- Из Москвы в Европу через окно?
- А что особенного? Нуль-переход.
- Нуль-переход - прерогатива фантастов. А ты у нас серьезный ученый.
- Нуль-переход - уже прерогатива серьезных ученых, - обиженно отпарировал
Ганя, - пока, правда, на уровне домыслов...
- И кто же его устроил, этот нуль-переход?
- Откуда я знаю? Может, кто-то ставит опыт. В МГУ, например.
- И объектом для опыта выбрал мое окно? Вероятность такого события
практически равна чему?
- Нулю, - мрачно признал Ганя. - А как еще объяснить эту бредятину?
Я поделился с ним своими соображениями. Ганя внимательно слушал, иногда
усмехался, а потом сказал:
- Бросайте журналистику. Идите в фантасты: у вас получится.
Я обозлился. Меня всегда раздражали самоуверенные молодые люди, признающие
лишь то, что укладывается в их рационалистические мозги. Великий принцип
"этого не может быть, потому что этого не может быть никогда" господствует над
их разумом, не позволяя усомниться в незыблемости мира. Их мира, естественно.
А он помещается в данном случае в непрочных корочках учебника физики. Ай да
Ганя! Я-то считал его сумасбродом и фантазером (полезные качества для
ученого), а он мгновенно заглох, столкнувшись с неведомым и непонятным.
- Пошли дальше, - сказал я сердито. - В последнем доме открыто окно.
В доме, замыкавшем улицу, было действительно открыто окно. Кто его
распахнул? Обитатели дома или "святой дух"? В царстве сказки оба варианта
вполне возможны. Я даже не стал строить догадки. Зачем? Проще подойти и
заглянуть в него: вдруг да и увидим хоть какое-то объяснение.
Ну, объяснение не объяснение, а что-то увидим наверняка. Я побежал по
дороге, подымая тучи пыли. Ганя обогнал меня, первым вбежал на узкую веранду,
сунул в окно голову.
- Подожди! - крикнул я, чего-то испугавшись.
Он обернулся с какой-то странной улыбкой:
- Чего ждать? С нуля начали, к нулю и пришли.
Я оттолкнул его, посмотрел в окно и оторопел: стопка рукописей на
подоконнике, занавески в цветочках, в глубине комнаты - письменный стол,
заваленный черновиками, папками, справочниками, на столе - зеленая лампа
кузнецовского фарфора, купленная женой в комиссионке на Горького. Короче, это
была моя комната, точно такая же, которую мы покинули четверть часа назад в
другом конце улицы.
Решение действовать пришло к нам одновременно. Не сговариваясь, мы
бросились бежать назад по улице, толкаясь, втиснулись в окно и ошалело
посмотрели друг на друга: та же комната. Моя комната.
Итак, в поселке имеется две одинаковых квартиры в двух симметрично
расположенных домах. Одна начинает поселок, другая завершает его. Или
наоборот. Из одной мы начали путешествие по смежному (якобы) миру, в другой
вполне можем закончить.
Что ж, это хорошая идея: на месте посмотреть, чем же отличается моя первая
квартира от вновь обретенной.
Мы снова бежали по пыльной улице, снова лезли через окно, снова забыв о
нормальном пути через дверь. Впрочем, в сумасшедшем поселке на двери лучше не
рассчитывать: сами не открылись - никто не откроет.
Я заглянул в стол, придирчиво обошел комнату, вышел в соседнюю, открыл
дверь на кухню. Ганя молча следовал за мной, ожидая решения. Наконец я
закончил осмотр, сел в кресло, сказал разочарованно:
- Может быть, я чего-то не замечаю, но, по-моему, это моя квартира. Руку
на отсечение...
- Не надо, - перебил Ганя. - Поберегите руки. Нас пока не отпускают.
Он сидел на подоконнике и смотрел на улицу.
- Кто не отпускает? - не понял я.
- Хозяева. Квартира ваша, а пейзажик их.
- Поселок, что ли?
- Если бы! - невесело усмехнулся Ганя. - Хотите полюбоваться?
Я уже устал сознавать, что оторопел или изумился. Все эти определения
постоянно и неизбежно сопутствовали нашему маршруту. Поселка за окном не было.
Прямо от балкона-веранды начинался лес. Тот же самый лес, который окружал
с четырех сторон каре особнячков: дубы или псевдодубы в четыре обхвата,
выпуклая, рельефная кора, блестящие большие листья, будто вырезанные из
зеленой глянцевой бумаги, из которой так здорово клеить под Новый год елочные
гирлянды.
- Может быть, это избушка на курьих ножках? - поинтересовался Ганя. - К
лесу задом, к нам передом...
Юмор был невеселый, и я его не оценил. Пожалуй, у меня начинала
складываться версия происходящего, вернее, не складываться, а только брезжить,
слабо-слабо, еле заметно. Но я уже зацепил ее, теперь потянуть за кончик и
вытащить. Но для этого требовалась кое-какая проверка.
- Ну-ка, полезай из окна, - сказал я Гане.
Ганя послушно перелез через балкон, спрыгнул на землю и... пропал.
- Теперь обратно, - произнес я, казалось бы, в никуда, в темный лес.
Ганя возник из-за балкона, как Петрушка из-за ширмы, сел верхом на барьер,
оглянулся, присвистнул:
- Опять лес!..
- А было?
- Поселок был. Прыгал вроде в лес, а очутился на улице. А теперь опять...
- Хочешь гипотезу? - спросил я. - Только все равно не поверишь...
- Поверю, - сказал Ганя и вошел в комнату, - я теперь всему поверю.
- Это один и тот же дом, одна и та же квартира, и можно считать, что мы из
нее никуда не выходили, - выпалил я залпом.
- Неужто? - Ганя вложил в восклицание весь свой наличный запас сарказма. -
А улица нам приснилась? И пыль, и дома, и лес? Так, что ли?
- Нет, конечно, все было и все осталось. Только, выйдя из дома, мы шли к
нему же. Что-то вроде ленты Мебиуса, только посложнее. Может быть,
какой-нибудь пространственный ее вариант; я не математик, не знаю. На такой
ленте, если ты помнишь, - тут уж и я не пожалел сарказма, - можно двигаться от
одной точки по внешней стороне ленты, а вернуться к той же точке, но уже с
другой стороны - с внутренней. Так сказать, к изнанке точки.
- У ленты Мебиуса есть только одна сторона - в этом-то весь секрет. -
Физик не преминул поправить зарвавшегося журналиста. - И потом, как бы мы
тогда могли видеть одновременно два торцовых дома, если он всего один?
Тут уж я возмутился ненаблюдательности студента.
- Ты видел два дома? Лично я - нет. Из первого окна я заметил только дома
по сторонам: четыре справа и четыре слева. А второй торцовый особнячок
появился, лишь когда мы прошли пол-улицы. Не веришь - сбегай проверь.
Ганя не поленился: перелез через окно, исчез, а через несколько минут
возник снова, запыхавшись, плюхнулся в кресло.
- Все точно. Там есть место, где из поля зрения сразу пропадает половина
улицы. Сделаешь шаг - и только лес и небо. Шагнешь назад - и снова дома
появляются. С другой стороны - то же самое. Как будто улица сначала в гору
идет, да еще как круто, а потом - резко вниз.
- А на самом деле ни подъемов, ни спусков, так?
- Ровней не придумаешь, - согласился Ганя. - Вы объясняйте дальше, у вас
здорово получается. Например, почему из того окна поселок виден, а из этого -
лес?
Здесь в моей гипотезе было слабое место. Но раз уж у меня "здорово
получается", главное - не молчать.
- Видимо, мы вышли с "лицевой" стороны дома, а пришли к "тыльной". Та же
лента Мебиуса, помнишь: "изнанка точки..."
- Так что ж, выходит, здесь и заблудиться нельзя?
- Выходит, нельзя, - вздохнул я.
- А если в лес пойти? - не сдавался Ганя, почему-то возжелавший непременно
заблудиться в этом мире.
- Думаю, опять в поселок выйдешь.
- Куда же мы попали?
Куда мы попали, я не знал. Пока не знал. Но зато как устроено это "куда",
я мог растолковать.
- Это - мешок, Ганя. Мешок в пространстве. Пузырь на воздушном шарике.
Пространство почему-то прорвалось, и мы попали в этот аппендикс. Как по нему
ни броди, все равно выйдешь назад, в мою квартиру, а значит, в наше
пространство. Может быть, разрыв противоестествен и нам стоит поторопиться, а
то зарастет дырка, и останемся мы навеки в этом мешке-поселке. - Я пошутил, но
мгновенно сообразил, что в шутке крылась немалая доля правды: разрыв мог
"срастись". А мне еще хотелось опознать хозяев мешка.
- Да погодите вы! Рано паниковать, - отмахнулся Ганя. Он уже загорелся и
тоже начал фантазировать. - С мешком мне понятно: тут масса вариантов. Вот вы
сказали: аппендикс. А вдруг таких мешков много? Они - как болезнь
пространства, аппендиксы в организме Вселенной. И время от времени какой-то из
них прорывается. Скажем, люди у нас пропадают, корабли, самолеты. Вон в
"Технике-молодежи" раздел есть: "Антология таинственных случаев". Ищут
какого-нибудь "Черного принца", а он преспокойно в мешке болтается, а?
А я еще упрекал его в рационализме и сухости!
- Не заносись, - успокоил я его. - В конце концов, кто из нас ученый?
Давай-ка лучше поторопимся. Времени, может быть, действительно мало. Кто
знает? А я хочу еще по домам походить.
- Они же закрыты, - напомнил Ганя.
- Это же моя квартира. А в моей квартире есть и топор, и дрель, и еще
масса полезных слесарных инструментов.
Я принес из кухни ящик с инструментами и вооружился топором и ломиком.
Интеллигент Ганя взял стамеску и клещи. Уже привычно мы вылезли из окна в лес,
очутились на улице (все как в моей гипотезе!), дошли до ближайшего особнячка и
разложили свое хозяйство на веранде. Начать решили с двери. Взломщик из меня
неважный, и я охотно доверил работу Гане, привыкшему в институте ко всякому
техническому рукомеслу. Ганя долго возился, елозил по полу, тыкался носом в
щели и, наконец, сообщил:
- Дверь не открывается.
- Слабо? - спросил я.
- На "слабо" дураков ловят, - обиделся Ганя. - Это же камуфляж; можете
проверить.
Ганя не ошибся: дверь и вправду оказалась камуфлированной. Как будто
кто-то неизвестно зачем вырезал аккуратные желобки щели в ровной и толстой
стене, навесил петли и ручки: вот вам и дверь - для чужого глаза. Взламывайте,
пытайтесь, крушите стену!
Но еще оставались ставни. Я подцепил одну из них ломиком, напрягся...
Что-то хрустнуло в ней, и она легко распахнулась, закачалась на петлях, едва
меня не задев.
- Учись, - сказал я Гане. - Здесь не через двери ходят; разве ты не
заметил?
- Заметил, - согласился он. - Только куда ходят, не объясните?
Я было зарекся не удивляться, но тут прямо оторопел. В черном стекле
где-то далеко внизу - будто мы смотрели не в дом, а из дома, да еще с высоты
птичьего полета - я увидел знакомый двор, двенадцатиэтажную башню с двумя
подъездами, кирпичные коробочки гаражей, недостроенное здание поодаль. Видно
было плохо: как будто дымка за ним повисла, - как будто в телевизоре с
отрегулированной резкостью. Внезапно эта странная картинка закачалась,
расплылась, а серая дымка медленно густела, превращаясь в уже привычный туман,
который час назад вот так же плыл мимо окна моей квартиры - настоящей,
московской, а не этой - из пространственного мешка.
И вдруг что-то меня толкнуло: может быть, внутренний голос, как некогда
писали в старых душещипательных романах. Я бросил ломик, крикнул Гане:
- Бежим! - и рванулся по пыльной улице к особнячку с открытым окном, за
которым - я все-таки надеялся на это! - была моя комната.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг