Глава 10
Туман был не слишком плотный, однако уже в сотне метров нельзя было
разглядеть стен здания. Да и не туман это был, а пыль – гигантское
облако пыли и газа, представлявшее собой зародыш Солнечной системы.
Солнцу только еще предстояло разгореться, чтобы миллиард лет спустя
из пылегазового диска сформировать планеты, в том числе и Землю.
Ствол выпал в этом времени где–то на окраине пылевого облака, где
плотность пылегазовой смеси была невелика, но все же достаточна для
того, чтобы скрыть от любопытных взоров космос. Канал свечения –
краевая реактивная зона хронобура – светился сквозь пыль красиво,
как новогодняя елка сквозь снегопад.
Сам Ствол здесь представлял собой трубу с размытыми краями диаметром
в пять километров, открытую с двух торцов. Увидеть ее не удалось,
но члены отряда поверили Жданову, что так оно и есть. Они уже ничему
не удивлялись, настроившись на решение колоссальной важности задачи,
и реагировали на все чудеса сдержанно.
Внутри здания Ствола сила тяжести оставалась прежней, что было удобно
всем, ее поддерживали гравигенераторы, контролируемые Стасом. Но вне
здания царила невесомость, и Рузаев, ради эксперимента испытавший
этот феномен, долго не мог опомниться после того, как Белый втащил
его обратно.
В снаряжении разведчиков были поляризационные бинокли, отсеивающие
ореолы и туман, и члены отряда долго разглядывали ажурную сеть, сплетенную
неведомыми существами вокруг горящей свечи хронобура. Без биноклей
сеть была не видна. Кроме того, внутри кольца–трубы Ствола плавали
еще какие–то ажурно–решетчатые конструкции и светящиеся «стрекозиные
крылья», не похожие на космолеты или на технические сооружения
вообще. А так как на груз, ожидаемый людьми, эти структуры не походили,
Жданов первым дал отбой созерцанию «начала космогонии».
– Отдохнем полчаса и пойдем дальше, – сказал он, когда за
ними закрылся люк тамбура, отрезавший картину древнего космоса.
Расположились в одной из комнат очередной гостиницы, созданной инком
Ствола неподалеку от кольцевого зала с трубой хрономембраны. Гостиница
была не столь комфортабельна, как та, наверху, где уже отдыхали земляне,
но все же она дала возможность искупаться, понежиться Тае в ванне
с настоящей водой и расслабиться остальным в гостиной за чашкой кофе.
Этот горизонт здания был открыт и пугающе тих. Ни конкистадоров–пауков,
ни черных всадников–хронорыцарей, ни черепах с усами, ни других чудовищ
люди не встретили. О причинах такой идиллической ситуации можно
было только гадать, но у Жданова была своя гипотеза, которую он, правда,
не обнародовал: Те, Кто Следит за ним, предусмотрели, где он появится,
и подготовили своеобразную чистую экологическую нишу, не допустив
просачивания в нее слуг «хронохирургов». Все же на всякий
случай Павел расставил по коридорам посты охраны, первыми на которые
вызвались встать Одинцов и Володя.
Рузаев, приняв душ, остаться в гостиной не захотел и отправился погулять,
пообещав далеко не заходить и смотреть по сторонам в четыре глаза.
Зато именно ему посчастливилось сделать открытие, едва не сыгравшее
в их судьбе роковую роль.
Расположились разведчики в гостиной с удобствами, но в защитных комбинезонах–скафандрах,
называемых кокосами, сняли только гермошлемы. Рации не снимал никто,
поэтому, когда Рузаев вдруг подал голос: «Елки–палки!" –
устремились в коридор все, даже угрюмый Лаэнтир Валетов, державшийся
отчужденно и никогда не принимавший участия в общих сборах.
Открытие Рузаева состояло в том, что коридор, по которому он успел
пройти почти полкилометра, оказался буквально заросшим стальными на
вид конструкциями, образовавшими своеобразную трубчатую ферму с распорками.
Эта ажурно–решетчатая труба по мере углубления в коридор становилась
все сложнее и толще, пока не превратилась в сгусток металлической
шерсти с красивым, геометрически безупречным рисунком.
