срочные семейные
дела". Так что насчет "нисхожденцев"? Каков ваш прогноз на ближайшее время?
- Особых беспорядков не будет, мы позаботимся о том, чтобы снять
напряжение. К тому же очередные праздники, как обычно, позволят народу
немного... э-э-э... расслабиться. Словом, не предвижу осложнений. А вот...
- Неужели, Фейсал, вас так взволновали Трюньил и эти "встречальцы"?
- Скажите, ваше величество, если бы вы увидели где-нибудь в лесу или у
реки плаксивую ящерицу - и она, замечу, лежала бы бревном, как обычно -
сочли бы вы ее опасной? И вообще - приняли бы за хищника?
- Но встречальцы, вы ведь сами говорили, малочисленны. А их глупая идея
о завоевании Иншгурры...
- "Но ведь это всего лишь бревно! - сказали бы вы мне, показывая на
ящерицу. - Да и как она может быть хищницей с таким неуклюжим телом и такими
короткими лапками!"
- Чего вы добиваетесь, Фейсал? Чтобы я объявил герцогу Ранкатте войну
из-за того, что на его землях появилась горстка баламутов? Вы хотя бы
помните, что мой сын воспитывается при трюньильском дворе, а сын Ранкатты -
при нашем?
- Не совсем "при дворе"... - пробормотал господин Фейсал. - Впрочем,
ваше величество, я, конечно же, помню об этом. И не хуже вас понимаю, что
нам не нужна война. Более всего королевство сейчас нуждается в мире и
стабильности, тем паче в связи со всеми этими знамениями. Однако я бы
_порекомендовал_ вам часть регулярников отправить на учения, скажем, в
Тхалемский округ.
- Какие учения, сейчас же осень!
- Осенние, разумеется. А потом, если понадобится, и зимние, ваше
величество. Впрочем, это всего лишь рекомендация, а следовать ей или нет -
решать только вам.
- Я подумаю, - кивнул Суиттар Двенадцатый. В глазах его опять
колыхалась вязкая безжизненная пелена "игурасит ис-псикис". - Я подумаю. Что
вы там говорили насчет выбора у этих ящериц? - Он указал на хищников,
которые снова улеглись у кромки воды и походили на громадные замшелые
колоды.
Господин Фейсал благоразумно промолчал.
* * *
Череп на полу светился неровно: то вдруг вспыхивал махоньким,
невыносимо ярким солнцем, то начинал мигать. Не иначе, повредился, когда
Фриний отшвырнул взрывающийся комок энергии; теперь уж ничего не поделаешь,
это раньше чародей мог бы починить череп, но не сейчас, не сейчас.
Он лежал на спине, стараясь не тревожить больную руку, и глядел в
потолок. Прямо над Фринием барельефный чародей взмахивал посохом, повергая в
прах стены цитадели мятежного барона; здесь же скалились зломордые твари,
явно вызванные чародеем и помогавшие ему низвергнуть бунтаря.
Фантастический сюжет, нелепая выдумка! Чародеи - это ведь не
церковники, даже не ученые; они никогда не вмешиваются в дела светских
властей. Во-первых, Церковь бы не допустила (вот уж кто по самый пояс влез в
этот привлекательный кувшин под названием Власть Мирская!), а во-вторых,
"нет ничего, более способствующего _соскальзыванию_ чародея либо ступениата,
нежели участие его в делах светских владык" - это из трактата "О неявных
связях в мире", с которого начинает обучение любой, пожелавший встать на
стезю чародейства.
Словом, изображенное на потолке, - выдумка чистой воды. Найти бы того,
кто изваял этакую чушь, и пооторвать руки-ноги в назидание другим. Хотя...
Память вяло трепыхнулась: "а как насчет Баронских Костров, любезный?"
Но он так и не понял, о чем это она.
Да и вообще...
"Тебе-то что за дело? - спросил себя Фриний. - Ты-то из-за чего
переживаешь? Ты ведь теперь никакой не чародей, а так, пустышка-эримьй_о_с,
меньше даже, чем обычный человек. Потому что в каждом из "обычных" есть в
зачаточном состоянии способность к чародейству; пусть лишь к самым простым,
несложным действиям, - но есть. У каждого! Только не у тебя. Ты _надломлен_,
ты потерял эту способность. Наверное, уже навсегда".
