Глава 9
Он не был с нами полностью откровенным, – сказал Ромашин.
– Знаю, – изрек Железовский, ушедший в размышления.
– Я имею в виду его рассказ о маатанских знаниях. Он знает больше,
чем изволил поделиться, а главное, начинает догадываться, как эти
знания применить... иначе разбился бы насмерть при падении. Клим
мощный человечище, и я ему верю, но ему надо помогать, особенно в
моменты сопротивления сидящему внутри «черному».
– Он справится, хотя вы правы, помогать ему необходимо. Не
волнуйтесь, Игнат, в нужный момент я буду рядом.
Последние слова математика прозвучали хвастливо, и Ромашин
улыбнулся про себя, подумал: дай Бог нашему теляти вовка зъисты. Но
вслух сказал:
– Никто не знает резервов психики «черного человека», занимающей
довольно большую часть памяти Клима, а доминанта маатанской психики –
равнодушие. Вас это не тревожит?
– Что? – очнулся Железовский и добавил с великолепной
самоуверенностью: – Нет, не тревожит. Пока я с Климом, ему ничто не
грозит. Он уже почти научился выходить из транса без болевых синдромов
и последствий, и овладение физиологией «черных людей» обойдется ему
дешевле.
Ромашин помолчал, скрывая чувства, к Железовскому он относился
по–отечески, жалея иногда, что сам он не интрасенс.
– Вернемся к проблеме поиска Шаламова. По моим данным, на Земле он
не появлялся, во всяком случае, последние четыре месяца, значит, до
сих пор бродяжничает по системе орилоунского метро. – Глаза эксперта
на мгновение заискрились интересом. – Кто знает, в каких мирах он
побывал!.. Идем дальше. Через обломок «сверхструны» в систему
проникнуть не удалось...
– Еще бы, – перебил гость Ромашина со смешком, – там теперь «сфера
Сабатини» или, как удачно выразился Джума, эйнсоф. По сути, это тоже
вход, только в совершенно удивительные скрученные пространства с иной
физикой и топологией. Когда–нибудь я займусь сферой вплотную.
– Рассчитать свой вход в метро вам тоже не удалось, – ровным
голосом продолжал Ромашин, остудив порыв математика. – Но вход этот
существует, и мы это знаем. Я лично не сомневаюсь.
– Я тоже. И Шаламов и Лондон пользуются им.
– Что же нам остается? Ждать появления Даниила?
Железовский отвел взгляд. Ромашин некоторое время смотрел на него,
словно оценивая возможности.
– Есть идея. Клим принес домой кое–какие безделушки – из квартиры
Купавы, которые подарил ей Шаламов, так вот, некоторые из них
настолько необычны, что я не удивлюсь, если они помогут открыть дверь
в орилоунское метро. Не хотите проверить?
Человек–глыба думал недолго.
– Идея неплохая, вопрос только в том, как отнесется к ней сам
Клим.
– Уговорим, он поймет.
Железовский вдруг засмеялся. Игнат в недоумении вздернул бровь.
– Как бы не получилась еще одна «сфера Сабатини», – пояснил
Аристарх. – Откроем дверь, а она ведет в ад! И полезет на Землю всякая
нечисть...
Ромашин не выдержал и тоже засмеялся.
– Воображение у вас скорее лирическое, а не математическое,
Аристарх. Об ужасах ада я не подумал. Итак, говорите с Климом и, когда
он согласится поэкспериментировать, позовите меня. Правда, есть еще
один путь...
– Какой?
– Майкл Лондон. Его сейчас тоже нет на Земле, но он регулярно
появляется дома. Попробую поговорить с ним в его очередной выход,
может быть, он поможет.
– Вряд ли. – Железовский встал бесшумно и ловко, несмотря на
размеры и массу. – Он же предупреждал, а человек он в высшей степени
обязательный, человек слова.
– Человек–да, – пробормотал Ромашин.
– Скорее человек–нет, – поправил Аристарх и вышел, подняв руку
жестом прощания.
– Человек–нет, – тем же тоном произнес Ромашин. – Человек–нет... я
тоже был когда–то человеком–нет, однако жизнь потребовала свернуть с
тропы...
С тех пор как Мальгин перенес подарки Шаламова из его квартиры к
себе домой, в гостиной появился устойчивый странный запах. Он не
напоминал ни один из земных источников запаха, и Клим дал ему
определение «призрачный». Даже трудноуловимый запах обломка
«сверхструны», утерянного Даниилом в квартире хирурга, можно было
сравнить с чем–то, больше всего он напоминал запах лунной пыли, но
подарки Шаламова распространяли иные ароматы – ароматы чужих миров,
неземных дорог, иных вселенных.
Остановившись на пороге, Мальгин принюхался и прислушался, ничего
подозрительного не отметил, прошел в гостиную, решая вопрос: почему
его потянуло домой. Вызвал «домового»:
– Кузьма, кто–нибудь заходил?
– Никто не заходил, но звонили двое, – отозвался бытовой комп, –
какая–то девица и мужчина, не соизволивший включить обратку.
– Кем именно назвался?
– Представился как твой друг.
Екнуло сердце, тревога в душе отдалась в голове судорогой боли.
– Как давно он звонил?
– Сорок минут назад.
– Давай мужчину.
Вспыхнувший виом остался пустым, как прозрачная туманная клетка,
но голос Марселя Гзаронваля спутать с другим было невозможно.
– Привет, супер. Если хочешь выяснить, где Купава, приходи по
адресу: Руан, холмы за церковью Сен–Макну, ШСС номер три. Тебя будут
ждать.
Посидев с минуту возле «домового», Мальгин шумно выдохнул воздух
через нос, подумал: поиграться захотели? Что ж, давай поиграем в ваши
игры.
Через полчаса он вышел из такси в живописном осеннем парке возле
красивого здания школы спортивного совершенствования. «Обнял» здание.
В этот час залы и сооружения школы пустовали и лишь в одной из комнат
на втором этаже находились люди, пять человек с не очень приятным
«пси–запахом». И еще двое прятались где–то неподалеку, скорее всего
наблюдатели за входом в школу из антиграва.
Мальгин, не оглядываясь, уверенно поднялся по ступенькам
центрального входа и сразу направился на второй этаж, где ждали
пятеро. Комната оказалась небольшим фехтовальным залом с зеркальными
стенами. Одна из стен была увешана холодным оружием: кинжалы, ножи,
стилеты, шпаги, сабли, мечи разных исполнений и форм, принадлежавшие
разным эпохам и разным народам. По–видимому, это было нечто вроде
музея.
Мальгина уже ждали трое в черном трико со сложенными на груди
руками, с масками на лицах: один русоголовый, второй черноволосый, а
третий – бритый наголо. Оставшиеся двое прятались в соседней комнате.
Судя по эмоциональному фону всех пятерых, настроены они были вовсе не
на то, чтобы сообщить гостю нужные ему сведения.
– Ниндзя, – хмыкнул Мальгин, чувствуя затылком холодный ток
воздуха: кто–то смотрел ему в спину. Клим оглянулся – видеокамера.
Руководитель «операции», скорее всего сам Гзаронваль – среди пятерых
его не было, – изволил наблюдать происходящее со стороны.
Бритоголовый выступил вперед, голос его был приятного
баритонального оттенка с гортанными нотками.
– Мастер так уверен в себе, что прибыл один? Или рация в ухе –
гарантия безопасности?
Клим спокойно снял с уха серьгу рации, спрятал в карман.
– Поступок мужчины. – Бритоголовый не издевался, констатировал
факт, он был единственным из всех в здании, чья гамма биоизлучений
почти не «дымила» отрицательными чертами психики. – Прежде чем вы
получите ответ на интересующий вас вопрос, не хотите потренироваться?
Мне сказали, что вы мастер по фехтованию.
Мальгин никогда не брал в руки эфеса шпаги или рукояти меча, и
предложение незнакомца застало его врасплох. Трезвый рассудок требовал
отказаться от боя, но гордость и самолюбие, а также еще более сильное
чувство – злость на себя за первые два, заставили его принять вызов.
Бритоголовый понял мимику его лица и повел рукой в сторону стены с
оружием.
– Выбирайте.
Боль лопнувшей «почки» темного знания на мгновение отключила
зрение, но зато включила физику озарения, и в следующий момент Мальгин
уже уверенно шел к стене.
– Вот это.
Бритоголовый сделал знак, и в зал внесли прямой русский меч,
заказанный хирургом, а также самурайский меч–катану, узкий, блестящий,
хищно красивый. Бритоголовый, став на колено, взял его, и меч вдруг
исчез на секунду, появившись уже над головой мастера. Но как ни быстры
были его движения, Мальгин заметил и оценил и мастерство «самурая», и
красоту его позы. Бритоголовый дал понять, что знает древнее искусство
владения катаной, заключающееся в малом количестве махов – татикадзе.
Но и древнерусские воины владели этим искусством, и все их навыки
всплыли сейчас в памяти Мальгина, поднявшись «на поверхность» из
глубин древней родовой памяти. Не без помощи «черного человека»,
вызвавшего стрессовую вспышку.
Клим взял с поклоном меч и за секунду сделал семь мгновенных
движений, показав защитные приемы спереди, с боков и сзади. Меч,
остановившись на последнем взмахе, прикрыл его сверху.
По тому, как расширились глаза бритоголового, Клим понял, что
противник не ожидал в его лице встретить мастера–фехтовальщика
высокого класса, однако останавливаться было уже поздно: вызов был
принят.
– Держись! – успел сказать Харитон, и бой начался. Бой этот
состоял из сотен уловок, финтов, обманных движений и намеков на удар,
хотя со стороны казалось, что бойцы почти не двигаются, замерев друг
против друга, лишь мечи их выписывают сложные траектории, но клинки
русского меча и самурайской катаны встретились лишь дважды. Первым
сделал выпад бритоголовый, пытаясь пробить двойной блок, вторым ударил
Мальгин, совершив хитрое и сложное движение, после которого меч
противника отлетел в угол зала. Бритоголовый замер, потом сорвал вдруг
с лица повязку, открыв лицо типичного японца, упал на колено. Сквозь
маску равнодушия и безразличия на лице его проступили выражения ярости
и восхищения.
– Вы победили, мастер. Оотоко тацудзима! А мне говорили...
Мальгин опустил меч, но в этот момент двое, до этого безучастно
наблюдавшие за поединком, с воплями бросились на него с мечами. Через
минуту к ним присоединились еще двое, а потом в зал вошел Марсель
Гзаронваль, и в руке у него был не меч, а гипноизлучатель «василиск».
Мальгин понял, что в его распоряжении всего несколько секунд.
Гзаронваль не станет ждать финала схватки и уложит его в тот момент, в
какой сочтет нужным... и вызовет фазу «черного человека». Что случится
потом, Клим боялся и представить.
Бритоголовый, собравшийся протестовать против дальнейшего развития
событий (пятеро на одного!), в результате стал свидетелем самого
короткого и немыслимо быстрого боя. В течение трех секунд четверо
«ниндзя» лишились мечей (двое из них получили при этом переломы
кистей), а Марсель Гзаронваль – «василиска», не успев выстрелить в то
место, где за мгновение до этого стоял Мальгин. Увидев у лица лезвие
меча, Гзаронваль вспотел, а встретив беспощадный взгляд хирурга,
понял, что сейчас последует удар. И удар последовал, но Мальгин просто
шлепнул красавца фухтелем [Фуxтель – плоская сторона клинка.], что
соответствовало пощечине. Правда, от этого шлепка Гзаронваль очнулся
не сразу.
– Оотоко тацудзима! – прошептал бритоголовый, глядя вслед Мальгину
с изумлением и восторгом. И совсем с другими чувствами провожали
хирурга взглядами четверо приятелей Гзаронваля и еще один зритель,
находившийся далеко от этого места.
Пока Мальгин возвращался домой, клокотавшие в его душе ненависть и
ярость улеглись, вновь всколыхнулась тревога за Купаву и недовольство
собой: он знал, чем кончаются подобные приглашения, и мог бы не терять
времени. Но очень хотелось... очень хотелось!.. Да, признался со
вздохом Клим сам себе, очень уж хотелось показать этим суперменам, кто
есть ху [Who – кто (англ.).] в этой ситуации. Жаль вот только, что,
удовлетворив комплекс неполноценности, он не удосужился выведать у
Гзаронваля, где Купава.
Харитон не рискнул вмешаться в монолог хозяина, и Мальгин был ему
благодарен за это.
Дома он вымылся, окончательно смыв с души и тела пот и злость, и
скомандовал «домовому» включить запись второго звонка.
В стене над глазком виома развернулся световой веер передачи,
появилось изображение симпатичной голубоглазой девушки, на лице
которой читались беспокойство и сомнение. Мальгин узнал ее, это была
подруга Купавы Александра Белова, Шурочка, с которой она училась
когда–то в лицее.
– Клим дома?
– Ушел по делам. Что передать?
– Не знаю, правильно ли я делаю... – Шурочка нервно поправила
волосы. – Но к кому еще мне обратиться? Клим, с Купавой что–то
творится... я звоню ей, говорю, а она какая–то странная,
заторможенная... Понимаешь? И только я задала ей вопрос, как связь
прервалась. Я... – Девушка беспомощно пожала плечиками. – В общем,
извини, если я напрасно... Позвони ей, может быть, с тобой она будет
откровенна? – Девушка продиктовала номер видео, и связь прервалась.
– Проверь, что за номер, найди адрес. – Пока «домовой» связывался
с нужным службами, Мальгин подкрепился, съел две таблетки
витмобилизатора (все–таки энергии он потерял много), бросил в сумку
эмкан выхода на канал Гиппократа (как и любой другой сотрудник
института, он мог работать с инком из любой точки земного шара), две
упаковки витмобилизатора, флакон адаптогена, инъектор, пси–стимулятор,
кардиоусилитель, микрореаниматор и аптечку «Скорой помощи», потом
вызвал такси.
– Дарваза, район Велик–лсы, массив Умаберг, дом двенадцать – сто
шесть, – сообщил «домовой» адрес Купавы, и Мальгин удовлетворенно
кивнул: он вычислил этот адрес еще в квартире Шаламова. Оставалось
узнать, кто именно проживает по этому адресу и почему Купава вдруг
решила переехать туда.