ГЛАВА 3

Слежку Гриша Белый обнаружил сразу же, как только покинул Центр по ликвидации последствий катастрофы под Брянском. Он был опытным безопасником, и косые взгляды «случайных» людей – в бункере начальника Центра, в коридорах, на транспортной стоянке – чувствовал кожей. Однако будучи уверенным, что в настоящий момент слуги «хирургов» ничего предпринимать не станут, не зная, с чем он вернулся, от «хвоста» избавляться не спешил. Лишь добравшись до метро Брянска, он наконец определил, кто его ведет и с помощью каких средств, и ушел «вчистую», с тройной пересадкой без выхода из канала. Григорий знал, что «санитары» все равно вычислят маршрут, но ему необходим был получасовой запас времени, забежать в Управление, бросить пару слов кое–кому из друзей и заскочить на склад, чтобы вооружиться. Как гриф безопасности, то есть функционер службы высокого ранга, он имел особые полномочия, мог действовать без санкций начальства и СЭКОНа и имел доступ ко многим спецхранам Управления.

На складе он немного задержался, потому что здесь его ждал сюрприз. Доступ сработал, его пропустили в хранилище оружия, хотя и не сразу, после консультаций инка хранилища с инком охраны тайн УАСС, но дриммеры ему найти не удалось. Они отсутствовали на складе. Мало того, оружейный инк не знал, что это такое!

Ошеломленный Григорий связался с общим информарием Управления, но и там не нашел упоминаний о хранящихся некогда в бункерах СБ дриммерах. Впечатление было такое, будто они вообще не существовали!

Пришлось взять то, что в данный момент находилось в хранилище: «глюк» и кинжал с молекулярной заточкой лезвия, каких Григорий еще не видел. Кроме оружия в другом бункере хранилища он отобрал спецкомбинезоны «уник» с генератором идеальной маскировки типа «хамелеон», два комплекта защитных костюмов, выдерживающих выстрел «универсала», со встроенными узлами автоматики и управляющим инком, бинокли, аптечки и блоки НЗ. Все это он упаковал в контейнер и велел инку склада доставить по адресу, который после выполнения задания надлежало стереть из электронной памяти.

– Уж не на войну ли собрались? – пошутил инк, видеопризрак которого сопровождал безопасника во время хождений по складу.

– На нее, родимую, – пробормотал Григорий, озадаченно разглядывая стеллаж с табличкой: «Ингравы. Максимальная масса транспортировки – 200 е.м.»

– Что это за диковина?

– Стандартные антигравы, – улыбнулся инк. – Масса переноса до двух тонн. Ремень с генератором и стабилизатором положения тела. Надеваешь, подгоняешь и летишь.

– Когда же их успели создать?

– Давно, лет семь назад. Точнее, семь лет, два месяца и три дня.

– Семь лет?! – Белый изумленно потянул к себе одну из коробок, раскрывшуюся в руках, пощупал черный упругий ремень с квадратной толстой пряжкой. – Надо же, я понятия не имел, что у нас есть такие штуки.

– Мода на них прошла, теперь ингравы монтируются прямо в ткань костюма. Но летают не многие, медики объяснили этот феномен психологическим барьером. Разве что спасатели во время операций, пожарники, врачи «Скорой» и безопасники.

– Короче, работники тревожных служб. Ладно, присоедини пару комплектов к грузу.

Белый повернулся, чтобы выйти из хранилища, и в это время инк спросил его в спину:

– Скажите, гриф, вы знаете этого человека?

Григорий оглянулся и рядом с фигурой инка обнаружил видеопризрак Павла Жданова в белом кокосе официала.

– Что за шутки, витс?

– Как вы сказали? – заинтересовался инк. – Витс? Меня зовут Барри.

– ВИТС – это сокращение, аббревиатура слов: высокоинтеллектуальная техническая система. – Белый рассвирепел. – Издеваешься, Барри?! Чтобы клерк не знал такого слова...

– И тем не менее в моей памяти его нет. Простите. Это не существенно. Вы не ответили на вопрос.

– Это Павел Жданов, сотрудник группы риска «Астро–аскер». Только он, насколько мне известно, не носил костюм официала.

– Спасибо. – Изображение Павла исчезло. – Все в порядке.

– Да что в порядке?! Что ты тут изображаешь?!

– В моей памяти записан приказ – выполнять задания лишь тех сотрудников, кто лично знает Жданова.

– Бредятина! – протянул изумленный безопасник. – Его же знает каждая собака...

