Глава 4
Беат отбежала несколько метров от захлопнувшегося за ее спиной люка
шлюзовой камеры и посмотрела на открытые вакуумные створы. Чудовищных
размеров ворота были раздвинуты, и впереди темнела полоса звездной бездны.
По контуру ворот мерно вспыхивали голубые и красные огни, бросая блики на
пол и стены ангара.
Она чуть помедлила, а потом пошла прямо в сторону раздвинутых створов.
Процессор Райвена, запакованный в чехол, висел у ее пояса, надежно
притороченный рядом с оружием и инструментами.
Магнитные подошвы ботинок неприятно влипали в металлический пол.
Вспыхивающие впереди огни казались огромными, как солнца, и их блики
змеились по лицевому щитку гермошлема.
Она шла навстречу бездне, и сердце Беат сжималось от страха и недобрых
предчувствий. У нее оставался всего один шанс из тысячи.
Остановившись на краю провала, она зажмурилась, не в силах взглянуть
вниз. Ей казалось, что магнитные подошвы больше не удерживают невесомое тело
и она уже летит...
И все же ей пришлось, сделав над собой усилие, разлепить плотно
зажмуренные веки и взглянуть туда, где расплескалось великое Ничто
Вселенной.
«Виктория», усыпанная приглушенными цепочками навигационных огней,
величаво вплывала в узкий проем между двумя сравнимыми с ней решетчатыми
конструкциями. Это были узлы системы обнаружения, которую установили на
подступах к Деметре Люди Сферы. Очевидно, что оба звена исполинской сети
были торпедированы – в их ажурном кружеве виднелись пробоины. Видимо,
техники Отто Шнайдера изобрели способ, как симулировать сигналы поврежденных
конструкций, с тем чтобы в системе не начался переполох.
Внизу, прямо за срезом вакуумного створа, застыл огромный,
зеленовато–желтый, испятнанный белесыми разводами облачности шар Деметры.
Сердце Беат екнуло.
«Господи, да я с ума сошла..." – подумала она, глядя на пухлый шар
планеты и расплескавшуюся вокруг тьму.
В этот момент она не вспоминала ни Цикрос, ни свои прежние прыжки, ни
сотни других смертельных опасностей, что встречались на ее относительно
коротком жизненном пути. Все, что было в прошлом, не имело значения, и любое
ее безрассудство бледнело перед тем, что она собиралась сделать.
Беат чувствовала, стоит провести тут, на краю, еще минуту, и никакая
сила уже не сдвинет ее с места.
Эволюция создала человека не для прыжков в глубоком околопланетном
пространстве. Против этого протестовала каждая клеточка ее организма...
Отключив магнитные подошвы, она оттолкнулась от среза вакуумного створа
и прыгнула... прямо навстречу планете.
Разумом она, конечно, понимала, что делает, – в этом человек,
комментировавший Отто Шнайдеру ее поступок, был абсолютно прав.
«Виктория», изготовившись к сбросу капсулы на Деметру, заранее вышла в
точку геостационарной орбиты над единственным материком планеты – то есть ее
орбитальная скорость была уравнена со скоростью вращения планеты вокруг
своей оси. Скорость сближения космического корабля и Деметры тоже была
невелика, так что человеку, прыгнувшему с борта корабля прямо навстречу
омуту атмосферы, поначалу даже требовалось некоторое дополнительное
ускорение, чтобы приблизиться к тому порогу, где гравитация перехватит
инициативу и потащит вниз раскинувшее руки тело.
Не сложнее затяжного пряжка с парашютом, за исключением того
психологического прессинга со стороны открытого космоса, что был способен
свести с ума буквально в считанные минуты.
Беат падала, сознательно закрыв глаза и постепенно утрачивая все
ощущения – и времени, и собственного положения в пространстве, как в период
тренировок на выживание, когда тело помещают в подогретый соляной раствор...
... Спустя два часа она все еще падала.
Сила гравитации планеты, которая, в соответствии с выведенным еще в
древности законом физики, постепенно увеличивалась, уже ощутимо тянула ее
навстречу белесому облачному покрову. Небо вокруг из бездонно–черного
постепенно превратилось в темно–фиолетовое, внизу начинался вечер, и светило
системы медленно уплывало за изогнутый край пухлого шара Деметры.
Это было сказочное зрелище.
Тонкий серп зари внезапно заалел во мраке космоса – казалось, что
кто–то надел на темнеющее чело Деметры сияющую диадему. Планетная аура
светилась, истекая всеми оттенками красного: от нежно–розового до багряного.
Это волшебное зрелище позволило Беат прийти в себя. Она уже
балансировала на грани глубокого обморока – все ее существо было до предела
измучено молчаливым и страшным поединком сознания с бесконечностью
окружавшего ее космоса.
Казалось бы, ей есть над чем подумать в эти часы вынужденного
бездействия, но расплескавшаяся вокруг бездна подавляла сознание своей
бесконечностью, и если бы не спасительный луч света в темном царстве, то,
возможно, дикий приступ агорафобии закончился бы для Беат плачевно.
Придя в себя, она пошевелила занемевшей шеей, бросив взгляд на
внутренние датчики гермошлема.
Все системы скафандра работали как положено. Датчик высоты вкупе со
встроенным вовнутрь шлема хронометром подсказали ей, что еще немного, и она
достигнет той критической точки своего безвольного падения, когда
нарастающая скорость станет опасной и нежелательной.
До сих пор она просто не могла воспользоваться реактивными ранцевыми
двигателями – их работу могли легко засечь системы обнаружения на борту
«Виктории», но теперь, попав под защиту верхних слоев атмосферы, Беат не
опасалась этого. Теперь сила тяготения планеты становилась для нее
первостепенным противником.
Закат угасал. Небо опять начало принимать угольно–черный оттенок, и в
нем еще ярче проступили россыпи далеких звезд.
Наступал решительный момент. Облака внизу уже не тянулись белесыми
завитушками – они превратились в темные, клубящиеся массы, и в какой–то
момент ей показалось, что она начинает слышать передаваемый с внешних
микрофонов скафандра едва слышный свист рассекаемого ее телом разреженного
воздуха.
Хрупкое человеческое тело падало на дно гравитационного колодца
планеты, с каждой секундой все более ускоряясь.
Еще немного, и в потемневших небесах Деметры зажегся крохотный огонек.
Это был реактивный выхлоп из сопел расположенного на спине скафандра Беат
ранцевого двигателя.
Облака уже не просто приближались – они вдруг понеслись ей навстречу.
Она маневрировала, стараясь, чтобы струи реактивного двигателя работали
как тормоз. Потом, когда сияние за спиной внезапно погасло и датчик топлива
высветил одни нули, она, затаив дыхание, нашла на своей груди толстый валик,
заботливо уложенный в специальный нагрудный отсек скафандра, и сорвала
стопор, прекрасно осознавая, что сейчас решится ее судьба...
Второй попытки просто не могло быть.
Она вздрогнула и сжалась, когда мимо лицевого щитка ее шлема мелькнул
какой–то ком, затем она почувствовала сильный рывок, и над ее головой,
словно крыло белоснежной птицы, расправился тугой парашютный купол.
