Глава 11
Хоронили Сурена в металлическом ящике, запустив этот необычный гроб
в сторону горящего смерча в самом центре облака пыли, за пределами
здания. Чудесные препараты – «живая и мертвая вода» –
не смогли оживить человека, разрубленного надвое, срастить его половины.
Лишь медицина двадцать четвертого века имела возможности, не стопроцентные
тем не менее, вернуть к жизни столь сильно искалеченного, да и то
при условии немедленной его доставки на операционный стол.
Бой Ивана Кострова с Мануэлем закончился не так, как хотел этот высокомерный,
запрограммированный на убийство человек.
Сначала кипевшие страсти, буря чувств в душе Ивана мешали ему драться,
гнев слепил глаза и лишал осторожности. Дважды побывав в нокауте от
ударов брюнета, владевшего какой–то неизвестной Ивану системой рукопашного
боя вполне профессионально, Костров нашел в себе силы успокоиться,
собраться. Он сосредоточился на защите и начал теснить противника,
раз за разом отбивая его атаки и отвечая точными и резкими ударами.
Длилась их схватка минут пятнадцать, пока Иван не уложил наконец «санитара»
ударом в лицо, сломав ему нос. Коллеги Мануэля зароптали, поглядывая
на Одинцова, державшего под прицелом отряд Жданова. Снова воздух в
коридоре буквально завибрировал от скрестившихся взглядов, полных
ненависти и ожидания смерти, но в схватку внезапно вступили новые
действующие лица, и баланс сил изменился в другую сторону.
За спинами «санитаров» возникла кружевная тень, одна за другой
сверкнули бесшумные неяркие молнии выстрелов, и двое обезглавленных
«санитаров» свалились на пол. Третий оглянулся, успев выстрелить
в ответ на развороте, но попал лишь по вставшему на четвереньки брюнету.
Одинцов тоже оглянулся, и этого полусекундного замешательства хватило
Павлу и Грише Белому, чтобы сманеврировать и открыть ответный огонь.
Выстрел из «глюка» превратил бывшего полковника в кляксу копоти
на стене, второй то же самое сделал с Мануэлем, дотянувшимся до оружия.
Бывший телохранитель Одинцова успел–таки выстрелить из «телекамеры»–аннигилятора,
ранил Ивашуру в плечо и Белого в бок, едва не разрезав того до пояса,
но следующий импульс из «глюка» достал и его. Оставшегося
в живых «санитара», не сдержав ярости, добил Федор Полуянов.
Это его появление и спасло отряд в самый последний момент. Хотя после
разговора с инком Ствола Павел пришел к выводу, что тот момент был
не последним. В дело готовы были вмешаться и другие силы, наблюдавшие
за схваткой вместе со Стасом. Просто Полуянов начал бой раньше.
Раны Ивашуры и Белого удалось залечить быстро и достаточно надежно
с помощью эликсира из фиолетового флакона под названием «Билайф».
Затем состоялись похороны Гаспаряна, после которых отряд собрался
в кольцевом зале у трубы лифта.
– Выхода у нас нет, – ровным голосом сказал Жданов, оглядев
ожесточенные, подавленные, усталые лица. – Надо идти вниз, отвечая
огнем на огонь, преодолевая препятствия и не думая ни о чем, кроме
задания. Еще раз спрашиваю – никто не обидится, не назовет вас
трусом: кто не уверен в своих силах, чтобы идти дальше? Путь назад
еще не закрыт.
Все молчали.
– Что ж, – Павел посмотрел на отрешенное лицо Валетова, –
спасибо, разведчики, мы не ошиблись в вас. Вперед?
– Эгей, постойте, – остановил его Рузаев. – Вы же говорили
что–то о возможности выйти в нужную точку времени...
– Говорил, но тогда перед нами был трансгресс.
– Точно такая же труба торчала и в другом коридоре.
Павел мгновение смотрел на Михаила непонимающе, потом звонко шлепнул
себя ладонью по лбу.
