передать вам всем свои извинения.
- А Зо Мьин? - спросил я.
- Что Зо Мьин? - рассердился Ла Тун и тут же спохватился: - Извините,
Александр Петрович, я немного устал, и у нас мало времени, люди ждут. А Зо
Мьина на острове нет, и его катера тоже. Каменный столб мы нашли, все вокруг
разрыто. Мистер Боост, конечно, большой шутник... Кстати, где он? Я что-то
его не вижу.
В двух словах нам пришлось изложить суть происшедшего. Усталость Ла
Туна как рукой сняло.
- Где Тимофей? - закричал он, вскакивая. - Я кого здесь оставил?
Подхватив намокшую юбку, он крупными шагами направился в комнату
Хагена. Вскоре оттуда раздались возбужденные голоса: громкая ругань Ла Туна
и оправдывающийся тенорок Тимофея.
Тан Тун тоже поднялся, но, прежде чем идти смотреть на укушенного,
повернулся ко мне и сказал:
- Сэйя, честное слово, тут есть о чем подумать.
- Разумеется, есть, дорогой мой Тан Тун, - согласился я, - но ты же
слышал: нам некогда. Мы уезжаем.
- Я все сделаю! - быстро проговорил Тан Тун и пошел успокаивать
разбушевавшегося коллегу.
Впрочем, его вмешательства не потребовалось: у постели больного наш
Тимофей сумел-таки постоять за себя. Шаткая дверь каморки Хагена открылась,
и оттуда вышел обескураженный Ла Тун. Тимофей же, высунувшись, сказал ему
вслед для большей убедительности по-русски:
- Я запрещаю вам шуметь, сэйя, извините.
Ла Тун жалобно посмотрел на меня и пробормотал:
- Ну, черт задери... ну, что я буду говорить ректору?
Он вышел из коридорчика в холл, тяжело рухнул в свое кресло. Володя
протянул ему сигарету, он не глядя взял ее, закурил.
- Спасибо, хоть вы на месте, - проговорил он. - Больше никого с собой
брать не будем. Ездили-ездили, все было так хорошо, и вот, пожалуйста: все
разбрелись, как эти...
- Как тараканы, - подсказала Инка.
Сравнение насмешило Ла Туна: видимо, оно было ему в новинку.
- Да, как тараканы! - с удовольствием повторил он и, сделав еще
несколько затяжек, выбросил сигарету за окошко.
- Послушай, Ла Тун, - приблизясь к нему, хитренько заговорил наш Тан
Тунчик. - Зачем ты так переживаешь? Все наши на месте. Ну, пусть один
укушенный, так это даже лучше: спать теперь будет, никуда не уйдет... По
крайней мере, до Рангуна.
Ла Тун махнул на него своей толстой рукой, однако, даже отвернувшись,
продолжал слушать.
- А что касается Зо Мьина, - продолжал искуситель Тан Тун, - так он же
не наш, не институтский. Кто его вписал в наши бумаги, пусть тот и отвечает.
Ну, что мы будем плакать о нем? Теперь его ищет полиция
Ла Тун пожал плечами с таким видом, как будто говорил: все равно
неприятно.
- Ты хочешь оправдаться перед ректором? - вкрадчиво говорил Тан Тун. -
Конечно, хочешь.
Ла Тун молчал.
- У нас ведь есть один шанс. Извините, товарищи, по-русски мне
трудно...
И, наклонившись к Ла Туну, Тан Тун быстро и напористо заговорил
по-бирмански. Толстяк слушал его с недоверчивым интересом.
- Да, но черт его задери!.. - воскликнул он вдруг по-русски. - Как мы
узнаем, куда он ходил, если он будет спать трое суток?
- Ну и что? Подождем, когда спящий проснется, - спокойно возразил Тан
Тун, но коллега не оценил его шутки.
- Как подождем? - воскликнул он и хотел вскочить, но Тан Тун удержал
его за плечи. - А вдруг он умрет?
- Не умрет, здесь врач.
- Но ты же сам слышал, моряки нам сказали...
- Они не знали, что у нас здесь больной.
Ла Тун погрузился в угрюмое оцепенение. Должно быть, ему и самому не
улыбалось оказаться сегодня вечером в тавойском гест-хаузе, но сомнения были
слишком велики. Сами же приключения и поиски сокровищ его совершенно не
интересовали. Он мог бы сказать, что с сегодняшнего дня на всю жизнь по
горло сыт сокровищами. С другой стороны, какой блестящий шанс оправдать нашу
неудачную экспедицию перед ректором У Эй Чу! Видя, что Ла Тун в тяжких
сомнениях, я решил вмешаться.
- Послушайте, коллеги, не надо отпускать баркас. Пусть рыбаки отвезут
нас к Змеиной пагоде.
Володя до сих пор не устает повторять, что это была совершенно
гениальная реплика: "Старик, ну просто - мене, текел и этот, как его,
упростим! Ты все исчислил, взвесил и разделил! Конгруэнтно!" Кстати сказать,
Володя питал слабость к старинным изречениям и безбожно их перевирал. До сей
поры ре знаю, было ли это игрой или следствием верхоглядства при чтении.
Но, кажется, я отвлекся. Я очень благодарен был Инке и Володе, что они
не стали меня перебивать и дали возможность спокойно и последовательно
изложить все наши соображения. Тан Тун был в восторге от нашей логики, Ла
Тун же утешился мыслью, что "корабль" не надо отпускать, а значит, все еще
можно поправить. Даже дерзкое "пусть отвезут нас", даже эта заявка устроила
осторожного Ла Туна: по крайней мере, вся наша компания будет у него на
глазах и не разбредется по окрестностям Маумагана.
Иными словами, через десять минут все было кончено, и мы впятером
рысцой побежали к берегу, возле которого терпеливо покачивался рыбацкий
баркас, Тимофей стоически перенес известие о том, что мы его покидаем:
никакие сокровища мира не заставили бы его нарушить Гиппократову клятву. Он
только вручил Тан Туну жестяную коробочку с сывороткой и шприцем и
настоятельно призвал нас быть благоразумными. Володя больше веровал в
бальзам миссис Рузи и время от времени ощупывал рукой баночку в кармане
своих джинсов.
Держа одежду и обувь над головой, мы по грудь в воде (начинался прилив)
добрались до баркаса и по очереди были втянуты на сухую теплую палубу.
Близился вечер, времени было в обрез: тропические сумерки коротки.
Рыбаки весьма спокойно отнеслись к нашей просьбе подбросить нас до
Змеиной пагоды. Им это было по дороге к дому и устраивало много больше, чем
плавание в Тавой.
16
Мы плыли в виду невысокого берега, метрах в четырехстах от него. Океан
был голубее и тише, чем какая-нибудь речка Медведица, лишь от нашего баркаса
широко в обе стороны расходились толстые водяные усы, и одни только крупные
глыбистые медузы, коричневато-зеленые, напоминали о том, что под нами
густонаселенная тропическая вода. Предвечернее солнце высвечивало на берегу
каждый пальмовый лист, каждую соломинку на крышах хижин, особенно отчетливо
на фоне тянущихся к Таиланду окутанных золотистой дымкою гор.
Мы молчали, думая каждый о своем.
Тан Тун, как казалось мне, любовался сочетанием зеленовато-белесого
цвета сваленных в кучу сетей с темно-коричневым цветом поплавков.
Инка, сидя на этих сетях в своей выгоревшей маечке и закатанных выше
колен штанах, смотрела вдаль, щурясь от бриза, и печально улыбалась.
Володя лежал на голой палубе, подложив под затылок руки, и героически
хмурился: он, конечно, немножечко нервничал, на, разумеется, ни о чем не
жалел.
Ла Тун сидел, внешне невозмутимый, как Будда, точно так же подогнув под
себя ноги, но пухлые ручки его были не канонически сложены на толстом
животе, а на лице застыла какая-то обиженная улыбка: может быть, он
предавался горестным размышлениям о том, что эти сумасшедшие (мы с Тан
Туном) все-таки его провели.
Я же думал о том, каким нужно быть негодяем, чтобы, приставив лестницу,
обдирать украшенную другими пагоду, беззащитную, неохраняемую, брошенную на
произвол судьбы. Это худшее скотство, наверное, чем грабить новогоднюю елку
в сиротском приюте: можно себе представить, с каким печальным изумлением
смотрели на это средневековые жители Дельты, полуголые, нищие, молившиеся у
этой пагоды, связывавшие с нею свои представления о справедливости, красоте
и добре.
Мы приблизились к берегу и проплыли мимо рыбацкого поселка. Скопление
хижин на сваях, окруженное кажущимся хаосом бамбуковых подмостков,
перекладин, навесов, лесов: наверное, все это, как какой-нибудь музей имени
Помпиду, подчинено было функциональной идее. Крыши серые, лохматые, на
плоский берег вытянуты лодки. Тут же, в путанице лесов, как дома, строятся
новые суденышки. Вместо улиц - светлые протоки мелкой воды, там детишки
ловят сетками рыбу, всюду серо-серебристые гирлянды вяленой рыбы. Жители в
соломенных шляпах, стоя по колено в воде, провожали наш баркас взглядами.
До сих пор палуба была совершенно безлюдна, экипаж нашего баркаса пил в
шалаше зеленый чай. Но теперь, проплывая мимо поселка, все они пятеро вышли
наружу и смотрели так, как будто прощались навсегда.
Со стороны открытого океана поселок от ветра был прикрыт лесистым
мысом. Баркас наш медленно обогнул этот мыс, пахнуло ветром с мелкими
брызгами - и мы увидели настоящую зеленую океанскую воду. Здесь были крупные
волны, они бежали темно и поспешно, как волки с белыми головами.
- Ребята, пагода! - крикнула Инка.
Мы все вскочили. И точно: высоко над берегом на верхушке каменной
черно-красной, как бы закопченной, глыбы ярко белела небольшая, как искорка,
пагода. Рядом с нею на диком пустом берегу были набросаны такие же огромные
темные камни. Те из них, которые откатились ближе к воде, сдерживали мощные
удары волн, вода вокруг них бушевала.
Да, это была она, Змеиная пагода, другою она быть не могла. И как это
здорово, черт возьми, что она оказалась именно такая! Одинокая, ясная, на
диком пустом берегу.
Мотор заглох, в воду плюхнулись якоря, еще резче стал шум ветра и волн,
зеленый рокот океана.
Один из рыбаков подошел к Ла Туну и, почтительно пригнувшись к нему,
что-то сказал.
- Ближе не подойти, - перевел Ла Тун, - придется на челноках.
Володя, который давно уже с опаской поглядывал в кипящую у борта
зеленую воду, сразу же оживился.
- На челноках? Отлично! Высадку разрешаю.
Два челнока были спущены на воду, мы побросали туда обувь, спустились
сами. Я принял Инку на руки, усадил. Два рыбака сели за весла, в ожидании
оглянулись на Ла Туна.
- Минуточку, - сказал нам Ла Тун и подал на борт какую-то команду.
Через минуту с баркаса спустили тяжелое, образца первой
империалистической войны, ружье. Ла Тун принял ружье, с видом знатока
осмотрел затвор, поставил ружье между колен.
- Мало ли что, - сказал он. - Золото - штука серьезная.
И мы поплыли к берегу.
Берег, кстати, оказался не таким уж пустынным: на песке между двумя
валунами мы увидели лодку.
- Послушайте! - крикнул с соседнего челнока Тан Тун. - Двухмоторная,
узнаете?
И в самом деле, это была лодка Зо Мьина.
- Захватывающе... - пробормотал Володя. - А кто умеет стрелять?
Вскоре мы увидели и самого ювелира. Весь перепачканный, какой-то рыжий,
встрепанный, без очков, он сидел в тени огромного валуна и, не отрываясь,
глядел на нас, прижимая к щеке платок.
Когда первый наш челнок ткнулся в песок рядом с моторной лодкой, Зо
Мьин медленно поднялся. Глаза его были ужасны: слепые, белые, как будто
сквозь них виднелось то вещество, которым наполнена его голова
Ла Тун с ружьем в руках и Тан Тун подошли к своему бывшему коллеге. У
его ног на песке лежала матерчатая шанская сумка. Тан Тун пнул ее ногой -
пустая.
Мы тоже высадились. Ла Тун что-то сказал Зо Мьину по-бирмански, тот
быстро взглянул на нас и запальчиво ответил.
- При иностранцах не будет ни о чем говорить, - перевел нам Тан Тун.
Поняв, что конфиденциального разговора с коллегами не получится, Зо
Мьин перешел на английский.
- Вы тоже опоздали. - Он криво усмехнулся и отнял платок от лица. На
щеке у него была багровая ссадина. - Боост всех обманул.
- Боост давно уже там, где надо, - сказал Ла Тун, - а вот ты здесь. И
отвечать за все придется тебе. Что было?
- Теперь уже неважно, - проговорил Зо Мьин.
- Это для тебя неважно, - ядовито сказал Тан Тун, - а для нас важно.
Зо Мьин засмеялся, закашлялся. Потом спрятал платок в карман и стал
быстро говорить по-бирмански, делая округлые движения руками.
- Ого! - Тан Тун даже присвистнул от удивления. - Золотой шар с
верхушки. Фут в диаметре, из кованого золота, с сапфировым поясом и
бриллиантом - не помню, сколько каратов.
- Семьдесят шесть, - подсказал Зо Мьин и стал яростно ругаться
по-немецки.
- Подожди, - остановил его Ла Тун. - Ты-то сам как здесь оказался?
- У меня было время подумать, - ответил Зо Мьин, сразу успокоившись. -
Я припомнил все, что вез с собой Боост: мне надо было с самого начала это
сделать Ботинки, резиновые перчатки, книга о змеях, ампулы с сывороткой...
Больше он ничего не знал, знал только, что там должны быть змеи, много змей
в одном месте, и именно в том месте, где это лежит.
Он помолчал и с беспокойством спросил:
- А вы как догадались?
- Точно так же, - спокойно ответил Ла Тун. - Не думай, что ты самый
умный. Ну, веди, показывай свой наследство.
- Да, наследство! - вызывающе ответил Зо Мьин. - Это принадлежало мне
по праву! Я слышал об этом шаре с самого детства.
Мы обулись и пошли к пагоде. Небольшая, в рост человека,
свежевыбеленная, с простым, из поржавевшего железа, почерневшим "хти", она
стояла на самом верху груды диких валунов, меж которыми мирно поплескивалась
светлая морская вода. В зеленых лужицах копошились крабы.
- Дальше нельзя, - сказал вдруг Тан Тун и остановился. - Дальше пойдем
только мы с Ла Туном и Зо Мьином.
- Почему? - возмутился наш храбрый Володя. - Мы же обутые.
- Именно поэтому, - коротко объяснил Тан Тун. - Это же пагода, здесь
надо ходить босиком.
Володя так и ахнул.
- И вы хотите сказать...
- Конечно, - ответил Тан Тун.
Все трое бирманцев сняли свои сандалии и аккуратно поставили рядком на
песок.
- Да, но Хаген... - пробормотал Володя.
- Ты же не Хаген, - остановила его Инка.
Помедлив немного, я оперся рукой о валун и стал разуваться. Нелепо было
останавливаться здесь, на пороге, из-за простой протокольной формальности.
- Сашка! - вдруг отчаянно крикнула Инка.
Я вздрогнул и выпрямился.
- Послушай, Майя, - сказал я с возмущением. - Так можно сделать
человека...
И не договорил. Инка и Володя, оба с помертвелыми лицами, смотрели на
камень, на то самое место, о которое я только что опирался. В щели между
двумя половинами валуна (я ее принял просто за трещину) выпирала, вздуваясь,
светло-серая с коричневыми поперечными полосами спина змеи. Потом внезапно и
очень быстро высунулась непропорционально маленькая головка. Мгновенное
шевеление - и щель опустела.
- О господи, - проговорила Инка, прижимая руки к сердцу. - Сашенька, не
ходи!
Но я, хотя от омерзения весь покрылся как будто бы тонкой корочкой
льда, теперь уже не мог пойти на попятную.
- Побудьте здесь, - сказал я, скинув ботинки, и осторожно ступил на
теплые, прогревшиеся за день камни.
Вспоминаю сейчас, как шли мы гуськом по камням - впереди Тан Тун, за
ним Ла Тун, далее Зо Мьин и последний я, - и волосы встают дыбом на коже
моих зимних ботинок. Это изящное выражение подарил мне Володя, я вставляю
его в текст не потому, что оно мне ужасно нравится, а для того, чтобы
доставить автору удовольствие.
- Нет, хватит с меня! - сказал вдруг Зо Мьин, круто повернулся и,
толкнув меня плечом, быстро пошел вниз.
Ла Тун оглянулся и что-то крикнул одному из рыбаков, ожидавших нас
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг