Вызов
Ушли вниз отвесные стены ущелья. Горизонт накренился, брызнуло в глаза
алым светом. Шедший впереди пинасс внезапно вильнул вбок, кувырнулся и,
кружась, как осиновый лист, потянул к пикам Кинжального хребта. Вторая
машина резко прыгнула вверх, избегая столкновения с «паутиной», но
гигантская, сплетенная неведомыми пауками сеть испустила вдруг сноп ярких
искр, достигших пинасса, снова перекосился горизонт...
Изображение в виоме смазалось, покрылось радужными пятнами. Грехов
протянул руку и выключил проектор.
– Третья попытка за последние два месяца, – нарушил молчание, Шелгунов.
– Погибли двое, во второй машине, – водитель–пограничник и коммуникатор;
первый пинасс вели автоматы. «Паутины» до сих пор на контакт не идут, даже
в экстремальных для них условиях.
– Мы же говорили со Свекольниковым! – Грехов резче, чем хотелось, убрал
пульт в стену кабинета, нажал кнопку киб–секретаря и направился к порогу.
– Прежде чем претворять идеи коммуникаторов в жизнь, он, как старший
погранотряда, должен согласовывать их с руководством! Со своим хотя бы. Он
что, хочет угробить контакт в самом начале?
– Меня в тот момент не было на Станции, – виновато проговорил Шелгунов.
– Поэтому я ничего не знал об экспериментах с «паутинами». Есть какая–то
порочная логика в том, что «паутины» – всего–навсего сторожевые автоматы
цивилизации Тартара. Все эксперименты ученых направлены на проверку этого
постулата. Отсюда и неудачи. А у тебя есть насчет всего этого свежие идеи?
Грехов задержался на пороге, покачал головой.
– Свежими идеями я, увы, тоже поделиться не могу. А Свекольникова
предупреди, чтобы не шел на поводу у исследователей. Хотя за гибель людей
на Тартаре первым я спрошу с тебя, а не с директора Станции. Ну и с него,
конечно.
Они вышли к лифту, который вынес их под купол обзорной башни базы,
возвышающейся на полторы сотни метров над дном кратера Аристарха.
Голубовато–пепельное лезвие земного серпа заливало площадку над куполом
мягким сиянием, скрадывающим тени и истинные размеры предметов. Площадка
была пуста: сама башня давно устарела, стала памятником традиций земных
строителей, пришедших на Луну более двухсот лет назад, и редко кто из
сотрудников Управления аварийно–спасательной службы (УАСС) заходил в башню
в часы отдыха.
– Меня почему–то частенько тянет сюда, – пояснил Грехов в ответ на
недоумевающий взгляд Шелгунова. – Ностальгия по прошлым временам штурма
Луны.
– Мне это не дано. – В голосе Шелгунова прозвучало сожаление. – Я не
поэт и не лирик, но тебя понимаю. Я передам Свекольникову твои пожелания.
Грехов протянул ему руку.
Не успели они разойтись, как под куполом башни прозвучал сигнал
интеркома:
– Заместителя начальника отдела безопасности вызывает секториат.
Повторяю: заместителя начальника отдела безопасности вызывает секториат
Управления на тринадцать ноль–ноль.
Грехов переглянулся с Шелгуновым, добрался вместе с ним к залу таймфага
и перенесся в здание секториата УАСС, располагавшееся в Брянске, на берегу
Десны. Ровно в тринадцать ноль–ноль по среднесолнечному времени он вошел в
кабинет руководителя пограничной службы Дальразведки Торанца.
Кубическое помещение кабинета было погружено в полутьму, озаряемую
всполохами видеоселектора. Два виома показывали пейзажи знакомых планет
Солнечной системы, третий отражал чей–то кабинет. Торанц, длиннолицый,
Длинноносый, весь словно вытянутый в длину, тронул сенсор селектора, и
последний виом погас.
– Проходите. – Он кивнул на кресла. – Выбирайте место.
Грехов коротко поздоровался с присутствующими, огляделся, заметил
Пинегина и сел. Петр Пинегин был начальником отдела безопасности, то есть
непосредственным руководителем Грехова, уже второй год, и ровно столько же
его другом. Подружила их не работа, подружил Диего Вирт, друг Габриэля с
детства, хотя Диего и не работал в Управлении. Пинегин был великодушен и
деликатен, в меру требователен, ценил юмор. Фигуру его, кряжистую,
плотную, можно было узнать издалека по чуть косолапой медвежьей походке.
При первом знакомстве Пинегин показался Габриэлю медлительным, ленивым и
даже туго соображающим, но впоследствии оказалось, что это далеко не так,
хотя медлительная осторожность и входила составляющей в черты характера
начальника отдела.
– Прошу внимания, – сказал Торанц, хотя в кабинете и без того было
тихо. Голос его был глуховат и невыразителен, но Грехов почувствовал
смутную тревогу. Вызов к начальнику погранслужбы сам по себе не означал
ничего особенного, совместные совещания безопасников и пограничников были
не в диковину, но в том, что, кроме Пинегина и Грехова, были вызваны все
начальники отделов УАСС, крылось нечто тревожное.
Торанц повозился и выключил остальные виомы. Вспыхнул белый свет.
Грехов встретился глазами с Пинегиным и они одновременно подмигнули друг
другу.
– Итак, – продолжал Торанц, – здесь все руководители отделов УАСС и
погранотряда Даль–разведки. Как вы уже знаете, в течение прошедшей недели
погранслужбой второго сектора отмечен ряд непонятных исчезновений людей. В
первом случае это произошло в системе Гаммы Единорога, на второй планете
системы – Юлии. Во время спасательного рейда в условиях ночной грозы исчез
тяжелый танк–лаборатория типа «Мастифф» с двумя членами экипажа. Во втором
случае без вести пропала группа археонавтов из пяти человек на Гийасе,
третьей планете системы Альфы Единорога. В обоих случаях причины
исчезновений выяснить не удалось. Спецгруппы пограничной службы второго
сектора, а это специалисты высокой квалификации, не обнаружили в местах
исчезновений никаких следов.
– То есть совсем никаких? – недоверчиво спросил Пинегин.
– То есть совсем.
По рядам прошло легкое движение.
– Но это еще не все. Вчера вечером получено сообщение от Дельты Орфея –
как видите, это уже третий сектор – планета внутреннего пояса Быстрая. По
счастью, единственный свидетель происшествия, некто Герман Лабовиц, успел
перед смертью (по комнате снова прошло движение) заснять виновника, как мы
теперь полагаем, всех исчезновений, вернее, похищений. Двух мнений здесь
быть не может: мы столкнулись с проявлениями неизвестной и, весьма
вероятно, разумной жизни. Посмотрите снимки.
Торанц положил руку на панель своего стола–пульта, и стенной виом
воспроизвел перед ними один за другим объемные голографические снимки:
сначала удивительное синее озеро с купающимся в нем человеком, потом то же
озеро, сворачивающееся в полупрозрачный кокон, и наконец гигантское – судя
по визирным меткам – черное сморщенное яйцо. Форма конечного продукта
трансформации «озера» ничего не говорила ни пограничникам и спасателям, ни
представителям Института внеземных культур.
Торанц из–под насупленных кустистых бровей оглядел людей.
– Налюбовались? Ну и каковы же мнения?
– Мнениями делиться рано, – прозвучал сзади Грехова знакомый голос. Он
оглянулся и встретил спокойный взгляд светло–серых глаз Диего Вирта. –
Возникает вопрос другого рода. Созвездие Единорога бедно звездами и
планетами, как, впрочем, и система Орфея. Ни на одной из планет обеих
систем нет неизвестных и тем более разумных форм жизни; открыты планеты
давно и исхожены экспедициями вдоль и поперек.
– Неизвестная форма жизни не обязательно должна быть планетарной, –
сухо сказал Торанц. – В том, что исчезновение хотя бы последних двух
человек – не случайное явление, вы убедились. Как я уже сказал, двух
мнений быть не может. Другое дело – кто совершил нападение? Неизвестное
науке хищное существо или же разумные повелители машины с колоссальными
возможностями к трансформации? Для конкретности руководство погранслужбы
предложило назвать эту машину... или существо, не суть важно,
сверхоборотнем. Ибо превратиться в озеро так, чтобы оно для сенсомоторных
реакций человека было неотличимо от настоящего, может только
суперподражатель.
На пульте зашелся писком зуммер. Торанц включил Дежурную линию связи,
виом отразил серо–фиолетовую пустыню, фиолетовое небо и двух человек в
одинаковых белых комбинезонах и унтах, стоящих под прозрачным куполом
станции связи.
– Корабль готов, – сказал один из них. – Скоро ждать пассажиров? И
сколько их будет?
– Около пятидесяти. Жди через три часа по своему ТФ–каналу. Экипаж
предупрежден?
Человек то ли кашлянул, то ли засмеялся.
– Что ты имеешь ввиду?
– Неразглашение тайны, – серьезно ответил Торанц.
Снова тот же смешок.
– В рамках инструкции.
– Стандартно отвечаешь.
– Каков вопрос; таков и ответ. Не беспокойся, не в первый раз идем в
поиск, жду гостей.
Человек махнул рукой, Торанц вырубил связь, мельком посмотрел на часы и
нахмурился.
– Вопросу есть?
– Я понял так, что все три случая произошли в разных звездных системах,
– нарушил молчание Пинегин.
– Это не вопрос, а утверждение. Если наши предположения верны и все три
похищения совершены сверхоборотнем, несмотря на то, что расстояние между
посещенными им системами значительны – от четырех до одиннадцати световых
лет, – факт передвижения сверхоборотня в пространстве со скоростью наших
крейсеров имеет колоссальное значение! Если же сверхоборотень – порождение
агрессивной цивилизации, опасность настолько велика, что недооценка ее
граничите преступлением. Мы уже на собственном опыте знаем, на опыте
земной культуры, что выход в космос может совершить и цивилизация, не
решившая на своей планете всех социальных противоречий. Отсюда и выводы.
– По–моему, пограничники подкинули нам хорошую свинью, – шепнул Пинегин
на ухо Грехову. – Ситуация неординарная.
– Нештатные ситуации всегда необычны, а эта и впрямь таит резервы
неожиданности, – отозвался Грехов.
Торанц посмотрел в их сторону, но прерываться не стал.
– В связи с появлением сверхоборотня сегодня состоится заседание Совета
безопасности, но ситуация столь тревожна, что требует немедленных
действий. Считайте, что вы уже начали операцию. В распоряжение поисковых
групп, несмотря на огромные энергетические потери, связанные с широким
пространственным поиском сверхоборотня, отдаются два крейсера А–класса
«Ильмус» и «Риман». Командира «Ильмуса» Виктора Ненарокова вы только что
видели. Руководителем операции назначается начальник отдела безопасности
Петр Пинегин. Основная нагрузка, естественно, ляжет на безопасников («Что
я говорил?" – шепнул Пинегин Грехову) и на погранотряд Вирта, ибо он
начинал поиск, но всем остальным начальникам служб необходимо подготовить
оперативные группы по четыре–пять человек из числа самых опытных
специалистов. Группы должны быть укомплектованы аппаратурой и готовы к
вылету в течение суток. Сбор на Титане у резервного ТФ–приемника, шифр я
дам. Все. Грехову, Пинегину, Вирту и ученым остаться.
Кабинет почти опустел, оставшихся вместе с названными и представителями
ИВКа оказалось всего шесть человек.
– Продолжим, – сказал Торанц, хмуря брови. – Времени до обидного мало.
Начать вам придется с оповещения населения поселков, станций и лагерей
экспедиций в тревожной зоне Рукава, особенно там, где уже поставлены
таймфаги, об опасности свободных поисков и выходов вообще. Пусть свернут
на время исследования, туристские турне и прочее. Эта часть операции
должна пройти в строжайшей тайне. Объявить по всеобщей информсети о
появлении сверхоборотня, об опасности прямых контактов с ним мы не можем
по той простой причине, что это вызовет обратный эффект: десятки, если не
сотни, юнцов, молодых сорвиголов тотчас же устремятся на поиски
сверхоборотня – слово «дисциплина» не всегда в почете у юных любителей,
острых ощущений – и не только раскроют неведомому врагу... ну, может быть,
не врагу, не знаю, – наши планы и сорвут операцию, но и подставят себя под
удар, защиты от которого мы не знаем. Помните о Большом радиовсплеске –
вспышке на Солнце, случившейся сорок лет назад? Тогда в поток мощного
корпускулярного излучения попали многие сооружения Меркурианской и
Венерианской зон, об опасности лучевой волны было передано по глобальному
видеовещанию и в результате сотни энтузиастов, самодеятельных спасателей,
кто на чем мог, устремились к Солнцу, тут же попадая в положение
пострадавших – Торанц помолчал. – Среди этих горе–спасателей был и я...
– Порыв их понятен, – после некоторого оживления сказал Диего Вирт, –
но допустить подобное в нашем случае нельзя. Хотя, честно говоря, я не
верю, что тайна о появлении сверхоборотня просуществует долго. Слухи имеют
обыкновение просачиваться даже сквозь вакуум быстрее света.
Торанц едва заметно поморщился.
– Допустим, но именно поэтому и нет времени на обсуждение гипотез. Все
таймфаговые станции в тревожной зоне мы, конечно, поставим под контроль,
остальное будет зависеть от вас, как ни тривиально подобное заявление.
Думаю, на отдел безопасности ляжет дополнительная обязанность снабжать
отряды обученными работе в сверхтяжелых условиях специалистами, в том
числе и следователями. Петр, какого рода специалисты понадобятся в первую
очередь?
– Пока никакие, – ответил вместо Пинегина Грехов. – Для начального
этапа операции нужны люди с универсальной подготовкой, как технической,
так и коммуникаторской, и у вас и у нас в отделах таковых достаточно. В
дальнейшем, возможно, понадобятся консультанты ИВКа по экзобиологии,
ксенопсихологии, истории.
– Наши мнения совпадают. – Торанц встал из кресла, седой, угрюмый,
кругами заходил по кабинету. – Консультанты ИВКа перед вами. Сергиенко,
ксенопсихолог–универсалист.
Широкий, костистый старик с прозрачно–голубыми глазами привстал и
слегка поклонился. Грехов знал его давно.
– Нагорин, экзобиолог и врач–универсалист.
Рослый, с коротким ежиком волос, врач напомнил Грехову Сташевского: тот
же взгляд исподлобья и жесткие губы. Сташевский... На миг защемило сердце:
Сташевского не было рядом уже четыре года, со дня его гибели на Тартаре.
– Распределить обязанности сумеете сами. – Торанц остановился, услышав
зуммер вызова. Быстро подошел к пульту и сердито отключил сигнал. – Я же
просил не соединять!
– Детали обговорим в рабочем порядке, – подтвердил Пинегин.
– В таком случае все свободны. На вас, Габриэль, кажется, возложена
работа с Тартаром? Насколько она важна?
– Думаю, на время операции с ней справится руководитель группы
Шелгунов. Он в курсе всех трудностей.
– Хорошо. Петр, вы задержитесь на минуту...
Грехов вышел первым, подождал Диего и пошел рядом.
– Не ожидал, что придется работать вместе. Но задание не из простых.
Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что...
– Но там гибнут люди! – отозвался Диего, обнимая миниатюрного – сам он
был на полторы головы выше – Грехова за плечи. – Если гибнут люди – это
отвратительно! Понимаешь, я влип в это дело случайно: прибыл на «Римане» к
Быстрой – обычная погранпрофилактика, и тут случай с Эрнестом Гиро и
Лабовицем, можно сказать, прямо на наших глазах!.. Ты в отдел? Тогда нам
по пути, обещал Анне навестить ее родителей. Кстати, как Полина? Где она
сейчас?
– Дома, готовится к родам. Мы наконец решились...
– Поздравляю! И кого ждете?
– В этом наши желания и мнение диагноста совпадают: сына.