– Далеко не каждая... гм–м собака. Для меня важно не узнавание, а реакция вашей пси–сферы. Вы действительно знаете его не так, как другие. Всего доброго. – Изображение инка растаяло.

Белый почесал в затылке и, полный впечатлений, выбрался из–под земли в Бугровский лес под Екатеринбургом, где располагался склад Управления.

В лесу царил теплый день бабьего лета, березы светились белизной стволов и золотом листвы, пылали костры кленов, по воздуху летали паутинки и не верилось, что где–то, в невообразимой дали пространств и времен, существа под названием «хронохирурги» лелеют планы отсечения Ветви времени, которую люди именуют Метагалактикой...

Побродив немного между деревьями, Григорий стряхнул с себя оцепенение, вызвал модуль и помчался к метро, прикидывая, кто может быть полезен им с Федором в предстоящих делах и где можно раздобыть исчерпывающую информацию о планах «санитаров». Через час, проскакав для верности по десятку станций, он выбрался из метро Салавпилса и на такси спокойно добрался до своего небольшого «охотничьего» коттеджа, где жил последние несколько лет.

Настроил систему охраны коттеджа, походил по комнатам, вдыхая давно забытые запахи, включил игровой плейвер, но тут же выключил – не до игр. Зашел в сауну, разделся и с удовольствием искупался в мини–бассейне. Затем сварил кофе, затопил камин и уселся в гостевой зале с чашкой кофе и рюмкой коньяка. Мозг все еще сопротивлялся резкому выключению из напряженного ритма жизни, но мысли шли вяло, постепенно останавливая бег. Не волновали уже ни «санитары», ни открытия, сделанные в спецхране Управления. С сочувствием подумав о Полуянове, Белый уснул, и снился ему залитый солнцем коралловый берег, ласковое море и чайки, стонущие вовсе не по–птичьи...

Он вскинулся: сигналил инк системы охраны дома. Но это просто прибыл заказанный груз. Григорий снова уснул и проснулся уже через два часа от легкого прикосновения к руке. Открыл глаза. Перед ним в гостевом кресле сидел живой и невредимый комиссар–два Игнат Ромашин.

Белый закрыл глаза, на ощупь нашел рюмку с коньяком, сделал крупный глоток. Открыл один глаз. Ромашин не исчез. Он сидел нога на ногу, по обыкновению обхватив пальцами колено, серьезный и деловито–сосредоточенный, и Григорий проглотил вопрос: «Вы мне снитесь или нет?»

– Живой я, живой, – успокоил его Ромашин. – Просто понадобилось, чтобы я для всех побыл мертвым некоторое время. Рассказывайте. Официальную версию Федора я уже слышал. Нужна реальная оценка ситуации.

Белый кивнул, покосившись на светящийся зеленым «кактус» сторожа в углу комнаты. Комиссар заметил этот взгляд.

– У наших мудрецов есть «отмычки» для таких систем, пора вместо «клиффордов» переходить на «киборги». Но это к слову.

– Я проспал около четырех часов. Странно, что меня до сих пор не засекли «санитары».

– Они ждут вас у родственников, об этом домике знают всего два–три человека в Управлении. Но не обольщайтесь, в конце концов вас вычислят и начнут охоту.

– Так серьезно все?

– Серьезней некуда. Все главные лица в СБ и СЭКОНе закодированы, даже Златков...

– О нем я знаю.

– С ним–то как раз все не так просто. Очень сильной воли человек, он смог освободиться от контроля и практически готов работать с нами. Что касается остальных...

– Директор Управления тоже?..

– Нет, Костров смог закрыть себя «кольчугой» наглухо, ключа к ней «санитары» пока еще не нашли и взять директора под свой контроль не смогли. «Взорвался» я с его помощью. Одно время после прыжка Жданова нам представлялось, что мы переловили всех «санитаров», но ничуть не бывало. На свободе остался кто–то из них с программатором и быстро восстановил свое войско. Я вычислил восьмерых, однако, наверное, далеко не всех.

– Татуировка.

– Что?

– У всех закодированных «хирургами» людей после обрыва «струны» хронобура появился на коже странный ветвистый рисунок в виде паутинки, похожий на татуировку.

Ромашин задумался, кивнул.

– То–то я все ломал голову, почему те, кого я вычислил, всегда одеваются в комби до горла, с длинными рукавами, даже в жару. – Он встрепенулся. – О дьявол! Не может быть! Получается, что первый зампред ВКС Орест Шахов – тоже «санитар»?! Он вдруг начал носить плотные фарантуры, а на приемах щеголяет только в кокосах...

Белый промолчал. Ромашин провел рукой по лицу, успокаиваясь, откинулся на спинку кресла.

– Рассказывайте, но покороче, у нас мало времени. За вами вот–вот придут. Резидент в Центре и так дал нагоняй всем своим «шестеркам», что они вас упустили. Кстати, Федора Полуянова изолировали якобы для обеспечения безопасности. Приказы идут сверху, безопасники ниже поручика их исполняют – и крайних нет.

– Поручика? Разве за время нашего отсутствия ввели новые звания?

– Почему новые? Они были всегда. Ротмистр, прапорщик, поручик, лейтенант, оберст... ну и так далее.

– А кто в таком случае я, гриф «Роуд–аскер»?

– Гриф не звание, а ранг. Насколько я знаю, вы были гранд–майором. Я не прав?

Белый налил полный стакан воды, залпом выпил. В голове мелькнула мысль: не сошел ли он с ума? Но он тут же отогнал ее. Становилось понятно, что в мире произошли некие странные изменения. И надо было выяснить, что именно изменилось: сам ли мир Земли начала двадцать четвертого века или бывшие десантники Григорий Белый и Федор Полуянов, спасшие этот мир от уничтожения.

– Что–нибудь не так? – спросил внимательный Ромашин.

– Позже, – ровным голосом ответил Белый. – Я не готов к определенным выводам. А теперь слушайте...

Рассказ длился около сорока минут, до тех пор, пока зеленый «кактус» сторожа не выкинул гроздь оранжевых огней.

– Вот и гости пожаловали, – сдержанно отреагировал комиссар. – Мне пора уходить. Транш у вас имеется?

– Что? – не понял Белый.

Ромашин настороженно заглянул ему в глаза.

– Гриша, создается впечатление, что вас поражают самые обыкновенные вещи. Транш – это непеленгируемая рация. Если у вас ее нет, вот экземпляр. – Игнат протянул Белому черную каплю с коготком, внутри которой мигнула синяя искорка. – Обеспечивает связь в пределах Солнечной системы. Через спутниковые сети, разумеется.

Григорий взял рацию, как ядовитый змеиный зуб. Ромашин хмыкнул, встал.

– До связи, гриф. Будь готов ко всему. Мне надо кое–что уточнить, а вечером мы встретимся снова, чтобы начать свою операцию. Вы прибыли на Землю очень вовремя.

Ромашин вышел, сел в такси–пинасс и... исчез! То, что Григорий принял за такси, оказалось «големом», стартовавшим в джамп–режиме сразу на высокую орбиту вокруг Земли. Комиссар знал свое дело и подстраховывался капитально.

Григорий включил монитор охраны, оглядел команду, прибывшую по его душу на трех куттерах, и усмехнулся, проворчав:

– Ну что же вы, коллеги, смелее. Сейчас я преподам вам урок, чтоб в следующий раз неповадно было действовать так открыто.

Не спеша он переоделся в «хамелеон», укрепил в узлах автоматики оружие – «глюк», «универсал» и кинжал, – рассовал по карманам доставки боезапас, аптечку, НЗ, универсальный инструментарий, батарею динго, настроил инк спецкостюма на мыслеприем хозяина и включил аппаратуру костюма. Инку понадобилось две секунды на апробацию режима и проверку систем, после чего Григорий Белый будто растаял в воздухе, стал невидимым.

* * *

Гибель комиссара–два практически не отразилась на деятельности Евразийского филиала службы безопасности. Круг решаемых им задач не изменился, огромный механизм связей и отношений сохранил набранный ход, тысячи людей продолжали свое дело, даже не представляя, что произошло. Лишь родные, близкие и друзья комиссара переживали трагедию, ошеломленные случившимся, все еще не веря в его смерть, несмотря на панихиду и похороны на старинном кладбище в Рославле, на родине Ромашина.

Место Игната занял его первый заместитель Луиджи Тарантино, и все пошло своим чередом, если не считать усиления влияния «санитаров» на службу безопасности и ситуацию вокруг «чертополоха» хроноускорителя в целом. А поскольку Тарантино, жгучий брюнет с ниточкой усов и глазами навыкате, был резидентом «хирургов» рангом выше, чем Игорь Марич, последний был вызван в резиденцию службы, занимавшую крыло гигантского здания УАСС под Рязанью.

– Полуянова и Белого необходимо в ближайшее время ликвидировать, – приказал комиссар, небрежно отбрасывая со лба прядь черных волос. – Они в курсе всех событий, это очевидно, и очень опасны. Через двое суток прибывает инспектор наших хозяев, мы должны будем отчитаться о проделанной работе и о готовности к уничтожению Ствола. К этому времени оба должны быть обезврежены.

– Полуянов уже под стражей, содержится пока в клинике Центра, но через пару дней, когда шумиха вокруг его имени уляжется, мы переведем его в изолятор СБ в Брянске, где он и останется навсегда. Белый же... – Марич потускнел. – Белому удалось скрыться. Мы ждали его у родителей, у жены и детей – все живут отдельно в разных уголках Европейской России, однако у него оказался личный схрон, так сказать, коттедж в Салавпилсе. Когда наши люди прибыли туда, он был готов к встрече. Сжег все три куттера, четверых оперативников покалечил и скрылся.

Тарантино налился темной кровью, минуту молчал, потом произнес обыкновенным голосом, будто они говорили о пустяках:

– А ведь вы обязаны были проконтролировать их появление, коллега, такие проколы наши хозяева не прощают.

– А вы должны были изучить их досье, – огрызнулся Марич. – И сообщить мне подробности. Откуда я мог знать, не будучи в вашем штате, что этот гриф владеет скоростными режимами и занимается рукопашным боем с младенчества?

– Хорошо, хорошо, не кипятитесь. Белый далеко не убежит, рано или поздно объявится возле Ствола. С Полуянова глаз не спускать! Попробуем его закодировать, а если не получится – уничтожим. Ваш промах с Белым велик, но ликвидация Ромашина компенсирует его, можете пока не бояться гнева хозяев.

Марич знал об истинном положении дел, но говорить, естественно, ничего не стал. Гибель комиссара изменила соотношение сил и решила множество проблем, которые сам Марич решить не мог. Что ж, пусть все думают, что Ромашина убрал он.

– Мне не нравится поведение Златкова.

– А в чем дело?

– Он позволяет себе странные эскапады, делает ненужные заявления, развил бурную деятельность по изучению остатков Ствола, перекрестка пространств, как он говорит.

– Что беспокоит вас конкретно?

– Он стал другим, избегает контактов... – Марич помолчал. – У нас есть данные, что за день до гибели комиссар Ромашин встречался с ним дома.

Тарантино сузил глаза, голос его похолодел.

– Это уже интересно. Разговор записали?

– Нет, Ромашин применил глушилку.

Марич поймал немигающий, острый и холодный, словно у змеи, взгляд резидента и внутренне поежился. Он знал, что происходит с теми, кто не оправдывает надежд «хронохирургов».

* * *

Федор Полуянов мог бы освободиться из своего заточения уже через час после того, как его поместили в отдельный бокс клиники Центра под предлогом «восстановления тонуса и проведения специальных лечебных процедур», но не стал этого делать, не получив сигнала от Белого. Он действительно нуждался в отдыхе, а лучшего места, чем палата в реанимационном отделении клиники, придумать было трудно.

В гибель комиссара Федор не поверил. Слишком хорошо он знал этого человека, способного рассчитать любую комбинацию на много ходов вперед. Однако пока доказательств у него не было, настроение оставалось паршивым. Очевидным было наступление «хирургов» на властные структуры и усиление их контроля над Стволом. Они явно готовили удар по зданию бывшего хроноускорителя, и удар этот был не за горами.

День и ночь после перевода его в отдельный бокс клиники с медицинским комбайном и прочими лекарскими прибамбасами Федор проспал, как младенец. На следующее утро рослый молодой человек в комби техперсонала принес завтрак и молча передал «больному» черную капельку с коготком, проронив всего одно слово:

– Транш.

Капля оказалась рацией с речевым и мыслевыходом, а также, естественно, и мысленным входом. Таких Федор в бытность свою начальником группы «Роуд–аскер» не знал.

Рация запищала после обеда. Это был Белый.

– Федор, ты живой? Слышишь меня?

– Ты где?

– Неподалеку. Все нормально, готовлю с Ромашиным сюрпризы местной контре.

– Он жив?!

– Ты сомневался? Будь спокоен, этот человек не даст себя угробить за здорово живешь. Рацию тебе передал его паренек, с ним и будешь контактировать. Вечером по моему сигналу уйдешь, он поможет.

– Благодарю за заботу. Что, у нас мало времени?

– День и ночь. Завтра или послезавтра прибывает некий инспектор от «хирургов», будет проверять готовность их сети к операции по уничтожению Ствола. Может быть, придется его захватить. Кроме того, Златков подал хорошую идею: запустить туда разведгруппу для оценки опасности остатков хроноускорителя. Если СЭКОН даст добро, у нас появится шанс организовать контригру.