Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | LAT


Андрей Львович Ливадный
Остров Надежды
Фантастическая повесть
 < Предыдущая  Следующая > 
Часть 2
Сфероид
Глава 4
Кровавый шар во мраке ночи
Парит по воле мертвецов,
Обитель смерти. Кто захочет
Взглянуть в безносое лицо?
Кто сможет под огнем машин
Средь холода стальных развалин,
Оставшись навсегда один,
Сказать: «Я жив. И я нормален»?
Впереди царил мрак.
Семка приподнялся на локтях и глянул поверх нагромождения покореженных балок. Бледный луч фонаря выхватил из тьмы серые бронеплиты палубы звездолета. Взгляд мальчика скользнул по ним, отметив сохранившиеся кое–где осколки облицовочного пластика, несколько изувеченных взрывом силовых установок, и остановился на огоньках звезд, которые были отчетливо видны сквозь уродливую пробоину в борту корабля.
За несколько минут наблюдения ни одна тень не заслонила звезды, и он решил, что можно двигаться дальше.
Покинув укрытие, Семка в плавном прыжке преодолел отделявшие его от пробоины метры, пристроился у ее края и осторожно выглянул наружу.
На несколько секунд он ослеп – в глаза ударил отраженный от металлической равнины красноватый свет пульсирующей во мраке космоса туманности. Семка напрягся, стараясь слиться с серым фоном брони, – в эти секунды мальчик всегда оказывался беспомощен, из–за заклинивших светофильтров старенького гермошлема, починить которые оказалось выше его сил...
Наконец глаза свыклись с ярким мерцанием, и Семка начал узнавать знакомые очертания некоторых вершин.
Это было жуткое, жалкое и одновременно – завораживающее зрелище. Огромный сфероид, у поверхности которого он находился, сиял в красном свете туманности, словно кристалл со множеством граней, составленных из сотен покалеченных космических кораблей. Семка не понимал, что, по сути, это скопление хлама, собранного воедино силами гравитации. Корпуса кораблей щерились безобразными пробоинами, выставив наружу остовы механизмов или хрупкую паутину переломанных антенн...
... Очень давно тут сошлись в схватке два космических флота, и уничтоженная планета, все еще умирающая в виде клубящейся, кровавой туманности, была немым свидетелем и одной из многих жертв того боя...
Отец говорил ему, что победителей не было, но Семка не понимал смысла этих слов.
Шло время, и разрозненные осколки битвы, подчиняясь законам небесной механики, начали собираться вместе. Те, что имели высокие кинетические скорости, навсегда покинули систему погибшей звезды или стали ее дальними спутниками, но основная масса кораблей образовала неправильной формы шар диаметром около ста километров.
Так в глубинах космоса возник этот мир, краткая история которого полна трагизма, беззвучных катастроф, взрывов и столкновений. Прошло много лет, прежде чем он обрел некоторую стабильность: обломки крейсеров сбились наконец плотнее, и новоявленная планетка закружила по эллипсу орбиты вокруг клубящейся ядерной клоаки, увлекая за собой длинный хвост более мелких обломков...
... Семка не собирался задерживаться у пробоины дольше, чем того требовала безопасность. Открывшиеся его взгляду дикие картины вздыбленного стального ландшафта ничуть не тронули воображение мальчика – он нашел знакомые ориентиры и осторожно двинулся вперед. Семка не знал истории возникновения туманности и металлического шара, и ему не было до них никакого дела.
Что–то жуткое и нереальное проглядывало в маленькой фигурке, торопливо пробирающейся по разрушенным палубам безвозвратно погибших кораблей; в вечной тишине, мраке и холоде космической ночи, снедаемый голодом и беспокойством, он шел слишком уверенно и осторожно... Искореженные переборки, узкие вертикальные шахты, темные залы с застывшими механизмами – это был его мир, мир маленького мальчика и холодного металла.
Сегодня ему исполнилось двенадцать лет, и, как никогда за последние дни, он чувствовал собственное одиночество и бессилие. Осунувшееся лицо за прозрачным пластиком шлема ясно хранило следы перенесенных страданий...
Семка сделал несколько шагов и остановился, ухватившись левой рукой за свисавшую с потолка коридора балку. В правой руке он сжимал снятый с предохранителя плазменный излучатель MG–90. Мальчик почувствовал впереди опасность, но никак не мог понять, откуда она может появиться. На глаза навернулись слезы – свыкаться с мыслью о полном одиночестве было жутко...
Несколько секунд он настороженно вглядывался в темные глубины простирающегося перед ним зала. До дома оставалось пройти всего несколько сот метров. Этот путь был отлично знаком ему, и внешне все вроде бы выглядело как всегда, но первое правило, которое он усвоил в сознательной жизни: «не доверяй спокойствию и пустоте», уже давно вошло в разряд бессознательных привычек. Семка машинально поднял с пола кусок трубы и швырнул его вперед.
Бесконечность полусферического зала внезапно озарила серия голубых молний; труба брызнула каплями расплавленного металла и испарилась.
Счет пошел на секунды.
Гибкое тело метнулось под защиту полуразрушенного пульта. Пальцы сами сжали гашетку, и плазменный разряд разнес несколько кубических дециметров металла там, откуда по трубе ударила очередь.
Упав на пол, мальчик не остановился, а перекатился дальше и нырнул в вертикальную шахту как раз в тот момент, когда новая серия вспышек разнесла пульт, за которым он прятался секунду назад.
Пролетев несколько метров, Семка притормозил падение, и, как оказалось, вовремя: вертикальный тоннель внезапно оборвался, и он повис, чудом уцепившись за крепежную скобу. Тусклый конус света от фонаря выхватил из мрака фрагмент грузового отсека. Лететь предстояло еще метра три, и мальчик не колеблясь разжал пальцы.
Этот зал был ему знаком. Уверенно свернув в проход между пустыми стеллажами, он боком влез в шахту грузового лифта. В этот момент в его душе не было ничего, кроме ненависти, которая вытеснила все остальные чувства. Яркие всплески энергетических разрядов, беззвучно разлетающиеся осколки пульта, внезапность атаки – все это напомнило ему об утрате. Перед глазами Семки встала похожая картина, намертво впечатанная в память: вспоротый выстрелами мрак, гротескные очертания боевого робота и заслонившее его, Семку, сгорающее в плазменном вихре... Он не знал, сколько прошло времени после гибели отца... Память мальчика хранила в себе лишь отрезок бесконечности, наполненный болью утраты, одиночеством и горем...
Наверное, он дошел до предела морального истощения: инстинкты отступили, и сейчас ему было безразлично – жить или умереть... Этот робот мог оказаться тем самым, что убил отца!..
Цепляясь одной рукой и ногами за скобы, он вскарабкался по стволу шахты и выбрался на палубу, где минуту назад был атакован. Его душили ненависть и слезы. Гибкий, как кошка, решительный и быстрый, как воплощение смерти, несчастный и не осознающий полной меры своего несчастья двенадцатилетний мальчик скользнул вдоль стены, и мрак, хозяин этих залов, сомкнулся за его спиной...
Фонарь шлема был предусмотрительно погашен, и Семка различил впереди тусклое, красноватое пятно. Это светился нагретый металл. Пятно медленно удалялось, по диагонали пересекая помещение. Мальчика охватила дрожь. «Значит, я попал!" – подумал он, прислонясь к стене и поднимая МG.
Серия голубых солнц вспорола тьму. Впереди взметнулась стена беззвучного пламени. Семка инстинктивно зажмурился, чтобы сберечь глаза, и не видел, как из расстрелянного мрака вырвались очереди ответного залпа, превратив часть стены в фонтаны горячих брызг.
Он уцелел, но был окончательно ослеплен и на несколько секунд вообще потерял способность двигаться. Внезапно впереди вспыхнули три прожектора, раскроив вязкую тьму косыми столбами света, и из глубин зала на Семку двинулось чудовище...
Раскаленные стены и прожектора давали теперь достаточно света, чтобы скорчившийся на полу мальчик мог разглядеть, кого он только что пытался свалить из своего ручного бластера...
Трехметровая квадратная платформа свободно скользила в нескольких сантиметрах от плоскости палубы, не касаясь ее ни одной своей частью. На ней когда–то помещались четыре покатые башни плазмотронов – теперь же их осталось только три, и одна из них, наполовину срезанная очередью, источала малиновое сияние.
Вообще, конструкция выглядела порядком потрепанной: половина заслонок и люков сорваны, из пусковой шахты торчала направляющая, на конце которой косо застыла ракета, пластины радарных антенн смяты. Броня машины, местами пробитая и оплавленная, давно утратила первоначальный блеск, но три пулеметных гнезда исправно ворочали стволами, синхронно с единственной уцелевшей видеокамерой, выискивая цель, и Семка вдруг с ужасом понял – ему несдобровать, потому что из глубин зала надвигался Автоматический Планетарный Разведчик, и, несмотря на потрепанный вид, он относился к разряду самых крупных и смертоносных роботов...
Мальчик отполз в сторону, продолжая наблюдать за исполином. Перед глазами все еще плавали цветные круги, но он уже мог различать окружающие предметы. Справа от него находилась шахта лифта, слева – пышущая жаром стена, впереди робот, а сзади короткий тоннель, ведущий к маленькой загерметизированной комнатке, где последние несколько лет жили они с отцом... От этого воспоминания разум мальчика вновь захлестнула жгучая ненависть ко всем механическим созданиям. Он вскинул оружие, но тут же опустил его. Уничтожить разведчика одним выстрелом он не мог, а на второй у него уже не будет времени – электронная реакция робота все равно что смертный приговор...
Оставался один путь – бежать, пытаться оторваться от машины в недрах кораблей, стараясь увести его как можно дальше от дома...
Мысли, вихрем промелькнувшие в голове мальчика, выразились одним действием – он привстал и, распластавшись в прыжке, нырнул в шахту грузового лифта. Сзади полыхнул сдвоенный взрыв, но Семка уже благополучно падал внутри широкого, темного тоннеля, и выстрел робота не достиг своей цели. Кубарем скатившись на нижнюю палубу, мальчик бросился бежать. Запоздалый страх гнал его вперед и вперед, по узким коридорам и огромным, темным залам, пока Семка окончательно не потерял ощущение времени и расстояния.
Наконец он остановился, тяжело дыша, и, ухватившись за стену, чтобы не упасть, прислонился забралом шлема к переборке. Вибрации не ощущалось, и он немного успокоился:.. Напряжение схлынуло, ноги мальчика подкосились, и он, непроизвольно всхлипнув, едва не рухнул на пол. Взглянув на датчик кислорода, он понял, что должен возвращаться во что бы то ни стало, и почувствовал себя еще хуже. Он задохнется, если не доберется до дома...
Такие случаи уже бывали, тогда они с отцом приползали буквально на последних глотках кислорода. Но сейчас он остался совершенно один и не представлял, в какую сторону ему идти...
Единственный путь вел на поверхность сфероида. Только там Семка мог сориентироваться и определить направление движения.
Измотанный и подавленный, он добрался до верхнего слоя кораблей и осторожно выглянул из люка. Вокруг, на много километров вперед и в стороны, раскинулся хаос металлической равнины. Багровая туманность по–прежнему клубилась над близким горизонтом, расцвечивая броню кораблей опалесцирующими пятнами. Равнодушные звезды холодно взирали на стальной шар из бездны пространства, сплетая причудливые узоры созвездий. Семка вылез из люка и еще раз осмотрелся по сторонам. Незнакомые очертания изуродованных звездолетов подействовали на него угнетающе. Он понял, что окончательно заблудился...
Мальчик сел на выступ люка, прислонившись спиной к обшивке, и бессильно опустил руки.
Семка толком не знал названий чувствам.
Он боролся всю свою жизнь. Сначала это была борьба с одиночеством и скукой, со стенами маленькой комнаты и запертым люком. Но скука кончалась, люк в конечном итоге открывался, и на пороге неизменно появлялся отец. Он приносил с собой еду, запах пота от сползавшего с него, как шкура, гермокостюма, усталую улыбку и слова... Отец очень много говорил с ним, рассказывая удивительные истории о совершенно невозможных местах. Сначала Семка думал, что он бывает там во время своего отсутствия, но потом, когда подрос и вместе с ним начал выходить наружу, понял, что рассказы отца не больше чем вымысел, – во время их блужданий по сфероиду он ни разу не встретил такой огромной, наполненной кислородом комнаты, по полу которой текла бы вода, называемая «рекой»...
Зато он научился иной борьбе. В неполные пять лет Семка узнал настоящую цену глотка воздуха и крупицы пищи. Он научился ходить во мраке залов, стрелять по любому движению, отыскивать склады, вскрывать двери с помощью своего бластера... Очень часто ему казалось, что они с отцом играют в простую игру с элементарными правилами: выстрелить первым, суметь отыскать склад, вовремя отреагировать на отблеск брони робота. Жизнь была простой и понятной. Он не чувствовал обездоленности, не понимая, что ведет жестокую, на пределе сил, борьбу за выживание, – он просто не представлял другой жизни, а сказки отца об иных мирах не находили никакого подтверждения в мрачных лабиринтах кладбища кораблей.
Семка еще ниже опустил голову, уткнувшись забралом шлема в согнутые локти. Одиночество и безысходность переполняли его душу, подкатывая к горлу жарким, соленым комом... Ему незачем больше бороться, все кончилось в тот момент, когда он пытался заставить отца заговорить, с ужасом заглядывая сквозь оплавленное стекло его шлема в побелевшее лицо...
«Сынок... – вынырнуло из глубин памяти другое воспоминание, от которого вновь что–то сжалось в груди, – запомни, здесь нельзя сдаваться. Каждая секунда – это борьба. – Он вдруг вспомнил, что рассмеялся от этих слов, а отец помрачнел, и в его глазах блеснула влага. – Как жаль, сынок, что для тебя это норма... – отвернувшись, прошептал он с непонятным Семену отчаянием. – Я не смог дать тебе иной судьбы...»
Багровая туманность уже коснулась своим краем линии горизонта, и эта часть сфероида стала быстро погружаться в чернильный мрак космической ночи. Холодные звезды еще четче проявили свой рисунок. Они не знали человеческих страстей. Им было все равно, когда здесь взрывались и гибли эскадры могучих кораблей, и так же безразличны они остались сейчас, когда обессиленный и измученный мальчик наконец поднялся и медленно побрел по искромсанной поверхности затерявшейся в глубинах космоса стальной планетки, созданной диким безумием его предков, которых он никогда не знал... как не знал и их войны...
Стрелка манометра на кислородном баллоне неумолимо клонилась к нулю.
Он шел наугад, уже не делая попыток отыскать знакомые ориентиры. Окружающий ландшафт был однообразен и представлял собой сплошное нагромождение различных надстроек древних звездолетов. Изредка ему попадались проплешины голой, потемневшей брони или настоящие заросли антенн, среди которых прятались вогнутые чаши локаторов и покатые купола рубок управления.
Заметив в одной из них пробоину, Семка заглянул внутрь. Луч фонаря осветил несколько пультов, покрытый паутиной трещин частично обвалившийся обзорный экран и ряд кресел, в крайнем из которых вполоборота сидел законсервированный вакуумом труп в скафандре.
Сердце мальчика радостно дрогнуло. Он пролез в дыру и склонился к свесившейся из кресла фигуре.
Увы, оба баллона на трупе были пусты. Его гермошлем раскололся от удара о пульт, резервуары смялись, и весь кислород из них улетучился много лет назад, в момент катастрофы.
Семка вздохнул и повернул назад. Родившаяся было надежда угасла. Вид мертвого человека не разбудил в нем никаких эмоций – все составляющие сфероид корабли были забиты беспорядочно разбросанными телами, и мальчик, до гибели отца, никак не связывал их с понятием «жизнь» – для него они были лишь частью интерьеров, не больше...
Покинув рубку управления, он остановился у ее подножия, с усталым безразличием рассматривая подобранную около кресла импульсную винтовку. Счетчик зарядов застыл на отметке «5». Это было хорошее оружие, но слишком тяжелое и громоздкое для двенадцатилетнего мальчика. Семка повернулся, собираясь положить свою находку, и в этот момент сбоку по нему ударил залп трех вакуумных пулеметов.
Его спас выступ надстройки, который моментально снесло шквалом огня. Семка отпрянул под защиту купола, успев заметить уродливые очертания Планетарного Разведчика.
Он закричал. Зло, хрипло, совсем не по–детски. Любая мать сошла бы с ума, заглянув в тот момент за прозрачное забрало шлема, – такая мука была в перекощенных чертах детского лица...
Проснувшаяся ярость, помноженная на доведенный до рефлекторного уровня навык, сделала свое дело: ствол тяжелого импульсного оружия описал короткий полукруг и резко вздрогнул, выплюнув в робота пять кумулятивных зарядов – весь магазин.
Башни плазмотронов разнесло вдребезги, платформа покачнулась, брызнув осколками брони, и тяжело рухнула среди хрупкого леса антенн, подминая под себя локационную систему древнего корабля. Два пулеметных гнезда смолкли, и лишь третье с механической размеренностью продолжало слать пулю за пулей в неподатливую броню рубки управления.
– Фрайг!.. – сквозь зубы выругался мальчик, поднимая MG. Останки Разведчика потонули в беззвучной голубой вспышке.
Семка развернулся и зашагал прочь. Скоротечная схватка заставила его собраться, и депрессия отступила. Он должен бороться!.. Взгляд, брошенный на манометр, заставил ускорить шаг – запаса воздушной смеси хватит часа на два, и за это время он должен отыскать полный резервуар. Дойдя до ближайшего люка, он в последний раз взглянул на льдистые россыпи звезд и с отчаянной решимостью полез вниз.
Этот корабль принес ему неожиданный и неприятный сюрприз. Склады, которые он нашел, оказались пусты. Здесь явно кто–то побывал задолго до его появления – все ценное было вынесено со скрупулезной тщательностью, оставался лишь никому не нужный хлам. Единственное, что он нашел, – это взорвавшаяся банка консервов, которая, попав в вакуум, не выдержала давления заключенного в ней воздуха. По стенкам жестянки размазались остатки содержимого, и потому мальчик сунул ее в карман.
Пустые склады наполнили его тревожным предчувствием.
Он знал, что роботы никогда не разоряли грузовых отсеков – их интересовали лишь энергоблоки. Правда, отец постоянно твердил, что где–то обязательно должны уцелеть еще какие–то люди, но Семку это не интересовало. Он попросту не понимал стремлений отца. Во–первых, им было хорошо вдвоем, а во–вторых, мальчик не верил в существование «других людей»... Однако отец так и не оставил своей идеи: иногда, в припадках странной грусти, он уходил на поиски, но всегда возвращался ни с чем...
... К исходу второго часа он осмотрел три корабля и перебрался в четвертый. Еще через некоторое время мальчик неожиданно вышел в огромный, абсолютно пустой, как показалось, зал и в этот момент почувствовал первые признаки удушья. Он понял, что наступает конец, и отчаяние, так долго сдерживаемое в глубинах сознания, наконец вырвалось на волю... Семка остановился, сделав панический вдох, со страхом ожидая, что тот будет последним.. Перед глазами замельтешили разноцветные пятна, и предметы вокруг начали терять свои очертания...
Он пошатнулся, но устоял на ногах. «Здесь что–то не так», – со слабой надеждой подумал он, осматривая пустое пространство, но сделать шаг вперед, оказалось выше его сил. Он уже испытал первый спазм удушья, и ужас сковывал руки и ноги – Семка стоял, парализованный мыслью о том, что сейчас задохнется... Все тело сотрясала крупная дрожь: он хотел жить, и его легкие отчаянно требовали воздуха!..
Он провел непослушным, шершавым языком по пересохшим губам. Сквозь выпуклое стекло шлема он видел лишь враждебную, вязкую тьму, в которой маячило несколько более светлых пятен. Или это ему кажется? Семка выпустил воздух из груди и осторожно вздохнул. Мундштук кислородного аппарата послушно выдал очередную порцию смеси, хотя на датчике уже горел красный сигнал.
Он сделал неуверенный шаг в сторону пятен и внезапно заметил, что все помещение носит следы жестокой схватки: дальнюю стену и часть пола покрывали язвы застывших ожогов, а серые пятна оказались изувеченными корпусами боевых машин. Семка не знал, что принесет ему это открытие, пока случайно не наткнулся на бледное пятно света. Он присмотрелся, и вдруг до помутившегося сознания мальчика дошло, что он уже несколько секунд стоит и смотрит на стену, где рядом с полураспахнутым люком тускло светилась неровная, фосфоресцирующая надпись:
«Граница герметизированных помещений».
Герметизированных!.. Это слово Семка знал очень хорошо, и сейчас оно показалось ему чудом. Судорожно вздохнув, он побежал.
За люком не было воздуха, там оказался расстрелянный тамбур, который занимал развороченный корпус робота и два начисто сожженных человеческих тела: Семка не мог поверить, что надежда оказалась напрасной. Преодолев препятствие, он бросился дальше, уже потеряв контроль над своими действиями. Пробежав целую анфиладу полуразрушенных залов со следами жестокой борьбы людей и машин, он внезапно оказался в тупике коридора...

© Андрей Львович Ливадный

 
 < Предыдущая  Следующая > 

  The text2html v1.4.6 is executed at 5/2/2002 by KRM ©


 Новинки  |  Каталог  |  Рейтинг  |  Текстографии  |  Прием книг  |  Кто автор?  |  Писатели  |  Премии  |  Словарь
Русская фантастика
Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.
 
Stars Rambler's Top100 TopList