Моё Заклинание
Пора сказать о том, что я говорил Алесе все эти дни, точнее, недели и
месяцы. Когда Анастасия, в начале апреля, сказала «Не бросай её», я,
спустя несколько дней, всё более увереннее, начал говорить:
– Алесенька, я люблю тебя. Алесенька, ты у меня – единственная.
И как–то само собой, в конце апреля, когда «Луч–1» ещё не был закончен, я
осознал одну простую мысль. Но эта мысль жила, умирала, росла, опять
умирала все эти месяцы.
Я, наверное, повторяюсь, но начиная с предсказания, я боялся Алесю ещё до
знакомства. Боялся в глубине души. Потому что во время предсказания,
несмотря на простоту «картинки», я испытал сильный страх, от чего и
проснулся сразу. Тоже чувство было и на берегу моря, когда уже всё было
ясно, как божий день, насчёт интима, а я боялся начинать первым. Я боялся
её взгляда, когда первый раз мы были вместе в яхт–клубе. Плюс ещё
разговоры и предсказания Анастасии. Но её открытость, нежность, доброта,
любовь ко мне (или всё же мне так казалось?) постепенно меняли моё
отношение к ней. Она действительно искренне верила, что сама (поскольку у
меня нет возможности заработать самому квартиру, но об этом позже) сможет
заработать деньги и купить НАМ квартиру. Но лёгкую трезвость в ход этих
мыслей внесла сама Алеся. Дело в том, что я, поняв, что мертвяки не дадут
мне спокойно жить здесь, в России, решил с другом уехать за рубеж на год,
чтобы заработать себе хотя бы на однокомнатную квартиру. О своих планах
насчёт кораблей я говорил Алесе. И, естественно, спросил у неё:
– Ты будешь меня ждать?
Она с лёгкой улыбкой ответила:
– Не знаю.
В первый момент меня это шокировало. Но Алесе я многое прощал, (повторяю,
это не характерно для меня) понимая, что мы ещё очень мало знакомы, и мы
очень разные. С другой стороны, может, она врёт – своеобразный флирт. Ведь
может сказать «Конечно, буду ждать», а на самом деле не будет помнить и
неделю.
Читатель, ты можешь мне возразить:
– Как ты такое пишешь? Со своими способностями, с возможностью спросить у
Анастасии?!
– Да никак. Я хочу жить реально и просто. А эти способности, будь они не
ладны... Они включаются, как правило, в экстремальных ситуациях.
Обращаться к Анастасии с этим вопросом просто неэтично. Мы сами должны
решать свою судьбу и творить свою любовь. И каждый прожитый день – это
экзамен. Да, да, экзамен. Словно кто–то, каждый день, предлагает нам тест
на прочность и вшивость. Многие этого не замечают.
Второй случай, происшедший с нами, дополнительно меня отрезвил. Мы пошли
на рок–балет «Юнона и Авось». Эта рок–опера на музыку Рыбникова для меня –
как своеобразный гимн жизни. Страсть, ожидание любимого в течение сорока
лет... После Алеся ответила на мой вопрос:
– Мне не понравилось.
– Почему?
– Не знаю.
Так или иначе, после всех тех проблем, что были с Алесей, я про себя
решил – поживём с ней хотя бы год – а там видно будет... После этого к
Алесе я стал относиться спокойнее. Страсть осталась та же – одно другому
не мешает. Кстати, в последние месяцы, в январе–феврале, когда это мы
делали редко, уже не каждый день, – страсть была больше. Но ничего
удивительного тут нет. Мы чувствовали, что теряем друг друга. И когда
началась вся эта мясорубка, – первое, что мне хотелось – узнать правду.
Потом хотелось её просто как женщину. А после, поняв, что с ней происходит
что–то ужасное – я понял, что только с ней мы будем счастливы. Видимо, за
эти месяцы с Алесей случилось что–то нехорошее. Я видел видения, где Алеся
занимается любовью. Несколько раз видел, как она это делает с несколькими
мужчинами, либо пьяная вдрабадан, либо под наркотическим действием. Я не
знаю, что это за видения – искусственно наведённая «деза» мертвяков, или
биовизор, или мои собственные галлюцинации. Когда я просил Анастасию
показать мне Алесю, она отвечала: «Лучше тебе её не видеть». Её сломали
так, что теперь только я смогу понять и принять её правду. Только я смогу
её склеить.
И ещё. За эти месяцы я понял простую вещь. С годами мы становимся
консервативнее, и всё больше появляется желание найти «принцессу в белом
«Мерседесе». Алеська не подходит под это понятие. «Мерседес» мне не нужен.
Вообще, когда я вижу женщину за рулём иномарки, я мысленно пытаюсь
представить, сколько эшелонов с углём разгрузила эта шофёрочка, что бы
заработать себе на этот автомобиль? А как иначе можно заработать?! Есть
ещё один вариант заработка, вот поэтому я и смотрю на них с отвращением.
Алеська не подходила под понятие принцессы. Несмотря на все мои попытки
пробиться к её сердцу. Но за эти месяцы я понял, что и я не принц, тем
более, даже не на велосипеде. И лучше Алеськи не найти. Просто не найти.
Несмотря на различие, между нами очень много общего. И есть чувства,
страсть. Страсть в лучшем смысле этого слова. Это не утихнет никогда. И
только тогда я понял до конца, что именно Алеську я смогу воспринимать
рядом в течение всей жизни, терпеть её прихоти, капризы и чудачества.
Поэтому, примерно с середины апреля, я мысленно твердил одно и тоже:
– Алеся, я люблю тебя. Алеся, ты мне очень нужна. Алеся, ты у меня –
единственная. Алеся, будь моей женой.
И сейчас, сжигаемый страшным огнём ненависти, я мысленно говорил тоже
самое. Боль стихала чуть, но потом вспыхивала с новой силой. Не думайте, я
говорил искренне. Я это знаю сам. То, что это посоветовала Анастасия – не
говорит, что я делал это не искренне, из–под палки.
