Мы успели. Перелезли через окно: я первый, Ганя за мной. Он только спросил
сердито:
- Что за спешка?
Вместо ответа я указал на окно: смотри, мол, сам. А за окном качался
серо-сизый туман, и снова, как и час назад, что-то в нем переливалось,
искрилось, а потом туман загустел, застыл уже знакомой плотной "занавеской", и
я торжествующе сказал Гане:
- Слушать старших надо, студент. Промедли мы еще, пришлось бы вековать в
мешке невесть сколько. Хороша перспектива?
- С чего вы взяли? - Ганя все еще злился: не сознавал миновавшей
опасности, что ли?
- Видишь: разрыв зарастает. Мы бы сейчас его не прорвали.
Мы бы сейчас уже ничего "не прорвали" - нечего прорывать было. Я даже не
заметил, как рассеялся туман-"занавеска" - всего за несколько секунд. За окном
моросил теплый солнечный дождь, и, конечно же, тетя Варя не ошибалась: дело
шло к грибам. И пейзаж превратился в давно привычный, прочный, обжитой - тот,
что мы успели напоследок увидеть в черном стекле камуфлированного дома.
Короче, мешка больше не было.
- Приехали с орехами, - глупо сказал Ганя.
Понятно: ему было жаль расставаться с чудесной и странной сказкой про
пустой поселок, темный лес и синее-синее небо. Со сказкой, которая началась и
кончилась в моей комнате. И кто знает, повторится она еще раз или останется
всего лишь загадочным и радостным воспоминанием.
Повторится? Я усмехнулся нечаянной догадке: конечно, повторится, но не
здесь и не с нами. И может быть, сказка будет другой - не про поселок и лес,
а, скажем, про море и остров. Или про поле и дорогу во ржи - кто знает!
А ведь кто-то наверняка знает. Кто-то попадал в такие мешки; мы не первые,
не верю, что первые. Да и вдруг догадка Гани верна: про "Черный принц", про
таинственные случаи? В конце концов, пропажа инструментов для моей жены так и
останется таинственным случаем: ведь не стану же я, в самом деле, рассказывать
ей о нашем путешествии. А стал бы - не поверит. Да и кто поверит? Наверное,
только тот, кто сам побывал в такой переделке, кто видел пустой поселок с
фальшивыми особнячками.
А кстати, откуда они взялись, эти особнячки? Какой меценат построил их в
пространственном аппендиксе, да и для чего весь этот камуфляж? Он создан
человеческими руками - сомнений нет.
Только какого человечества - вот вопрос. Нашего? Сомневаюсь: мы бы знали о
таком поистине сенсационном открытии. Шутка ли - новое свойство пространства!
Да за сведения о них ученые головы прозаложат! А потом засекретят это открытие
- тоже вариант. Но особая секретность предлагает особую бдительность, а два
чудака с Лесной улицы беспрепятственно бродили по аппендиксу и не наткнулись
даже на табличку с извечной надписью: "Вход запрещен".
Значит, человечество не наше.
Так чье же?
В конце концов, параллельность и множественность соседствующих рядом миров
отнюдь не предполагает идентичность их во времени. Да и вообще идентичности
быть не может. В одном мире есть будущий физик Ганя, а в другом он - химик или
музыкант, а в третьем его и вовсе нет, а у папы-композитора родилась дочь по
имени Виола, сокращенно от "виолончель". Мир, который выстроил поселок в
мешке, далеко впереди нашего суетливого двадцатого века. Этот мир научился
управлять пространством, научился использовать для себя даже его паразитарные
образования вроде нашего мешка. Случайно попав в него, поселок не выстроишь -
незачем и некогда. Значит, мешок используется постоянно. Для чего?
Сегодняшнее утро я вполне мог считать весьма продуктивным: никогда меня не
посещало столько добротных идей. Мешок использовался для связи с соседними
мирами, ясно? Просто и на поверхности, даже копать не надо. Два дома - вход и
выход, а остальные - для наводки в пространстве, переходник, тамбур, смотровая
площадка. А значит, дождь-потоп, "занавеска" из белого тумана не случайны, как
не случайно наше путешествие по запыленной смотровой площадке. То есть само
наше путешествие, конечно, не запланировано хозяевами мешка. Оно, так сказать,
стало бесплатным приложением к основной цели неведомых экспериментаторов. А
цель эта - наш мир.
