* * *
" – Фай... Он... вернулся. Нагулялся, наверное. Кого из нас ты
будешь посылать к государю?
– А я что говорил. Покапризничает и на все согласится. Другому бы
дорого обошлись такие капризы, а этому все нипочем. Под звездой Хма
родился... Ну, ты что же?.. Что тебе опять не нравится? Успокойся, по
жалуйста, Ли. Я тебе уже говорил неоднократно: на Нэля я полностью по
лагаться не могу, а оставить миссию совсем без переводчика не имею
права. Неужели тебе настолько скучно со мной, что хочется на сторо
ну?..
– Фай...
– Ну что такого я опять сказал? Да, да, давай, заплачь.
– Ты ничего не понимаешь...
– Конечно. Я никогда ничего не понимаю. Не понимаю ни Нэля, ни
тебя. А ты не задумывался – может быть, вам это только кажется?..»
Стук каблуков, звук захлопнувшейся двери, тяжелый вздох того, кто
остался в комнате и его слова, обращенные, скорее всего, к самому се
бе:
– Как же мне с вами всеми трудно...»
Государь отключил звук. Потом вынул из уха «каплю» Иная, молчащую
уже более стражи, и покатал ее перед собой на столе. Никаких полезных
и новых мыслей по поводу услышанного у него в голове уже не появля
лось. Гуляла только тупая боль – от висков к затылку и обратно.
Судя по времени на часах, за стенами Ман Мирара рассвело. Необхо
димо было срочно сделать несколько письменных распоряжений: насчет
свадьбы, учений в Курганах и эргра Иная с его товарищами по заговору.
Рука не поднималась, а заставить себя не находилось сил. Хорошо бы еще
написать письмо сыну в Эгироссу, пока Инай не поговорил с ним напря
мую. Ша письма не ждет – значит, удивится. Какое–нибудь хорошее пись
мо... Оставалось только вспомнить, умеет ли таргский государь писать
хорошие добрые письма, и, если умеет, – как это делается. Обидно, что
тут говорить. У него просто не было возможности проводить много време
ни с сыном, самому воспитывать, учить и опекать. Он был занят делами
огромной и поначалу совсем чужой для него страны. Он сам учился в это
время – воевать, управлять, властвовать. Но ведь он переживал, забо
тился как мог, тщательно подбирал учителей и воспитателей, искренне
решив для себя, что ребенка все равно не сможет воспитать человек, сам
выросший без родителей и совершенно случайно ставший отцом в семнад
цать лет. Вероятно, он ошибался. Вероятно, ошибался много, часто, и на
протяжении долгих лет. Но он же старался делать, как лучше. Он любил
Ша, он много думал о нем. Его сын должен был научиться различать добро
и зло. Должен был знать с рождения, что такое справедливость, долг, и
что означает слово «нет». Государь сам так рос и подобная воспитатель
ная система не казалась ему ущербной. Он судил по себе, по своей
склонности быть одиноким, ни в ком и ни в чем не нуждаться, добиваться
в жизни не любви и приятного общества, а всего лишь умения профессио
нально выполнять свою работу. И вот – вырастил принца, но не воспитал
друга...
Потом ему пришла в голову еще одна мысль, маленькое злое искуше
ние: не остановливать сейчас Иная. Предоставить тому свободу действий.
Посмотреть, что Ша ему ответит. На что решится. Проверить, чего стоит
его единственный наследник. Быть может, зря он возлагает на него
надежды?..
