Секира и Конь
Кий с детьми привезли спасенного Бога Грозы к себе в дом, уложили на
полати, где потеплей. Но только управились, как что–то стукнуло в дверь.
Потом еще. И еще раз.
– Кто там? – спросила кузнечиха. Ей никто не ответил, и Кий сам пошел
открывать. На крыльце у порога лежала секира с измятым, иззубренным
золотым острием. Пока Кий смотрел, она шевельнулась, вползла в дом,
вспрыгнула на полати и виновато легла под руку Бога Грозы.
– Пришла! – сказал ей Перун. – Что толку с тебя?
В избяном тепле ледяная корка обтаивала на лезвии и стекала, как
слезы. Кий уже не особенно удивился, когда извне громко и жалобно заржал
конь. Выглянувший кузнец увидал чуть живого, тощего жеребца: одно золотое
крыло вспыхивало неверным, дрожащим огнем, второе, поломанное, трепетало,
не в силах взмахнуть. Кий выдернул несколько кольев плетня, поймал рваные
остатки узды и заставил коня войти, пятясь, через дыру – чтобы не
выследили. Кое–где в хвосте и гриве еще виднелись нанизанные жемчужины, но
вся шерсть от ушей до копыт, прежде белая, была теперь черней черноты.
– Здесь, здесь твой хозяин, – утешил его кузнец. И повел в конюшню,
ласково приговаривая: – Это Змей на тебя дохнул, что ты так почернел? А с
крылом что? Может, вылечим?
Конь узнал его и шел, прижимаясь щекой к плечу Кия, нетвердо на
ослабевших тонких ногах. Кий укутал его попоной, Зоря замесила теплой
болтушки. Крыло, покалеченное когда–то, казалось только что перебитым,
конь вздрагивал. Кий с сыном бережно вправили косточки, привили лубок:
– Ешь получше да выздоравливай поскорее!
Когда же посреди ночи Светозор пришел навестить жеребца, он увидел
рядом с ним Домового. Кудлатый маленький старичок, схожий обликом то ли с
Кием, то ли с Киевым умершим отцом, взобравшись на ясли, расчесывал и
заплетал в косы длинную гриву, пододвигал корм, мягонькими лапами
поглаживал больное крыло:
– Буду гладить гладко, стелить мягко! Станешь снова веселым и резвым,
как был!