– Ну и что? – спросил Ивашура с облегчением, не поняв причин
тревоги. – Переполошил только всех. Что тут сверхординарного?
– Но в противоположном коридоре то же самое!
– Подумаешь, – фыркнул Гаспарян. – Пауки небось понастроили
заграждения.
– Вы не правы, – задумчиво сказал Жданов, которого вдруг
осенила идея. – По–моему, я знаю, что это такое. Не предпринимайте
ничего, что бы ни произошло.
Он зарастил шлем, шагнул к трубе–ферме, коснулся ее рукой, и мягкая
сила тотчас же подвесила его вдоль оси трубы головой вперед. Вокруг
всплыли сотни фигур в зеркальных балахонах – отражения Павла
в слоях неизвестной субстанции. В наушниках рации раздался отчетливый
щелчок и вслед за ним знакомый женский голос:
– Нуль–вызов принят. Заказывайте выход. Солювелл–один готов к
перегибу. Ваша масса?
– Извините, прежде мне хотелось бы кое–что выяснить. Почему этот
трансгресс принадлежит Солювеллу–один, а не Солювеллу–три?
В голосе незнакомки (автомат обслуживания трансгресса, вспомнил Павел)
не отразилось ни удивления, ни недовольства.
– Солювелл–три принадлежит другой ветви Мира. Код перегиба бам–у–эс–десять–десять.
Перегиб длится две минуты, выход квантован с шагом в сто десять лет.
Жданов проглотил ставшую горькой слюну.
– Значит, я могу снова оказаться в своем времени?.. Я имею
в виду свою Метавселенную, то есть ветвь Древа Времен.
– Термины весьма условны, вероятность смыслового отклонения велика,
но в общем все верно.
– Бог ты мой!.. Извините. Если я правильно вас понял, трансгресс
соединяет не времена, а ветви Мироздания, так? Означает ли это, что
и Ствол... э–э... трактриса хроноквантового перехода также соединила
не времена, а... ветви?
– В пределах соответствия истинности понятий вашего уровня знаний
и моего могу ответить утвердительно.
– Бог ты мой! – снова не сдержался Павел. – Простите,
пожалуйста, но я очень взволнован! И я, кажется, понял... Значит,
Ствол соединил разные ветви, и двадцать второй или двадцатый века,
где он вышел в реальность, не принадлежат нашей... моей
ветви Времен?
Женский голос молчал, но ответ Павлу был и не нужен, он знал, что
его озарение истинно.
– Вот почему наша история не сохранила факт выхода Ствола в прошлое –
Ствол просто–напросто не выходил в наше прошлое, он вылезал
в прошлое других ветвей Времен! – Павел опомнился. –
Еще раз простите за поведение, сеньора. Итак, последний вопрос. Можете
ли вы доставить меня и моих товарищей в точку выхода хронобура, то
есть инициатора трактрисы, соединившей ветви?
– Код перегиба...
– Подождите, вы хотите сказать, что можете сделать это в любой
момент? А если я попрошу вас прежде помочь отыскать некий массивный
и высокоэнергетический груз, посланный по линии Ствола из Солювелла–три?
– Информации не имею, но вы можете через меня обратиться в общий
Информ Солювелла–один, он даст точный ответ.
– Спасибо огромное! Через несколько минут я так и сделаю, а пока
выпустите меня из старт–объема.
В тот же момент Павел оказался в коридоре лицом к своим спутникам,
взиравшим на него с недоверием, тревогой и надеждой.
– Кажется, у нас появился шанс выйти в нужную точку времени и
пространства, минуя промежуточные этапы. Внизу, на каждом горизонте
каждого узла, нас наверняка ждут эмиссары «хронохирургов»,
а эта штука, – Павел махнул рукой на решетчатые фермы за спиной, –
способна доставить нас прямо к цели.
– Что это такое? – спросил в наступившей глубокой тишине
Ивашура.
– Трансгресс, парамост времяпространственных перемещений,
нечто вроде нашего метро.
– Как метро? – удивился Гаспарян. – Но ведь
метро... подземка... вагоны...
– Это другое метро, – буркнул Белый. – Мгновенный
масс–транспорт.
– Значит, мы все располагаемся в этой трубе и...
– Не торопитесь, – раздался сзади холодный голос. –
Нигде не надо располагаться, вы свой путь прошли до конца.
Все оглянулись. Из–за поворота коридора в пятидесяти метрах
вышли Одинцов и Володя с какими–то незнакомыми аппаратами в руках,
напоминавшими портативные телекамеры. Их наплечные «универсалы»
смотрели прямо в лица разведчиков. Затем из–за спины полковника вышли
еще четверо молодых людей в маскировочных комбинезонах («хамелеоны»,
определил Павел, плюс аннигиляторы, плюс гранатометы, круто!) с еще
более странным оружием в руках. Иван узнал в одном из них усатого
«разведчика» с отметиной на щеке от ножа. Это были «санитары».
– Мартын Сергеевич! – раздался сдавленный голос
Гаспаряна. – Что за шутки?! Как вас понимать?
– Это не шутки, к сожалению, – спокойно произнес
Жданов, единственный из всех, кто не потерял присутствия духа. –
Я давно ждал чего–нибудь подобного, но подозревал другого человека.
– Вы правы, инспектор, – не менее хладнокровно
ответил Одинцов. – Я эмиссар тех, кого вы называете «хронохирургами». –
Полковник слегка улыбнулся бледными губами. – Конечно, я человек
и не всегда был эмиссаром, но они меня нашли и уговорили, – еще
одна беглая улыбка, – стать на их сторону. Мы знали, что готовится
операция по обрыву струны... э–э... по выключению хроноускорителя,
но не знали конкретных исполнителей. А после вашего исчезновения на
подготовку другой команды уже не останется времени. Так что прощайте,
Игорь Васильевич...
– Подонок! – выдохнул Гаспарян.
Ивашура не успел ничего предпринять. Тонкий серебряный лучик
вылетел из объектива «телекамеры», которую держал Володя,
и буквально разрезал Сурена пополам, сверху вниз. В абсолютной тишине
все завороженно смотрели, как падает Гаспарян – в разные
стороны. Хлынула кровь. Вскрикнули Тая и Рузаев, бросаясь друг к другу.
Включили наплечные турели Жданов и Белый, понимая, что не успеют.
Еще мгновение – и началась бы стрельба на поражение, но в этот
момент раздался голос смуглого «разведчика»:
– Подождите, эмиссар. Я бы хотел поговорить один на один вон
с тем рыжим. Однажды он меня очень сильно огорчил. – Усатый потрогал
шрам на щеке. – Не возражаете? А потом выполняйте приказ.
Одинцов немного поколебался, отступил, но потом вдруг выстрелил из
«универсала» прямо в воронку трансгресса. Сверкнула тусклая
белая вспышка, и решетчатая труба исчезла, освободив коридор.
– Это чтобы у вас не появилось соблазна. Начинай, Мануэль.
– Кажется, я вас тоже знаю, – проговорил Жданов. –
Мы с вами тоже встречались в свое время. Вы – начальник
медцентра Управления...
– Сейчас это не имеет никакого значения. – Усатый брюнет
бросил на пол оружие, снял свой камуфляжный комбинезон и, оставшись
в пушистом коричневом трико, поманил пальцем Кострова. – Выходи,
парень, доведем наш спор до конца. Помнишь, я говорил тебе, что мы
встретимся в других временах?
– Я–то помню, – глухо ответил Иван, снимая скафандр.
– Может быть, поговорите со мной? – предложил Павел. –
Все же мы из одного времени...
– А ты умолкни! – Брюнет наставил на Жданова палец. –
Твой черед еще не пришел. Эмиссар, отрежьте ему уши, если он вмешается.
– Ваня! – слабо воскликнула Тая, порываясь броситься к
Ивану, но Ивашура остановил ее, все еще заторможенно глядя на тело
Гаспаряна в луже крови.
Глянул на Сурена и Костров и тут же прыгнул к противнику, полный гнева
и боли.