– Точно! Я совершенно забыл... – Он чуть ли не бегом бросился
из зала, и вскоре весь отряд собрался у решетчато–дырчатой трубы трансгресса,
пересекающего Ствол в данном узле его выхода в реальность одной из
ветвей Мироздания.
– Ждите, я кое–что выясню. – Павел дотронулся до ближайшего
«швеллера» трубы и оказался внутри стартовой полости трансгресса
в окружении своих отражений. Но вместо стандартного: «Нуль–вызов
принят..." – женский голос произнес другую фразу:
– Информ Солювелла–один слушает вас.
Павел едва не растерялся, ожидая услышать если и не мужской, то другой
женский голос, потом сообразил, что это не радио и не звук, а мыслепередача,
не несущая отпечатка личности абонента.
– Из Солювелла–три по каналу хроноквантового бура, соединившего
многие ветви Мира, был послан контейнер с весьма важным грузом. Масса
груза приблизительно сорок тонн, габариты...
– Достаточно. Ваш груз в виде пакета информации застрял между
узлами выхода Ствола. То есть он все еще как бы в процессе перехода.
Задержка объясняется вмешательством неизвестных мне сил. Координаты
пакета...
– Не надо, я все равно не ориентируюсь. Существует ли способ
освобождения груза... э–э... пакета в реальность одного из узлов Ствола?
– Несомненно. Установите контакт с теми, кто задержал груз, и...
– А вы не поможете сделать это? Передать им... тем, кто... тем,
кто следит или кто задержал, от моего имени...
– Если вы Павел Жданов, то могу.
Павел рассмеялся, чувствуя себя свободно и легко, но постарался взять
себя в руки.
– Я Жданов. Если вы помните, мы уже встречались с вами в трансгрессе
Солювелла–три.
– Лично я не встречался (голос женский, а говорит о себе как
мужчина), но факт встречи подтверждается, масса и габариты совпадают,
параметры контакта тоже. Ваша просьба выполнена.
– Что? Уже?!
Информ Солювелла–один, а может быть, уже автомат обслуживания трансгресса
промолчал. Павел сказал торопливо:
– Выпустите меня на минуту.
Спустя мгновение он стоял рядом со всеми.
– Полный порядок. Груз перехвачен, но сочувствующей нам стороной.
И я понял так, что скоро нам его... – Павел не договорил.
Из недр здания прилетел короткий грохот, сопровождаемый низким затихающим
гулом, от которого задрожали стены и пол коридора. Затем раздались
знакомые тяжелые шаги, из–за поворота коридора показалось черное плечо,
а потом и весь черный всадник, напоминавший заготовку для скульптуры
человека с едва обозначенными руками, ногами и головой. Размеренно
шагая, гигант приблизился, остановился напротив цепочки людей, словно
разглядывая их всех сразу своим единственным кроваво светящимся глазом.
В его облике что–то неуловимо изменилось – исчезла щель глаза,
и он, не поворачиваясь, потопал обратно.
– Какой он разговорчивый! – проворчал Рузаев.
Ивашура, стоявший сбоку, заметил, как щель глаза хронорыцаря переместилась
с лица на затылок, и сообразил первым:
– Он повернулся... развернулся сам в себе!
– За ним! – среагировал Павел.
Отряд бросился догонять всадника, шагавшего с приличной скоростью –
километров десять в час, несмотря на внешнюю неуклюжесть и габариты.
Идти пришлось недалеко, до выхода из здания.
Пролом в стене, вернее, многометровый вывал части стены и коридора
с панелью управления говорил сам за себя: черный всадник прошел здесь,
не тратя времени на расшифровку кода замка. Дойдя до зияющей дыры,
он с ходу нырнул в невесомость и пропал в сияющем тумане внутреннего
пространства Ствола. В бинокль было видно, как он садится –
в невесомости! – на своего кентавра, сливается с ним в одно
целое и направляется к противоположной стороне здания, будто едет
по дороге, а не летит в Космосе.
Павел повел окулярами бинокля и увидел недалеко сигару долгожданного
контейнера, воткнувшуюся носом в стену здания слева от пролома.
– Ура! – сказал он шепотом, словно боясь, что видение исчезнет.
Но оно не исчезло. Контейнер был доставлен точно по назначению, а
чего это стоило и кому, принципиального значения не имело.
Спустя час Павел собрал команду в зале возле лифта мембраны. Груз –
три аппарата, называемые в двадцать четвертом веке «големами»
и представлявшие собой защитные капсулы с мощным энергозапасом, –
уже был распакован. «Големы» ждали своих хозяев здесь
же, в зале, похожие на матово–белые торпеды, внутри которых было ровно
столько свободного пространства, чтобы разместилось трое человек.
– Через минуту мы стартуем на Дно Мира, – сказал Павел
просто. – По каналу трансгресса, пересекающему Ствол совсем не
случайно. Теперь я могу ответить, кто следил за мной, незримо присутствовал
и помогал нам во время путешествия по хроношахте. То есть я не знаю,
кто они на самом деле и как выглядят, но знаю, что они из ветвей Мироздания,
также затронутых виртуальной петлей Ствола, Бича Времен, как справедливо
выразился один мой знакомый ученый. Вполне вероятно, что «хронохирурги»
хотели с помощью Бича ампутировать вовсе не нашу ветвь Древа Времен,
не нашу Метавселенную, а какую–то другую, мешающую им развиваться,
а нашу они зацепили рикошетом. Возможна и такая ситуация, что «хирургов»
вообще не существует, а есть потенциальная возможность
рождения ветви – их Метавселенной, после того как будет отрублена
наша ветвь вместе с другими...
– Да какая нам разница! – перебил инспектора Рузаев, еще
не пришедший в себя после гибели друга.
Павел замолчал.
– Миша, опомнись, – тихо сказал Ивашура.
Рузаев сморщился и, спотыкаясь, вышел из зала. Тая оглянулась на Кострова
и бросилась вслед за Михаилом.
– Извините его, – хмуро проговорил Ивашура. – Сурен
был его другом... да и моим тоже.
– И моим, – оскалился Иван.
Павел кивнул.
– Я понимаю. Лекция была действительно не нужна.
– Что нам предстоит делать там, в точке выхода?
– Всего лишь протаранить хронобур. Пройти зону горения времени –
«големы» защищены от хронопены специально – и протаранить
хронобур. Достаточно в принципе пройти одному «голему».
– Но он же, бур... выйдет из строя?
Павел покачал головой.
– Хронобур – не машина, не механизм или излучатель, он –
сгусток тахионных полей, сложная суперпозиция самых немыслимых состояний
материи. Войдя в него, мы нарушим баланс его энергоинформационных
связей, и цепь выходов Ствола распадется.
– А... мы? – впервые заговорил Лаэнтир Валетов гортанным
голосом. – Погибнем?
– Кто вам такое сказал? – поднял голову Белый. – Но,
с другой стороны, где вы собираетесь жить, если исчезнут Вселенная,
Солнце, Земля?
Валетов отвернулся.
– Еще вопросы есть? – глянул на него исподлобья Павел.
– Разбивайте нас по экипажам. Управление «големов» мысленное?
Оружие какое–то имеется на случай встречи с «хирургами»?
– Включившись в контур управления «голема», вы получите
всю необходимую информацию, содержащуюся в памяти его инка, так что
недоразумений не предвидится.
– Тогда пойдем так, как шли до встречи. Иван и Тая – с
вами, Павел, Миша Рузаев – со мной и с вашим коллегой, Федором.
Ну, и вы, Гриша...
– С господином Валетовым, – прищурился Белый. – Не
возражаю.
В зал вошли присмиревшие Рузаев и Тая. Ивашура подошел к ним, обнял
за плечи. К друзьям присоединился Иван, затем, поколебавшись, Федор
Полуянов.
Белый покачал головой, покосился на Павла и полез в один из «големов»,
где уже скрылся неразговорчивый Валетов.