По крайней мере, признался он самому себе, случаи, чтобы _пустышка_
вновь стал чародеем, неизвестны. Другое дело ихх-глистр_и_,
_соскользнувшие_, - но нет, конечно же, Фриний к ним не относится! Нет,
исключено! Ведь если _пустышкой_ становились в результате перенапряжения, то
в _соскользнувших_ превращались, постепенно теряя главное для чародея:
незамутненный взгляд на мир. При этом сам _соскользнувший_ ни о чем таком не
подозревал, считая себя вполне нормальным, - и уж тем более не лишался всех
своих чародейских способностей мгновенно, как это случилось с Фринием.
Он вспомнил, как видел одного такого _соскользнувшего_: на подземном
этаже сна-тонрской башни, рядом с камерами, где содержали ублюдков,
порожденных людьми от зандробов. Этих мальчиков с чешуйчатыми безносыми
лицами, девочек с куцыми куриными крыльями, младенцев с поросячьими
хвостиками, с копытцами на каждом пальце собирали со всего королевства; их
пытались изучать, чтобы понять природу зандробов и оградить людей от
демонов, особенно тех, кто жил в запеленутых районах. Чаще всего такие дети
были не разумнее зверей, но иногда попадались ребятишки другого сорта: они
оказывались ничем не глупее (как правило - умнее) обычных детей. С ними было
сложнее всего, потому что они осознавали и свою уродливость, и
отчужденность, на которую обречены с рождения.
А вот сидевший в соседней камере ихх-глистри ничем таким не мучился.
Высокий широкоплечий мужчина с пышной черной бородой и массивными руками
гневно вышагивал из угла в угол и что-то бормотал себе под нос. Нервно,
неритмично мигала лампа расположенная так, чтобы он не мог дотянуться: под
самым потолком, в специальной клетке. Бородач, впрочем, и не пытался.
- Он даже не осознает того, что разговаривает сам с собой, - пояснил
Фринию сопровождавший его даск_а_йль Конгласп. Из всех сна-тонрских учителей
Конгласп обладал наибольшей властью, высший среди равных, и поэтому мог
единолично решать, кого следует допускать на здешние подземные уровни.
Однако, подобно прочим даскайлям, он был прежде всего наставником
ступениатов, одним из которых с завтрашнего дня собирался стать Фриний.
Сегодня, пока правила общения ступениата с даскайлем еще не вступили в
силу, Конгласп повел гостя сюда, выполняя личную просьбу Тойры Мудрого.
- С чего началось? - тихо, чтобы не привлечь внимание
_соскользнувшего_, спросил Фриний.
Конгласп развел руками:
- Никто не может с уверенностью сказать; поэтому их и называют
"соскользнувшие", а не, скажем, "сорвавшиеся". Хотя у многих переломный
момент так или иначе связан с периодом очередного ступениатства. Взваливали
на себя чрезмерную ношу, не рассчитав своих душевных сил. Этот, например,
был претендентом на пятую ступень мастерства. - (Фриний поневоле вздрогнул.
Ведь он тоже... он и приехал-то в Сна-Тонр для этого!..) - Испытание
прошел, - продолжал Конгласп, - и по возвращении ничего странного за ним
замечено не было. Однако со временем кое-какие особенности в поведении:
потеря самоконтроля, высокая раздражимость, преобладание эмоциональности в
принятии решений... я перечисляю только основные характеристики, есть и
другие, менее заметные, но не менее важные.
"Итак, Тойра счел, что словесных предупреждений недостаточно, и поэтому
послал меня посмотреть, как выглядит ихх-глистри. Но с какой целью?! Он ведь
знает, я все равно не отступлю. Или чтобы снять с себя ответственность? Да
нет, кто угодно, только не Тойра - ему бы такое и в голову не пришло!"
- А зачем, - спросил Фриний у даскайля, - нужна эта лампа? Вернее,
почему она так рвано мигает?
- Считается, что таким образом мы хотя бы немного затормозим процесс
_соскальзывания_. Кроме того... он ведь не утратил полностью своего
мастерства. И если бы не этот рваный ритм и еще кое-какие ухищрения, вполне
мог бы попытаться применить _силу_, чтобы освободиться.
Но, казалось, чернобородый ихх-глистри не думал об этом. Во время
разговора он только и знал, что вышагивать по камере из угла в угол да
неразборчиво произносить гневные речи, то повышая голос, то почти шепча.
- Группа даскайлей работает с ним. Мы не теряем надежды на то, что
когда-нибудь научимся лечить _соскользнувших_. Однако, признаться, успехов
пока не добились, абсолютно никаких - разве только, как я уже говорил,
немного затормозили процесс. - В отличие от большинства облеченных властью,
Конгласп не боялся признаться в собственном бессилии. - Увы, только в одном
Сна-Тонре мы содержим около двух десятков ихх-глистри; а сколько их в
остальных эрх_а_стриях! Некоторые умирают в заточении, просто теряют интерес
к жизни, остальные же... - Он вздохнул и указал на дверь камеры: - Сами
видите. За последние несколько лет случаи _соскальзывания_ участились, хотя
какой-либо закономерности мы не наблюдаем. По крайней мере, такой, которая
была бы бесспорной и непротиворечивой, и объясняла бы все факты.
Этот разговор, случившийся осенью 698 года, и теперь, в 700-м, не давал
Фринию покоя. Вернее, не сам разговор, а зрелище заключенного ихх-глистри -
на первый взгляд обычного безумца, в действительности же...
"А что мы знаем о них на самом-то деле?"
Так или иначе, а тогда, стоя у мощной стальной двери камеры, он
пообещал себе: "Я никогда _не соскользну_!"
- Я никогда _не соскользну_! - повторил Фриний сейчас (мысленно, как
полагал он, - а в действительности тихим, надорванным шепотом). - Никогда!
Барельефная многощупальцевая тварь, штурмовавшая стены бароновой
твердыни, вдруг подмигнула чародею с потолка: "Разумеется, никогда, дружище!
Разумеется!"
Глава девятая:
Эх, дороги!.. Трудно быть Найденышем. К'Дунель наблюдает за боем быков.
Работка для гвардейца в отпуску. "Запретниками не становятся, запретниками
рождаются".
Посуливши ответ, нас поймал хитрый
век
в сети из рваных вен, из опущенных
век.
Я давно уж не жду от него тех
ответов -
и вопрос-то забыл я,
чудак-человек!
Кайнор из Мьекра
по прозвищу Рыжий Гвоздь
В городишке под коротким и непонятным названием "Сьемт" уже вовсю
хозяйничала осень, в чем пассажиры фамильного экипажа Н'Адеров убедились еще
на подступах, когда размытая дождями дорога вдруг чавкнула и не пожелала
отпустить колеса двуполки. Пришлось выбираться, подкладывать под колеса
ветки и толкать завязшую махину; под улюлюканье перебравшейся на место
кучера графиньки экипаж наконец тронулся с места, а Гвоздь, Айю-Шун и
Дальмин, перемазанные в грязи, с исцарапанными о ветки ладонями, вместе с
Матиль, врачевателем и Талиссой погрузились обратно.
Как вскоре выяснилось, тут они явно поспешили.
- И это только начало! - пыхтел, налегая плечом на недвижную громаду,
Гвоздь. - Нет бы нам переправиться через Клудмино у Нуллатона, там дорога-то
посуше и паром ходит каждые два часа, а теперь будем тащить и лошадей и
повозку на своем горбу. До самой северной переправы, а до нее от Сьемта еще
ехать и... тьфу, проклятье! - Он сплюнул: брызги из-под колес летели во все
стороны, в том числе и в лицо.
- Не ругайтесь, господин Кайнор! - жизнерадостно отозвалась чернявая.
Она снова правила вместо кучера, спровадив того толкать экипаж вместе с
жонглером и тайнангинцем. - Мне нужно было забрать из Трех Сосен господина
Туллэка, а возвращаться оттуда к переправе у столицы несподручно: слишком
много времени потеряли бы.
- Сейчас мы его теряем вдвое больше, - проворчал Гвоздь. - Но вам там,
сверху, безусловно виднее, графиня... Ну, давайте на раз-два-три!
Командуйте, командуйте, господин врачеватель!
Тот начал считать, неуклюже опираясь на трость и с растерянной улыбкой
на лице. Несколько дней в дорожных гостиницах не пошли господину Туллэку на
пользу, он поистрепался, подхватил где-то простуду, к тому же заныли старые
раны. Графинька - добрая душа - снимала обычно общую комнату для себя с
Матиль и Талиссой да две двуспальные: одну Айю-Шуну и Дальмину, другую
Гвоздю с господином Туллэком. (Как подозревал Гвоздь, чернявая не хотела
оставлять тайнангинца и врачевателя наедине.) Поневоле приходилось
выслушивать кряхтение и стоны, особенно под утро, когда господин Туллэк
забывался тяжелым потным сном. Однажды Гвоздь не выдержал: "А как насчет
"врачу, исцелися сам"?" Господин Туллэк только пожал плечами: "Есть, знаете,
болезни, от которых избавляет только смерть. А я еще не готов..."
Дорога в очередной раз снисходительно выпустила экипаж - на поруки его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг