Скотий Бог и Волхвы
Змей Волос меж тем в самом деле летал по белому свету, пробовал силу.
А силушка, честно молвить, была, что и не всяким словом опишешь. Как–то
раз беспечные Люди не погасили костра; взвился рыжекудрый Огонь, погнал
прочь зверей, стал самих охотников настигать. Совсем отчаялись Люди, но
заметили пролетавшего Змея и дружно взмолились:
– Избавь! Помоги!..
– А что вы мне за это подарите? – наученный жадной Мораной, спросил
немедленно Змей.
– Все отдадим, чем богаты! – закричали охотники. У них уже волосы
скручивались от близкого жара.
Тут Змей Волос и показал, за что звали его Сосуном–Цмоком. Как смерч,
подлетел к ближнему озеру и мигом высосал чуть не до дна. Запрыгали рыбы,
выскочил Водяной, долго махал вослед кулаками... а Змей взлетел над
пожаром, выплеснул воду, погасил жгучее пламя. И спасенные охотники не
поскупились: устроили пир, накормили Змея досыта, напоили допьяна. Стали
славить его, другим рассказывать, кто сам не видал.
Случился меж гостей человек, у которого в саду сохли яблони, давно не
поенные дождем. Никак не мог нерадивый хозяин дозваться Перуна, не то
грешен был, обидел чем–то Небо и Землю, не то просто лениво молился
светлым Богам. Поклонился он Змею, попросил помочь. Тому что! Щедро облил
сад, и воспрянули, зазеленели деревья, налились яблоки на ветвях –
румяные, сладкие.
И еще были дела. У кого–то съел проголодавшийся Волос половину овец,
а когда пастух его пристыдил – благословил оставшуюся половину: выдернул у
себя из шкуры шерстинку, бросил на стадо. С тех пор начали овцы толстеть,
обрастать роскошным руном и славно плодиться – все только завидовали и
диву давались. Сказывают, тогда–то Волоса в самый первый раз назвали
Скотьим Богом и урядили святилище. Только не на горе поднебесной, где от
века клали требы Перуну, а в сырой низине, где изобилуют змеи. Поставили
идола, одновременно похожего на бородатого мужа, на медведя и на козла –
ибо много сутей было у Волоса, во все умел превращаться. Нашлись и
умудренные Люди, лучше других научившиеся разговаривать со Змеем и
вызывать его на подмогу, обливая идола водой. Эти Люди ставили избы при
святилищах, собирали дары, устраивали в честь Скотьего Бога жертвенные
пиры в благодарность за урожай и приплод. За то стали прозывать их
жрецами. А ходили они, подражая своему Богу, в звериных личинах и меховых
одеяниях шерстью наружу, и по тем одеяниям, мохнатым, волосатым–волохатым,
нарекли их еще волхвами. Потом уже волхвами назвались все: и те, что
творили требы Перуну, и те, что кланялись Солнцу, и те, что беседовали с
Огнем.
Что поделаешь! Лики старших Богов – Неба с Землею, Отца Сварога с
Матерью Макошью – лишь для немногих Людей были, как прежде, отчетливы.
Большинство им уж и не молилось, запамятовало, как еще раньше запамятовали
Живу–Живану, Великую Мать. Начали рождаться новые Боги, и часто, как в
каждой речке свой Водяной – свои у всякого племени, у всякого рода...
А только Земля все равно на всех одна, как ее ни дели. И Солнце, и
Небо над головой...
И такие нашлись меж Людьми, что вовсе забыли пашню и ремесло, забыли,
как добывается хлеб. Стали те Люди приманивать Скотьего Бога яичницей и
молоком, до которых он был великий охотник, и лакомка Змей летал к ним
ночами, скрываясь от Солнца, да и от Месяца: побаивался. Таскал новым
друзьям из подземных пещер несчитанные богатства. Оттого у этих Людей на
руках не водилось мозолей, зато избы от достатка только что не ломились.
Говорят, он и до сих пор к иным прилетает. Огненным клубом падает в
темноте средь двора, оборачивается человеком... Сказывают, дружат с ним
все больше купцы, торговые гости. Возят с собой деревянные изваяния и
прежде, чем затевать торг, молятся и потчуют Волоса. Оттого пошла
поговорка – без Бога ни до порога, а с ним хоть и за море. Еще сказывают,
прибыльно дружить со Змеем, но и опасно: норовист Волос и дружбы не
помнит, чуть–чуть не угодишь – и избу спалит, и товар...
Но все это было потом. А тогда Люди просто заметили, что шерстинки,
потерянные зверями, начали сами собой обретать злую, бессмысленную жизнь и
сновать в воде, норовя укусить, всосаться под кожу. Их так и рекли:
живой–волос, и плодились они в стоячей жиже низин, поблизости от святилищ
Скотьего Бога. Теперь таких нет, а имя перешло на безобидного червячка. Но
Люди, которым он попадается, нередко казнят его по ложной памяти, безо
всякой вины.
