вздохнул и огляделся. Никакого намека на расширение хода нет разве что
потолок горизонтального коридора позволял идти не сгибаясь и даже не
наклоняя головы.
Взглянув наверх, Маттео непроизвольно сглотнул, увидев маленький и
далекий квадратик света, а затем мысленно отругал себя: что же это он,
мальчик, чтобы по туннелям ползать?
- Идемте, господин, - поторопил его один из воинов, но Советник не
сразу понял, что обращаются к нему голова его была занята совсем иным: и в
частности, сможет ли он подняться назад столь же легко, как и спустился
сюда.
Но после того, как его окликнули еще раз, Маттео постарался
отгородиться от тревожных мыслей и направился следом за двинувшимися вперед
воинами.
Кое-где пол покрывали каменные плиты, но по всему было видно, что
никто не собирался мостить пол этого коридора. Изредка на стенах попадались
крюки, а однажды встретился даже вставленный в специальный держатель факел.
От факела этого к нынешнему дню осталось немного: только трухлявая,
покрытая плесенью палка с непонятным утолщением на конце, готовая
разрушиться от любого прикосновения.
Маттео с воинами прошел по коридору едва ли полсотни шагов, когда
идущий впереди странно вскрикнул, а фонарь взметнулся куда-то вверх,
заставив заплясать тени, отбрасываемые идущими следом. Советник резко
остановился, а в следующий миг раздался треск и грохот падения чего-то
тяжелого. Во все стороны полетели комья грязи и земли, под ноги посыпалась
каменная крошка. Маттео непроизвольно зажмурился, и вовремя, поскольку
через мгновение прямо в лицо его ударил большой шматок жирной грязи.
Советник отступил на несколько шагов и не открывал глаза до тех пор, пока
шум не стих окончательно. Впрочем, произошло все это довольно быстро.
Послышались встревоженные выкрики воинов, а затем Маттео понял, что
они остались в абсолютной темноте, вокруг не было даже проблеска света.
Расставив руки так, чтобы они упирались в стены, Советник двинулся
вперед и сразу же наткнулся на широкую, чуть сгорбленную спину стоявшего
посреди прохода воина.
Что случилось? - резко спросил Маттео, ухватившись за его плечо.
- Потолок, похоже, рухнул, - мрачно ответил тот. - Двоих наших
завалило, а третьего чем-то по голове шибануло. Вроде дышит еще, а рожа
липкая вся: не поймешь, то ли кровь, то ли грязюка. Вытаскивать его надо,
там посмотрим.
- Идите, - кивнул Маттео, хотя в такой темноте никто не мог разглядеть
его движения. - Я догоню.
Подождав, пока воины удалятся. Советник подошел вплотную к завалу и
присел на корточки, принявшись ощупывать его руками. Под пальцами ощущались
комья земли, мелкие и крупные камни, щедро залитые водой и грязью... Однако
все это было спрессовано так, что походило на монолитную стену и разобрать
подобный завал можно было никак не раньше, чем через несколько дней
напряженного труда, если только это было вообще возможно.
Подчиняясь какому-то наитию. Советник решил копнуть чуть глубже, и
руки его почти тут же наткнулись на угол большого камня, поверхность
которого была чересчур прямой и правильной для природного образования.
Маттео продолжил свои изыскания и очень скоро выяснил, что наткнулся на
угол каменной плиты, перегораживающей весь проход, и, кроме того, обнаружил
обрывок толстой цепи.
Звенья были довольно гладкими, исходя из чего Советник заключил, что
ее не успела тронуть ржавчина. Всего этого было вполне достаточно, чтобы
понять главное: потолок рухнул не сам по себе - это была обычная ловушка, о
существовании которой Маттео и думать забыл, поглощенный мыслью о
преследовании Дагмара.
У Маттео не хватило сил даже на то, чтобы как следует разозлиться,
хотя часть его планов и оказалась раздавлена этой злосчастной плитой. Мало
того что не удалось захватить короля Дагмара, пропала последняя и
единственная возможность догнать его. А это означало, что победа еще далеко
не полна и что она никогда не станет таковой, пока Маттео не получит
неопровержимых доказательств того, что Дагмар мертв. Король Мэсфальда был
слишком сильным и изворотливым противником, чтобы можно было сбросить его
со счетов. Ему вполне по силам было вновь вернуться на трон. Сейчас он
отошел в тень, скрылся и вряд ли появится в ближайшее время, но что будет
дальше? Что? Маттео не знал.
***
Сырые, покрытые плесенью стены давили на психику. Тяжелые, падающие с
потолка капли холодными бусинами били по затылку, от них не спасал даже
капюшон толстого шерстяного плаща, в который кутался Дагмар. Неся в
вытянутой руке тускло горящую лампу, он пробирался по узкому коридору, то и
дело задевая плечами за столбы, поддерживающие потолок. Застоявшийся воздух
был спертым, и королю приходилось заставлять себя дышать полной грудью,
чтобы подавить начинающееся головокружение.
Дагмар был страшно зол; иногда он ловил себя на том что бессознательно
скрежещет зубами. Проклятый Советник! Король Мэсфальда и раньше подозревал,
что тот замышляет недоброе, но не располагал ни малейшим доказательством,
уличающим Маттео. А не имея доказательств, Дагмар не мог удалить того из
дворца.
Маттео... Да, следовало бы догадаться, что угроза исходит именно от
него.
Дагмар вновь на какое-то время прервал размышления, задев плечом
стену, отчего лампа в руке задрожала и язычок огня заметался, грозя вот-вот
погаснуть, но все обошлось.
Почему Халиок не предупредил его? Ведь маг всегда сообщал своему
королю о грозящей опасности, что могло помешать ему?
Дагмар не думал, что с Халиоком могло что-то произойти, это казалось
невероятным. Дворцовый маг всегда был для короля своеобразным символом
вечности: он удержался при дворе во время свержения Варкаррана, избежал
многих покушений на свою жизнь и часто помогал Дагмару в трудные минуты. А
посему король думал, что Халиок спасет его и на этот раз. Но ничего
подобного не произошло - Дагмар вынужден был без оглядки бежать прочь из
замка.
А ведь сколько дел еще не было сделано! Король собирался на следующий
день отправиться к границе, чтобы поддержать теснимых войсками Сундарама
солдат. Он не мог находиться во дворце, когда кто-либо отваживался
посягнуть на земли Мэсфальда, которые У с таким трудом удавалось защищать
все эти годы. И все-таки народ - зверь неблагодарный, именно с его
попустительства случилось то, что случилось. Для начала Дагмар хотел только
одного - скрыться. Скрыться и выждать некоторое время, разобраться в
сложившейся ситуации и понять, что можно сделать. Все произошло слишком
быстро и не ко времени, хотя Дагмару всегда казалось, что он готов постоять
за себя.
Проход вновь плавно изогнулся, и в лицо Дагмара дохнуло сыростью, но
он только плотнее закутался в плащ - до выхода было еще далеко.
Дагмар пока не знал, что предпримет, но был твердо уверен, что еще
вернется, еще войдет в ворота Мэсфальда, как уже входил когда-то. Он был
уверен, что войдет победителем... Вот только не знал, на чьей стороне
станет воевать на этот раз.
Переодевшись в чистое, Маттео, нигде не задерживаясь, направился
прямиком к запертым в своей комнате кормилице и ребенку. За то время, что
он провел в подземелье, сопротивление гвардейцев оказалось сломлено
окончательно, лишь в одном месте все еще продолжалось сражение, но и оно
должно было завершиться в ближайшие минуты. В целом дворец уже оказался в
руках Советника.
Маттео несколько раз докладывали о небольших стычках на улицах, но это
было и все, чем отреагировал город на свержение своего короля.
Конечно, следовало для начала поговорить с казначеем - тот должен был
отыскать в, комнатах Халиока хоть что-то касающееся ребенка Кефры.
Возможно, эта информация очень помогла бы Маттео, но сейчас ему совсем не
хотелось видеться с Парротом. И даже не потому, что Советник с недавних пор
перестал доверять ему, хотя он вообще мало кому мог довериться, просто
Маттео хотелось поскорее увидеть ребенка. Он не очень-то верил россказням о
богоравности этого младенца, хоть события, сопровождавшие появление его на
свет, были весьма и весьма странными.. В конце концов, встреча с Парротом
могла и подождать - казначей все равно никуда не денется.
По приказу Маттео в комнату кормилицы не входил никто посторонний.
Воины Советника лишь удостоверились, что женщина с ребенком на месте и
что отведенное им помещение не имеет других выходов, после чего удалились,
выставив снаружи у дверей караул. Бегство Дагмара, конечно, взволновало
его, но Советник старался взять себя в руки и взглянуть на вещи тоезво.
Главное, что задуманное удалось. Не в полной мере, но основная часть прошла
весьма удачно и без непредвиденных осложнений. Маттео готовил себя к
гораздо большим трудностям, ожидал стихийных бунтов в войсках, все еще
расквартированных у городских стен - до них, наверное, уже дошли известия о
свержении Дагмара, но все прошло гладко.
Солдаты, похоже никак не отреагировали на события во дворце - именно
об этом доносили Маттео курьеры. Объяснить это можно было тем, что у воинов
сейчас куда более важные заботы. События на границе тревожили
военачальников и простых солдат одинаково - на творящееся внутри страны
можно было обратить внимание и позднее. А по опыту Маттео знал, что, если
войска Мэсфальда одержат верх над золонианами, ему можно будет не опасаться
запоздалого гнева: радость победы утвердит его на троне лучше любой
коронации.
Конечно, Советника беспокоило, что он не успел разделаться с младенцем
до того, как свершился переворот. Но так или иначе, судьбу ребенка Маттео
собирался решить позже, а сейчас ему хотелось взглянуть на него.
До комнаты кормилицы Маттео добрался довольно быстро. У дверей стояли
двое воинов и тихо переговаривались. На губах одного то и дело играла
улыбка, другой продолжал безучастно кивать, изредка что-то отвечая. Но при
виде Советника оба подобрались и вытянулись, приложив кулак к груди.
- У себя? - машинально спросил Маттео, прежде чем сообразил, что даже
если бы кормилица стала умолять, ее и в этом случае никто не выпустил бы.
- Куда ж она денется, - ответил один из воинов и чуть отошел от двери,
пропуская Советника. Маттео шагнул за порог и плотно закрыл за собой
створки.
Он был уверен, что никто не станет подслушивать, да и не собирался
ничего говорить.
Комната оказалось большой и чистой, но не слишком богато обставленной,
даже, можно сказать, скромной, однако в ней было все, что могло
понадобиться кормилице и ребенку в первую очередь. Сначала Маттео не
заметил женщину и лишь через несколько секунд увидел ее, сидящую почти в
самом углу на мягком стуле.
На руках у нее был младенец, сосущий с едва слышным причмокиванием.
Обернувшись на стук хлопнувшей двери, кормилица, ничуть не испугавшись,
взглянула на Маттео, а затем вновь принялась смотреть на малыша. В центре
комнаты Советник увидел две люльки, в одной из которых мирно спал еще один
младенец. По всей видимости, это был собственный ребенок кормилицы... или
же, наоборот, своего она держала сейчас на руках, а в люльке лежал сын
Кефры.
- Твой? - коротко поинтересовался Маттео, указав на люльку. Женщина
кивнула. Странно, но она, по-видимому, совсем не была испугана, хотя и не
могла не понимать, что произошло во дворце. Маттео подивился самообладанию
этой женщины. Он чуть наклонился и принялся смотреть на ребенка. Тот был
обычным младенцем - все россказни о его богоравности показались Маттео
жалкими и глупыми, не имеющими под собой никакой почвы. Разве может быть
богом младенец не больше локтя, с почти лысой головой, большими глазами и
пухлыми розовыми щеками? Советник хотел было усмехнуться, но в этот момент
кормилица вновь взглянула на него и шепнула:
- Только не шумите, господин, я еле его успокоила. Вы же не хотите,
чтобы он снова расплакался?
Маттео так и замер с открытым ртом. Простота, с которой кормилица
обратилась к нему, совершенно выбила Советника из колеи, и ему понадобилось
какое-то время, чтобы прийти в себя.
- Значит, это и есть ребенок Кефры? - так же шепотом спросил он,
протянув руку, но так и не коснувшись младенца.