Я бросился к двери, оставив Ганю недоумевать (потом объясню!), сбежал по
лестнице (благо первый этаж: дверь с улицы просматривается!), тронул за плечо
тетю Варю, которая по-прежнему вязала, поглядывая из подъезда во двор:
- Вы давно здесь сидите?
Она оторвалась от будущего носка или варежки, спросила подозрительно:
- А что?
- Да ничего особенного, - успокоил я ее. - Не видели, из нашей квартиры
сейчас кто-нибудь выходил?
- Сначала вы с Ганькой туда-сюда шныряли, а минут пять назад еще двое
каких-то вышли. Один в плаще, а другой в куртке - это в жару-то! Друзья, что
ли?
- Друзья, - кивнул я и пошел домой.
Моя догадка оправдывалась: в наш мир явились гости. Один в плаще, а другой
в куртке. Искать их бессмысленно и незачем: все равно им придется возвращаться
и, вероятно, тем же путем. А значит, стоит их подождать.
Мы с Ганей так и решили. И дождались. Но это уже совсем другая история.
2. Дырка от бублика
Я писал серьезную статью для серьезного журнала о чрезвычайно серьезной
научной проблеме. Серьезность моего положения заключалась еще и в том, что
писать мне совсем не хотелось: ртутный столбик в термометре намертво застрял у
цифры "тридцать три", а серьезная журналистика пока не позволяла заработать на
домашний кондиционер воздуха. Вот почему я обрадовался, когда жена вернулась
из похода по магазинам и сообщила абсолютно несерьезную новость:
- А сегодня на Бутырском валу машина пропала...
- Угнали, что ли? - поинтересовался я.
- Да не угнали - пропала. Ехала себе по Ново-Лесной, а у поворота на
Бутырку исчезла, как растаяла.
- Какой марки машина? - почему-то спросил я.
- Какая разница! - возмутилась жена. - Я серьезно, а ты паясничаешь. Пойди
посмотри сам, сейчас там как раз милиция колдует...
Это был хороший предлог для того, чтобы не работать. Я закрыл пишущую
машинку и не спеша пошел к месту происшествия, внутренне убежденный в том, что
жена наверняка чего-нибудь напутала. А собственно, как же иначе? Растаявшая в
воздухе машина - это мистика. А милиция мистикой не занимается. Ее стихия -
реальные действия, подробно описанные в Уголовном кодексе.
На углу Ново-Лесной улицы и Бутырского вала толпились любознательные.
Движение было перекрыто. Я протолкался вперед и увидел двух милиционеров, один
из которых неторопливо сворачивал желтую ленту рулетки, а второй что-то
сосредоточенно писал в блокноте. Еще двое в штатском стояли около белой
"Волги" и переговаривались вполголоса. Я прислушался и поймал обрывки фраз:
- ...а может, не было машины?
- Свидетели не врут... след торможения...
- ...позвонить в институт... Опять эта мистика...
Я был неправ: милиция иногда занималась и "мистикой", судя по невольно
подслушанному слову. Расспросив соседей, я выяснил, что час назад здесь
действительно исчез автомобиль марки "Москвич-407" с номерным знаком "ЮАИ
42-88", цвет голубой. Исчез он как раз в том самом месте, где кончался четко
отпечатанный на асфальте след протекторов: видимо, водитель почему-то резко
затормозил, хотя до поворота на Бутырку оставалось еще метров
десять-пятнадцать.
Свидетели происшествия, возбужденные общим вниманием, охотно делились
впечатлениями. Свидетелей было четверо: старушка с авоськой, небритый мужчина
в синей майке, хорошенькая девица лет двадцати и мой сосед по лестничной
площадке студент-физик Ганя. Последнее, впрочем, меня не удивило: Ганя обладал
феноменальной способностью попадать в самые фантастические ситуации.
Нормальный человек, вроде меня, страдал бы от этой невольной "способности", а
Ганька искренне получал удовольствие, суетился, что-то придумывал - словом,
вел себя, как классическая рыба в классической воде.
"Моя милиция" села в "Волгу" и уехала. Потерявший зрелище любознательный
народ постепенно и неохотно расходился. Ганя заметил меня и радостно заорал:
- Видали?
- Не видал, - сознался я. - А что?
Он подбежал ко мне, а хорошенькая девица-свидетельница почему-то
последовала за ним и встала поодаль, выжидающе глядя на нас.
- Это Люда, - небрежно сказал Ганя и, сочтя объяснение исчерпывающим,
затараторил: - Мы с ней шли ко мне, остановились хлебнуть квасу, а бочка
заперта, тетка ушла куда-то, интересно, на что начальство смотрит, а "Москвич"
прет за сотню, я еще издалека заметил, думал, псих какой-то, и вдруг - на
тормоза изо всех сил, я обернулся, а он исчез!
Всякий поток нуждается в плотине. Я поймал паузу в Ганином выступлении и
влез:
- Сразу?
- В том-то и дело, что нет. Постепенно. Быстро, конечно, но все-таки не
сразу. Как будто в стену вошел.
- И ты стоял и смотрел? - не поверил я.
- Я-то? - обиделся Ганя. - Я сразу туда бросился.
- И тоже исчез?
- Как видите, нет, - тяжело вздохнул Ганя: ему явно хотелось исчезнуть
вслед за машиной.
- Что же там было?
- Ничего не было. Улица как улица. Я на том месте полчаса топтался, пока
милиция не приехала.
- А кто ее вызвал?
- Тип в майке. Людка бабусю в чувство приводила: старушка чуть в обморок
не свалилась - не по ней зрелище, а мужик в автомат побежал звонить.
- В милиции сразу поверили?
- Он говорил: сразу. Только, по-моему, соврал.
- Почему ты так думаешь?
- Он минут десять звонил - это в милицию-то, по "ноль-два"! А потом они
приехали, а он сбежать хотел, да я не позволил.
Я вспомнил могучую фигуру "типа в майке" и спросил с сомнением:
- Силой задержал?
- Силой убеждения, - засмеялся Ганя. - Он сам милиции до смерти боится:
ясное дело - алкаш.
Слово "алкаш" на цветистом Ганином языке означало "алкоголик". Общаясь с
Ганей довольно давно, я уже не нуждался в переводчике. Однако меня
интересовало сейчас поведение милиции, явно не привыкшей к такому способу
исчезновения автомобилей. На месте дежурного по отделению я бы не поверил
"алкашу" даже за эти десять минут. В самом деле, звонит вам некий шутник и
сообщает, что в городе только что растаял "Москвич". Вот так просто и растаял,
растворился, пропал на глазах. Да я бы его и слушать не стал, трубку бросил. А
"алкаш", видимо, обладал гениальным даром убеждения, если в милиции сразу
приняли на веру его фантастическое сообщение. Или...
Впрочем, "или" требовало проверки.
- Тебя допрашивали? - спросил я Ганю.
- Расспрашивали, - поправил он и добавил: - У меня сложилось впечатление,
что они совсем не интересуются этим делом. Спрашивали, какой марки машина и
кто за рулем был. Только один полюбопытствовал, не заметил ли я, сколько
времени исчезала машина.
- А ты?
- Заметил: три секунды.
- Откуда такая точность?
- Я считал, когда она таяла. Успел до двух досчитать да еще секунду
накинул, потому что не сразу начал.
Я никогда не уставал поражаться Ганиной необычности. Ну скажите: разве
придет вам в голову засекать время, если у вас на глазах пропадает автомобиль?
Да никому не придет, нелогично это, а вот Ганька засек, пожалуй сам не ясно
представляя, зачем он это делает.
- И как же на это отреагировал Пинкертон?
- Как? - Ганя наморщил лоб, вспоминая, потом присвистнул удивленно: - Он
сказал: "Вдвое меньше". Значит...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг