* * *
Придя в себя спустя какое–то время, она вспомнила о слышанных накануне
голосах.
Мысли о Райвене и своем тягостном положении изматывали ее. Чем больше
она думала, тем более тупиковой казалась ей сложившаяся ситуация... Чтобы
как–то отвлечься, Беат, приведя себя в относительный порядок, насколько это
позволила раковина, плевок жидкого мыла и дешевое разовое полотенце, присела
возле вентиляционного отверстия.
Разговоры, которые велись по ту сторону стены, оказались обыденными и
ничего не значащими. Два механика беседовали о неисправности какой–то
системы, солдат рассказывал своему товарищу о подружке... Все это тянулось
как бесконечный сериал, смотреть которые Беат терпеть не могла с самого
детства.
Ценность времяпровождения у отверстия она осознала в тот момент, когда
на пятый или шестой день полета она услышала из–за решетки знакомый голос
полковника Шнайдера...
– ... говорю тебе, он знает, что делает. – Обрывок фразы долетел до
Беатриче, заставив ее насторожиться и прильнуть к зарешеченному отверстию. –
Со времен развала Конфедерации прошло уже четыреста лет, и до сих пор эта
историческая ошибка дает о себе знать!
– Ну да, а как же быть с независимостью Окраин? – возразил полковнику
вкрадчивый, елейный голос, хозяина которого Беат почему–то мысленно
представила себе эдаким инквизитором из древних исторических хроник. Ей
показалось, что она видит, как по ту сторону стены маленький, тщедушный
старичок, закутанный в темную рясу с капюшоном, сидит в кресле напротив
Шнайдера. – Разве мы не потомки тех, кто получил полную экономическую и
политическую свободу в результате падения Конфедерации?
В разговоре наступила непродолжительная пауза. Очевидно, полковник
обдумывал ответ. А может быть, они просто наполняли бокалы.
– Конфедерацию нельзя было уничтожать, – прозвучал наконец ответ
Шнайдера на заданный ему минуту назад вопрос. – Ее нужно было
ассимилировать, переварить, с тем чтобы в Галактике сохранилась сильная
централизованная власть! Стоит вспомнить, что случилось двести лет назад,
когда правительства планет оказались поставлены перед фактом существования
Сферы Дайсона! Это же абсурд – люди колонизировали ее, установили контакт с
нечеловеческим разумом и открыто заявили – вот, дескать, мы, вот наша
территория в пространстве, и никому не лезть!
– Прекрасно понимаю вас, полковник. Но согласитесь, Люди Сферы – это
довольно любопытная формация. Спокойные, уверенные в себе пацифисты.
– Ага, которые по своей воле закрывают от нас целые планеты и имеют
свой космический флот! Хороши пацифисты, ничего не скажешь! – вспылил
Шнайдер. – А чего стоит Великое Переселение инсектов, когда целых три
планеты были просто отданы им, этим деградировавшим кузнечикам! Нате,
братья, живите и размножайтесь! Это в то время, как Центральные миры
начинают страдать от перенаселения, как страдала когда–то Земля!
– Вы так ненавидите Сферу, полковник, и все, с ней связанное, что я
начинаю серьезно подозревать, не готовится ли попытка вторжения в ее
пределы? Для этого вам понадобились новые технологии?
В соседнем помещении опять наступила тишина.
– Увы... – наконец изрек Шнайдер. – Может быть, мне и хотелось бы
дожить до такого дня, но увы, – повторил он. – Я реалист, и предел
возможностей нашей организации пока что хорошо известен. Мы ставим себе
целью возрождение Конфедерации, объединение всех планет Галактики в единый
экономический и военный союз. А для этого, как вы понимаете, за нами должна
стоять сила. Люди тянутся к сильным и отворачиваются от слабых – это
проверено опытом и историей. Конечно, нам потребуется демонстрация этой
самой силы, к тому же необходимо будет сформировать ядро, первичный союз,
вокруг которого смогут объединиться остальные миры...
– Объединиться или быть объединенными? – ехидно спросил второй голос. –
Это, мой дорогой полковник, как говорится, две большие разницы.
– Время покажет... – попробовал не то отмахнуться, не то отшутиться
Шнайдер.
– Ну, хорошо... Оставим на потом обсуждение глобальных проблем
человечества. Сейчас меня интересует то конкретное дело, ради которого мы,
собственно, и летим... Как вы предполагаете достать необходимый образец?
Неужели этот пойманный вами человек такой безумец?
Шнайдер отвратительно хохотнул.
– Нет, она далеко не безумна, – признался полковник. – Темная лошадка,
с норовом... Но я не оставлю ей никакого выбора. Просто посажу в капсулу и
сброшу в атмосферу.
– Отлично, а дальше?
– Дальше все очень просто. Жить внизу нельзя. Этой наглой девчонке
останется только выполнить задание, потому как подобрать ее сможем только
мы. Люди Сферы ей не помогут. Скорее, они распнут неоднократного нарушителя
их суверенитета и самых страшных запретов. Иногда в их последовательности и
предсказуемости есть свои положительные стороны. Так что не волнуйтесь. Либо
она вернется с необходимым нам грузом, либо не вернется совсем. В любом
случае мы ничего не теряем.
– Прекрасно... – протянул гнусавый голос. – Ну, а если она просто
обманет вас? Откуда вы знаете, Шнайдер, что именно вам нужно? Разве она не в
состоянии набрать там, внизу, какого–нибудь экстраординарного хлама, а? Чтоб
ваши спецы ломали потом над ним свои головы?
Шнайдер не задумался ни на секунду.
– Этот номер не пройдет! – коротко отрезал он. – Я знаю, что хочу
получить. Мои техники выделили среди обломков робота то, что составляло его
процессор, мозг. Я специально взял с собой тот треснутый шар, набитый
кристаллами, чтобы провести сравнительный анализ сразу, по ее возвращении, –
голос Шнайдера вдруг выдал ледяные, угрожающие нотки. – Если она принесет
мне какое–нибудь левое дерьмо, то я скину ее назад, на Деметру! – гневно
заявил он. – И буду делать это до тех пор, пока не получу требуемого!
– Очень остроумно...
– Человек тем и отличается от животного, что постоянно хочет жить. Эта
юная контрабандистка не исключение.
... Беат, застывшая у вентиляционного отверстия, вдруг почувствовала,
что слушать этот откровенный бред ей становится невмоготу. Одно из двух –
либо полковник страдал психическим расстройством, либо за ним действительно
стояли серьезные силы. А скорее всего – и то и другое, вместе взятое. По
мнению Беатриче, которая сама была далеко не ангелом, людей типа Шнайдера
следовало отстреливать, как бешеных собак...
Машинально продолжая прислушиваться к доносившимся из вентиляции
фразам, она уже не могла сосредоточиться на разговоре... Беат вновь думала о
Райвене, ее единственном настоящем, неподкупном друге, и о его последних
словах...
Значит, сказки про Деметру все же были больше чем вымысел. Райвен не
умел лгать. Просто по молчаливой договоренности сторон она никогда не
выпытывала у него подробностей жизни на Деметре. Чтобы составить мнение об
этом мире, ей хватало своих личных впечатлений. Но она никогда всерьез не
задумывалась над тем, что эволюция электронно–механической жизни имеет свою
первооснову – эту таинственную Мать. Откровенно говоря, Беатриче считала ее
чистым вымыслом, призванным придать легендам о Деметре свой неповторимый
шарм...
«Райв хотел увидеть Мать... А я не хочу быть марионеткой, которой
правит сдвинутый полковник».
Когда ее припирали к стене, Блейз предпочитала действовать первой. Раз
ей не избежать второго свидания с Деметрой, то пусть оно произойдет не по
воле Шнайдера, а по просьбе Райва.