- Это сын нашего короля, - горделиво ответила женщина, но в ее взгляде
Маттео ясно прочитал осуждение. Кормилица прекрасно понимала, что произошло
во дворце и что это означает для Дагмара. От Маттео не укрылось и то, что
кормилица будто бы не заметила, как он назвал ребенка младенцем Кефры, и
тут же назвала его сыном Дагмара. Разумеется, женщина не знала, что отцом
на самом деле был Ханг, а Советник не собирался посвящать ее в это дело.
Тем временем кормление было закончено, Маттео,неотрывая взгляда от
ребенка, поинтересовался, стараясь чтобы голос его звучал как можно
спокойнее:
- Ты находишься при ребенке неотлучно?
Кормилица кивнула:
- Да, господин, но изредка выхожу.
- Когда ты отсутствуешь, - продолжил допрос Маттеo:
- кто-нибудь может войти сюда? И входил ли?
Женщина на какое-то время призадумалась и чуть нахмурилась, а затем
покачала головой:
- Насколько я знаю, нет. Гвардейцы, охраняющие ребенка короля, не
пропускали никого, кроме меня. Правда, здесь был еще маг Халиок и с ним еще
двое, но я не знаю их. Больше никто не входил ни при мне, ни без меня - я
бы почувствовала это. И я была бы вам очень благодарна, господин, если бы
вы приказали своим воинам нести службу столь же исправно, как делали это
гвардейцы короля. К ребенку не следует допускать посторонних, он еще
слишком маленький.
Складывалось впечатление, что кормилицу заботило лишь состояние
малыша, а все остальное совершенно ее не касалось. Что ж, по крайней мере
свои прямые обязанности она исполняла хорошо, женщину не в чем было
упрекнуть.
Впрочем, это Маттео не интересовало никоим образом - на кормилицу ему
было абсолютно наплевать, а вот от ребенка нужно было избавиться.
- Ты не замечала ничего необычного в то время, когда ухаживала за
сыном королевы? - поинтересовался Советник.
Женщина недоумевающе взглянула на него:
- Что вы имеете в виду, господин?
Маттео нахмурился и, протянув руку, взял кормилицу за подбородок,
повернув ее голову и силой заставив смотреть себе в глаза.
- Ты прекрасно все понимаешь, - прошептал он с неприкрытой угрозой в
голосе. - Ты, конечно, заметила, что Дагмар не слишком-то баловал ребенка
посещениями. Вот мне и хотелось бы узнать, из-за чего он так вел себя. Что
не так с этим ребенком?
- Но... я ничего не знаю. - В глазах кормилицы впервые с момента
прихода Маттео промелькнул страх-- Это обычный ребенок, совершенно
здоровый, разве что, когда начинает кричать, долго не может успокоиться.
Отпустив подбородок женщины, Маттео, машинально погладив все еще
висящий на поясе жезл, перевел взгляд на ребенка, которого кормилица
держала на руках.
- Советую тебе сделать так, - тихо и отчетливо произнес Маттео. -
Чтобы этот мальчишка поскорее подцепил какую-нибудь болезнь. И умер. Я не
хочу знать, как ты сделаешь это, но у тебя есть два дня. Если на третий
ребенок все еще будет жив, ты пожалеешь, что родила своего щенка, - за твою
нерасторопность поплатится он. Ты поняла меня? Если же все пройдет так, как
я сказал, и сын Кефры однажды утром не проснется - ты получишь две сотни
золотых и сможешь убраться из дворца на все четыре стороны. Язык тебе,
правда, придется отрезать, чтоб ты лишнего не наболтала, уж не обессудь. Но
согласись, это лучше, чем смерть твоего собственного ублюдка.
Глаза женщины широко распахнулись, рот открылся, но из него не
вылетело ни звука. Кормилица была так поражена, что, кажется, даже не до
конца уяснила себе, что сказал ей Маттео.
- Два дня, - напомнил он, выпрямившись и потянувшись рукой к ребенку,
но тут произошло то, во что Советник не смог заставить себя поверить
безоговорочно. Маттео показалось, что глаза мальчишки в один миг почернели,
а вместо зрачков появились два белых уголька. Советник не успел вовремя
отдернуть руку, и его пальцы прошли сквозь тело ребенка. Вскрикнув, Маттео
подался назад, как от прокаженного. Советник не мог точно сказать,
привиделось ли ему все это или произошло на самом деле, но сейчас ему было
не до того.
Богоравный - молотом ударило в голове, но даже это не заставило Маттео
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг