- Ты что, совсем рехнулся? - Дэфин вновь обозлился. - Да я сейчас сам
убью этого ублюдка, и уже ничто не помешает нам добраться до осколка Шара.
- Это неразумно, - качнул головой Берхартер. - Пусть лучше этот
смертный догонит слугу Змеев: ему не нужен наш камень, он хочет разделаться
с его нынешним обладателем... Так вот, если он убьет посланника драконов
этого не придется делать нам. Навряд ли преследователь заберет осколок, а
потому камень достанется нам.
- Более бредовой идеи я еще не слыхал, - поморщился Дэфин,
презрительно взглянув на Берхартера. - А впрочем, мне все равно.
Преследователь уже успел оторваться на добрую четверть мили, а потому
Охотники пришпорили лошадей и двинулись дальше, отправившись на зов осколка
Пламенеющего Шара и в то же время стараясь не слишком приближаться к
всаднику, гонящемуся за драконьим слугой.
В этом молчаливом и немного странном преследовали прошло какое-то
время, прежде чем Берхартер понял, что Дэфина действительно стало
мало-помалу занимать происходящее. В его взгляде появился неподдельный,
хотя и не совсем здоровый азарт, но он пока еще продолжал держать себя в
руках и не предпринимал активных действий.
Погоня длилась довольно долго, и все же настал наконец момент, когда
Охотники почувствовали, что всадник очень скоро нагонит драконьего слугу.
Так и произошло: Райгаровы твари проскакали еще целую милю, а потом
обладатель Шара остановился. Охотникам не требовалось видеть его, чтобы
почувствовать это. Там, где преследователь настиг посланца Великих Змеев,
дорога пряталась за небольшим пригорком, и потому происходящее можно было
разглядеть, лишь поднявшись на него. Охотники сделали это осторожно, чтобы
не попасться на глаза находящимся внизу, и замерли, принявшись наблюдать.
Твари видели все от начала и до конца, не заметив лишь одного - как
слуга Змеев спрятался в лесу. Ни Берхартер, ни Дэфин не сделали ничего,
чтобы предотвратить разыгравшуюся трагедию, хотя душа Лумиана отчаянно
протестовала.
Лумиан не понимал, как Охотники могут оставаться столь равнодушными,
но не мог ничего противопоставить их трезвому расчету, кроме собственных
чувств. Но для Берхартера, увы, это был лишь пустой звук.
Поединок продлился не так уж долго, хотя Охотники не могли не оценить
его красоты, вот только завершился он совсем не так, как хотелось бы тварям
Незабвенного. Произошло нечто неожиданное - до Охотников долетел сильный
всплеск эмоций, который они не могли не заметить. Именно в этот момент
драконий слуга и нанес свой удар, разом предопределив собственную судьбу:
он избежал одной смерти, однако вторая уже шла за ним по пятам. Решительно
и неотвратимо...
Едва только противник посланца Великих Змеев упал, как Дэфин громко
выругался и вознамерился ринуться вниз, чтобы наконец-то забрать у
смертного принадлежащий Райгару камень, но Берхартер удержал его и на этот
раз. Только теперь Девятый Охотник ничего не объяснял, ничего не просил и
не уговаривал; он произнес всего одно слово:
- Подожди.
Было что-то в голосе Берхартера такое, чему Дэфин не смог возразить и,
придержав уже готового ринуться вперед коня, вновь замер посреди дороги.
Оба они молча стояли и смотрели, как слуга Змеев подошел к телу
преследователя. Он не задержался надолго, просто посидел какое-то время
рядом, а затем медленно направился по дороге, даже ни разу не обернувшись.
Шел посланник Змеев тяжело и словно бы бесцельно, однако упрямство, с
которым он это делал, ощущалось, как говорится, за версту. Когда драконий
слуга отошел от места схватки на две-три сотни шагов. Охотники, наконец,
тронулись с места и неторопливо поехали вслед.
Спешить им было некуда: сейчас, когда похитивший камень смертный
остался без лошади, он не уйдет далеко.
Теперь главенствующую роль взял на себя именно Дэфин. Он стремился
побыстрее добраться до осколка Пламенеющего Шара, не обращая внимания на
препятствия. Наверное, если бы Берхартер сейчас упал, Дэфин даже не
обернулся бы, чтобы помочь.
Охотники съехали с дороги там же, где покинул ее и посланник Великих
Змеев. Они все еще видели его, хотя тот успел уйти уже далеко. Трудно
сказать, знал ли слуга драконов, что за ним гонятся, однако шел он все так
же медленно.
Его одинокая фигура темнела на фоне покрытого снегом поля, но там,
куда посланец Змеев сейчас направлялся, начали попадаться тесно стоящие
небольшие группки деревьев и густых, хотя и безлистных кустов. Чуть в
стороне от этих мест располагалось небольшое поселение, и обладатель камня
стремился туда, обходя деревья. До домов было еще очень далеко, и тем не
менее твари погнали лошадей еще быстрее, намереваясь раз и навсегда
покончить с этими и без того уже слишком затянувшимися поисками.
Наконец настал момент, когда драконий слуга заметил своих
преследователей. Наверное, он не сразу смог поверить этому, поскольку
остановился и начал смотреть на скачущих к нему Охотников, будто увидев
что-то невероятное, то, чего просто не может быть. А потом развернулся и
побежал.
Посланник Великих Змеев не мог знать, кем были его преследователи, но
это не помешало ему здраво оценить ситуацию. И хоть времени на размышления
у него почти не осталось, он все же принял единственно верное решение -
побежал не в сторону далекой еще деревни, а к ближайшей рощице. Разумеется,
укрыться там тоже было нельзя, однако лошади не прошли бы среди деревьев, а
значит, посланец Змеев мог попытаться, перебираясь от одной рощицы к
другой, добраться до лесного массива, тем более что скопления деревьев и
кустарника начали встречаться все чаще. Но Охотники не намеревались
отпускать свою жертву так просто.
Видя, что слуга драконов пытается уйти, Дэфин до боли в ногах стиснул
лошадиные бока и, впившись колючим взглядом в спину убегающего, жестко
приказал ему: "Остановись!" И... ничего не произошло. Тварь отказывалась
верить в случившееся: никто не мог противиться воле Райгаровых созданий.
Никто, кроме самих богов, но мысли о Созидателях Мира казались сейчас
кощунственными. Боги не могли вмешаться в дела Охотников еще раз - случай с
Имиронгом был из ряда вон выходящим, и Райгар должен был позаботиться,
чтобы ничего подобного больше не повторилось.
Слуга Змеев меж тем споткнулся и упал, но довольно быстро поднялся и,
бросив через плечо взгляд на преследователей, вновь побежал к деревьям.
Дэфину показалось, что двигаться ему стало тяжело: в снегу оставались
какие-то странные темные следы, однако Охотник был слишком разгорячен
погоней, чтобы обратить на это обстоятельство достаточно внимания. А
следовало бы...
Берхартер чуть поотстал от Дэфина и потому не сразу разглядел, что
происходит, хотя от него не укрылось, что местность пошла под уклон, что из
снега тут и там торчат пожухлые пучки травы, а земля под копытами начала
едва слышно похрустывать.
Дэфина же сейчас занимал только беглец.
"Умри!" - почти рявкнул он, вложив в этот приказ все свои силы и
накопившийся гнев. Подобная концентрация воли могла разорвать человека на
куски, но слуга драконов даже не шелохнулся, продолжая как ни в чем не
бывало бежать вперед. Это походило на какой-то невероятный бред,
происходящее просто не укладывалось у Дэфина в голове: человек - простой
смертный! - не реагировал на приказ Райгарова создания!
Берхартер чувствовал все столь же остро, как и Дэфин, он не мог не
видеть, что происходит на его глазах. Мысленный крик сотоварища полоснул
Девятого Охотника по нервам, заставив застонать от боли, - хотя приказ был
нацелен лишь на обладателя камня, Берхартер ощутил на себе его отголоски. И
сквозь обрушившуюся на сознание боль он понял, что же случилось.
- Шар... - напрягшись, крикнул Девятый Охотник Дэфину в спину,
стараясь, чтобы голос его был услышан почти взбеленившейся от злости
тварью. - Камень защищает этого смертного, наших сил не хватит, чтобы
совладать с Даром Богов!
Как ни был разгневан Дэфин, однако смысл сказанного Берхартером дошел
до него. Вот только повлияли слова Девятого Охотника отнюдь не отрезвляюще,
они еще больше разгневали Дэфина. Издав полный ненависти рык, он резко
остановил коня, отчего тот громко и нервно заржал, взвившись на дыбы и едва
не вышвырнув своего седока из седла.
А потом руки твари потянулись к луку.
Впервые за долгое время Вазгеру стало по-настоящему страшно. Только
ему начало казаться, что препятствия и беды позади, как вдруг все
изменилось. Он не слышал преследователей, но что-то заставило наемника
оглянуться.
Всадники быстро приближались, и скакали они по его следам, а это могло
означать лишь одно - слишком рано он успокоился, зря понадеялся, что все
наконец завершилось. Вазгер не представлял, кто бы это мог быть;
преследователи не были воинами, они не принадлежали ни к воинам Мэсфальда,
ни к золонианам, и тем не менее у наемника не было никаких сомнений:
гнались всадники именно за ним. Они не станут даже говорить с ним, а просто
нагонят и убьют, как затравленного зверя. А еще наемник чувствовал, что
этим людям нужен не столько он сам, сколько осколок Пламенеющего Шара.
Решение пришло почти мгновенно. Даже толком не эная, с кем свела его
судьба, наемник твердо решил, что не отдаст камень. Слишком долго он сам
шел к нему, слишком много исковеркал жизней ради этого треклятого
булыжника. Нет, что бы ни случилось, теперь он не отдаст осколок, кем бы ни
были эти преследователи.
Вазгер развернулся и побежал. Всадники могли играючи догнать его на
открытом пространстве, а потому наемник ринулся не к деревне, а в сторону
ближайших деревьев, надеясь под их прикрытием добраться до леса. В какой-то
степени это было равносильно самоубийству - Вазгер и без того уже едва шел:
все мышцы сковал холод; и тем не менее наемник понимал, что скрыться в
лесу - его единственный и весьма призрачный шанс на спасение. Шанс, который
нужно использовать во что бы то ни стало.
Бежать было тяжело, и даже не потому, что ноги плохо слушались:
очевидно, местность здесь была болотистой и плохо замерзала даже зимой,
из-за этого ноги очень скоро начали проваливаться. Сначала совсем немного,
почти незаметно, затем по щиколотку. Вскоре появилась и вода. Вазгер уже
дважды падал, причем, когда он завалился во второй раз, выставленная вперед
рука с легкостью пробила тонкую снежно-ледяную корку и до самого локтя
погрузилась в холодную жижу. Наемник ругнулся - до рощицы было еще
далековато. Не успел Вазгер подняться и сделать шаг, как его нога резко
ушла вниз и провалилась по колено с громким хрустом и чавканьем. Наемник
готов был взвыть от досады: как же он сразу не заметил, куда ведет его этот
путь? Ведь заболоченную местность можно отличить довольно легко. Видимо,
Вазгер на самом деле устал, слишком много сил пришлось потратить ради того,
чтобы заполучить наконец камень...
Осколок Шара на груди, казалось, раскалился и теперь обжигал даже
сквозь ткань рубахи. Но, Вазгер старался не обращать на это внимания, хотя
грудь жгло будто раскаленным железом. Преследователи все приближались, и
это заставило наемника припустить еще быстрее, но не успел он пробежать и
нескольких шагов, как нога вновь провалилась под лед, а следом! за ней и
вторая. Вазгеру стоило огромных усилий вытащить их из холодной чавкающей
жижи, но это не помогло ему: сделав еще шаг, наемник вновь провалился в
болото, но теперь уже ноги оказались в грязи до самые бедра. Он попытался
выбраться, однако с ужасом почувствовал, как проваливается все глубже -
медленно, но неотвратимо. Ноги не находили под собой опоры, Вазгера
затягивало вниз, и никакие усилия не помогали ему вылезти из ловушки.
Осколок Шара все еще полыхал, хотя и не столь жарко.
- Будь же ты проклят, Кальмириус!.. - в отчаянии пробормотал
наемник. - Будь проклята вся ваша поганая власть над Империей! Поступайте
теперь как знаете, а мне....
Больше Вазгер ничего не успел произнести. Он еще почувствовал короткий
и сильный удар в затылок, а затем навалилась темнота. И не было боли - она
просто не успела прийти. , Наверное, это можно было назвать милосердием.
Слишком поздно Берхартер увидел, что собирается делать Дэфин, и крик
рванулся из его горла уже после того, как тетива, щелкнув, послала вперед
длинную стрелу. Девятый Охотник не мог изменить непоправимого, а потому
лишь смотрел, как стрела вонзается слуге драконов в затылок, как пробивает
голову насквозь и все той же едва уловимой глазом молнией уносится дальше,
в сторону рощи. Берхартер видел, как удар бросил посланца Змеев вперед, на
хрупкую ледяную поверхность болота, как тело проломило тонкую корку и
начало неумолимо погружаться в темную жижу, показавшуюся в разломе и
выплеснувшуюся на лед.
- Не-е-ет!!! - не своим голосом завопил Девятый Охотник, с болью и
ужасом глядя на тонущего в болоте смертного и на опускающего лук Дэфина,
который, казалось, только сейчас понял, что натворил. Слишком поздно.
Берхартер не знал, откуда у него взялись силы, но только рука, уже не
дрожа, выхватила из ножен меч. Неизвестно, что двигало Охотником, но навряд
ли разум - Берхартер не контролировал себя. Дэфин в последний момент что-то
почувствовал, однако сделать ничего уже не успел. Остро отточенный клинок,
коротко и резко свистнув, обрушился сзади на шею Райгаровой твари, разрубая
позвоночник в выбрасывая Дэфина из седла.
Берхартер почувствовал короткий и сильный всплеск чужого недоумения,
ненависти и боли, а потом... Потом все внезапно исчезло, и Охотник понял,
что остался совершенно один.
Тело слуги Великих Змеев уже скрылось в болоте, и Берхартер знал, что
вместе с ним навсегда исчез и осколок Пламенеющего Шара, ради которого было
пройдено столько нелегких испытаний. Охотник все еще чувствовал присутствие
камня: казалось, протяни руку - и вот он, однако теперь осколок был надежно
скрыт и от смертных, и от вечных, навсегда исчезнув в глубинах болота.
Исчез, унеся с собой надежду выполнить приказ Незабвенного, но сейчас
Берхартер уже не думал об этом. Райгар остался где-то в прошедшей жизни, он
был реален, но все же очень далек. Райгар был Хозяином и создателем, однако
даже он не мог предусмотреть всего.
Берхартер взглянул на Дэфина. Тот лежал в снегу, широко раскинув руки
и пустым взором глядя в небо. Один глаз его был широко раскрыт, другой чуть
сощурен, из-за чего лицо Охотника приняло слегка ироничное выражение,
словно Дэфин даже после смерти продолжал с издевкой относиться к
Берхартеру. Во взгляде мертвых глаз не было ожидаемого укора - только
ирония. И пустота.
Девятый Охотник постоял какое-то время возле тела. Он знал, что должен
что-то сказать, он слишком хорошо помнил слова Дэфина, произнесенные им
после смерти Энероса, но все-таки не мог заставить себя нарушить тишину,
воцарившуюся здесь.
Смежив веки, Берхартер медленно покачал головой в вновь посмотрел на
тело Дэфина.
- Упокойся с миром, - неожиданно для самого себя прошептал Охотник и
отвернулся. - Прими, Незабвенный, создание твое...
И все, больше ни слова. Над болотом вновь распластала свои крылья
тишина, лишь шорох ветра да шелест снега под ногами нарушали ее.
...Он взобрался в седло и в задумчивости пришпорил лошадь. Впереди был
очень долгий путь - путь домой, если только дом все еще был у него. Он не
знал, что стало с Обителью, но должен был во что бы то ни стало вернуться в
Северные горы, он чувствовал себя обязанным сообщить о случившемся.
Райгару? Братьям по вере? Кто знает?
Лошадь медленно брела по снегу; в седле, понурив голову, сидел
человек, не замечавший холодного ветра, хотя когда-то так сильно не
любивший его.
Будь что будет, монах Лумиан возвращался домой - туда, где собирался
остаться до самой смерти. Туда, где его никто не ждал. Туда, откуда он
никогда не хотел уходить.
Интермеццо
СЛОВО БОГОВ
Это был огромный хрустальный зал. Струящийся со всех сторон свет
преломлялся в гранях его стен и куполообразного потолка, заставляя их
переливаться всеми цветами радуги и отбрасывать мириады крошечных бликов.
Они стояли и молчаливо смотрели вниз сквозь прозрачный пол на
раскинувшуюся под ними панораму. Зрелище поражало воображение, однако для
богов происходящее в нижних мирах было не более чем обыденностью, хотя и
несколько более разнообразной, чем обычно.
Первым заговорил Везэльд, хотя старик обычно молчал, лишь изредка
высказывая свое мнение.
- Неужели это было так необходимо? - задумчиво произнес Весенний бог,
поглаживая перекинутую через плечо косу.
- А ты разве не понял, что наш Незабвенный все решает без нас? -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг