14
Машина включилась и экран заиграл сплетениями разноцветных линий,
похожими на паучков, сросшихся лапками.
– Так она откликается на имя? – спросила Магдочка, оглядывая комнату.
– Да, но только если это имя говорит кто–нибудь из своих. Если ты
будешь его звать, он и ухом не поведет.
– Подумаешь, мой Тобик тоже так умеет.
– Тобик! – позвал Манус.
Натуральная собачка породы Йет подбежала и запрыгала, стараясь
лизнуться в щеку. Достала только до ладони.
– Это потому что он тебя знает, – объяснила Магдочка.
Манус показывал чудеса.
– Джинн, сделай меня!
– Джинн? – удивилась Магдочка.
На экране показался сам Манус, уменьшенный, но вполне натуральный,
даже натуральнее чем оригинал. Манус с экрана сидел за столиком, а на
столике стояли два зеркала под углом. Голова виртуального Мануса
отражалась в каждом зеркале.
– Я тебе нужен? – спросил Манус с экрана.
– Подойди, покажись. А что это ты делал?
– Смотрел, что будет, если посмотреть в два зеркала сразу – тогда
получается не обратное изображение, а прямое. Привет!
– Привет! – сказала Магдочка. – Ты разве меня видишь?
– Конечно вижу, я же не слепой.
– Он видет сквозь экран? На нашу сторону?
– Он видит, если я этого хочу, – ответил Манус.
– Интересно, – сказала Магдочка, – а меня ты тоже сможешь посадить в
машину?
– Запросто.
– А как?
– Теперь стань здесь, – сказал Манус. – Так. Теперь повернись, чтобы
он смог рассмотреть тебя со всех сторон.
– Может, я распущу волосы? – спросила Магдочка. – Мне с распущенными
лучше.
– Он тебе сам распустит, если ты его попросишь. Теперь пройдись,
попрыгай, покривляйся. Он должен все запомнить. Теперь скажи что–нибудь,
чтобы он запомнил твой голос.
– Кто такой он?
– Я называю его Джинн. Он умеет все.
– А, Машина, значит.
– Этого хватит, – сказал Манус, – он уже запомнил твой голос. Теперь
нажми вот эту кнопку.
Магдочка нажала кнопку и увидела на экране сама себя.
– Плохо волосы лежат.
– Тогда поправь.
– Как же я поправлю?
– Смотри! – Манус дунул на изображение и девочка на экране прикрылась
рукой. Ее волосы шевелились.
– Дурак! – сказала девочка с экрана вполне натуральным голосом.
– Вот видишь, она все чувствует. Протяни руку и поправь ей волосы. То
есть себе, а не ей.
Магдочка нерешительно протянула руку и рука прошла сквозь стекло.
Изображение руки продолжало вдвигаться. Она посмотрела на свою руку,
попавшую внутрь экрана:
– Как это сделано?
– Очень просто: ты же вся сосканирована, Джинн видит по напряжению
твоих мышц куда ты собираешься двинуть руку и строит изображение на
экране. Поэтому ты очень просто можешь причесать сама себя.
– А куда делась моя настоящая рука?
– Молекулы стекла перестаиваются, пропуская ее. Они создадут и
осязательную иллюзию: когда ты коснешься своих волос, то почувствуешь, что
коснулась именно волос. И именно своих.
– А ты?
– И я могу.
Манус вдвинул руку в экран и потянул Магдочку за сари.
– Я твоему папе расскажу! – сказала компьютерная девочка.
Настоящая Магдочка подумала, что сама сказала бы те же самые слова.
– Ничего интересного, – сказала она. – Что я, Машины не видела?
– Тогда спроси себя что–нибудь. Спроси себя о себе.
– Что я ела вчера на завтрак? – спросила настоящая Магдочка.
– Липетили с помпсом, – ответила виртуальная.
– Правильно. А куда я загнала занозу?
– В попку. Ты плакала целый час.
– Это ты можешь просто знать, – сказала Магдочка. – Машина помогала
мне ее вытягивать. А ты и есть Машина. А скажи, что я подумала, когда
перестала плакать?
Виртуальная Магдочка поморщилась.
– Я сначала подумала, что не хочу принимать ванну и не хочу ложиться
спать грязной. Еще я подумала что смерть как явление бессмысленна и ее
нужно отменить. Если бы я была бессмертна, я бы сто тысяч лет чему–нибудь
училась и потом изобрела бессмертность, потому что стала бы очень умной.
Поэтому надо дать мне бессмертность взаймы, я обязательно отдам. Мне эта
идея так понравилась, что сразу захотелось спать.
– Правильно, – сказала Магдочка, – только не «я подумала», а «ты
подумала». Не забывай, кто из нас настоящий.
– Тю–тю–тю! – сказала виртуальная. – Смотри, как бы я тебя не стерла!
– Она думает, что она настоящая, – пояснил Манус и создал на экране
летающий кулак объемом примерно кубометр. Кулак, по–видимому, был тяжел,
потому что расплющил виртуальную Магдочку одним ударом.
– Зачем?
– Чтобы не зазнавалась, – пояснил Манус и быстро создал еще одну
Магдочку, точную копию предыдущей. – Я раньше пробовал тигров или львов,
но они не умеют съесть быстро. Надоедает на это смотреть и приходится
стирать стирать всю компанию. А динозавры справляются за секунду, но не
всегда едят чисто.
– Но она же считала себя живой?
– Конечно, считала. За что и получила. Наверное, она видела нас на
экране своей Машины.
– Подожди, сказала Магдочка, – если я считаю себя живой и вижу ее на
экране, а она считает себя живой и видит меня на экране, то кто из нас
настоящая?
– Но ведь я же ее убил, а не она меня? Значит, она не существовала.
– А если бы она первая нажала кнопку? И здесь бы тоже появился
летающий кулак?
– У нее бы не получилось. Мои программы слушаются только меня. Забудь
эти глупости.
– Хорошо, – сказала Магдочка, – теперь пускай мне будет восемнадцать
лет. Нет, лучше семнадцать с половиной.
Она превратилась в худую миловидную девушку высокого роста. Девушка
была одета в тяжеловатые черные туфли и в очень пушистую белую кофту. Ниже
– короткая юбка, тоже белая.
– А зачем мне этот бант в волосах? – спросила Магдочка.
– Значит, он тебе будет нравиться тогда.
– Да, но этот бант я сожгла. Твоя картинка неточная.
Магдочка присмотрелась и осталась довольна всем, кроме носа. Нос был
слишком острым.
– А теперь посмотри, каким я стану в будущем, – сказал Манус. – Через
двадцать лет.
Он превратился в довольно некрасивого мужчину с залысинами и
тонированными очками на носу. Волосы уже начинали седеть. Мужчина был в
белой рубашке, под которой заметно круглился живот. Под животом был
ремень, небрежно застегнутый. В руках мужчина держал чемоданчик: одной
рукой за ручку, выставив указательный палец, а второй за застежку, –
просто, чтобы держаться за что–то. Мужчина стоял, широко расставив ноги и
чуть покачивался. Потом он потряс левой рукой, чтобы рукав рубашки сполз
вниз, и этой же рукой расстегнул кармашек на груди, но ничего из кармашка
не достал. Кармашек был застегнут на маленькую медную пуговицу с надписью
по кругу. Приблизив лицо к экрану, можно было даже прочитать надпись.
– Это точный портрет? – спросил он.
Четыре секунды тишины.
– Нет, – ответила Машина.
– Покажи точный.
Еще четыре секунды тишины. Машина медлила.
– Может быть, не стоит? – предположила Машина.
– Покажи.
Экран потемнел и показал нечто, напоминающее горстку пыли.
– Это я через двадцать лет?
– Прости, но это точный портрет, – извинилась Машина, – через
двадцать лет ты будешь мертв.
– Не верь ты ей. Никто не может знать на двадцать лет вперед. А ты
испугался? Какие игры у тебя есть? – спросила Магдочка.
– Одна очень интересная. Я играл уже тринадцать раз. Сейчас мы с
тобой сыграем в четырнадцатый. Чем больше раз ты играешь, тем интереснее
играть. Ты можешь выбрать любое время и пространство, любой размер и
скорость, можешь выбрать даже что–нибудь выдуманное. Называется «Девять и
один».
– Ничего не поняла, – сказала Магдочка.
– Ну, например, ты можешь попасть к динозаврам, если выберешь двести
миллионов лет назад. А если ты боишься динозавров, то можешь сделать их
маленькими, как ящериц.
– Спасибочки, чтобы они меня за ногу укусили, как эту виртуальную,
ненадушки мне такого.
– Я же сказал, ты можешь выбрать скорость – ты можешь двигаться в
десять раз быстрее любого динозавра, он тебя не поймает.
– А если их будет много?
– Не хочешь динозавров, тогда отправимся к рыцарям.
– Хорошо, тогда я буду прекрасной дамой, – согласилась Магдочка.
– Прекрасные дамы были грязнулями и сморкались в рукава.
– Все равно. Я буду ходить среди рыцарей, а они...
– Нет, все так не бывает. Ты будешь только наблюдать и чуть–чуть
вмешиваться. Тебя никто не заметит.
– Так же не интересно!
– Это все равно, что смотреть фильм. Но самое главное то, как
сжимается время. Ты, например, можешь прожить с динозаврами неделю, для
тебя это точно будет кино длиной в целую неделю. А когда ты выйдешь
обратно, пройдет всего минута. Ты представляешь как можно наиграться?
Магдочка представила.
– А это не вредно для зрения? – спросила она.
– Нет, ты просто надеваешь шлем и смотришь. Вообще–то, эта система
была сделана для обучения. Ты надеваешь шлем и попадаешь на урок. Ты
сидишь целый день в школе и учишься, а потом снимашеь шлем, а прошла
только одна минута. Ты можешь за один день пройти целый семестр.
– Тогда почему тебя не учат на этой штуке?
– Потому что спрашивать в такой школе не могут. Тебя ведь нет. И
делать мне больше нечего, как только проходить за один день целый семестр.
Я лучше поиграю. Сейчас я обьясню тебе правила.
– Ну–ну.
– Ты попадаешь куда–нибудь и выбираешь людей, которые участвуют в
игре. Не людей, так динозавров или вообще что попало. Можно блох, если ты
хочешь уменьшиться в размерах. Но людей интереснее. Выбираешь их штук
десять. В игре есть четыре уровня: нулевой – это обычная жизнь; первый
уровень – это у них все начинает не получаться и слышно гудение, которое
действует им на нервы – они начинают злиться и драться, и сильные
побеждают; потом есть второй уровень – на втором они начинают драться еще
сильнее и остаются самые сильные; а на третьем уровне – там начинаются
такие ужастики, что я даже пересказать не могу. Поседеешь, когда увидишь.
Потом из всех остается в живых только один. И этот один все помнит. Он
потом переходит в следующую игру. Он называется черным человечком. Он одет
во все черное.
– А остальные?
– Остальные одеты в разные цвета, но у каждого свой цвет. Те, которые
одеты нормально, те в игре не участвуют. Поэтому ты своих игроков увидишь
сразу.
– А почему следующую игру интереснеее играть? – спросила Магдочка.
– Потому что черный человечек все помнит. Никто еще ничего не знает,
а он уже все помнит. Он знает, что должен всех победить и остаться один.
Он начинает драться еще на нулевом уровне. Там такая начинается заварушка!
И, главное, никто же ничего не понимает.
– Тогда черный человечек должен во всех играх оставаться один и тот
же?
– Не–а. Обычно кто–нибудь его разгадывает и убивает. Это намного
интереснее, чем фильм. И главное, намного длинее. Пока они друг друга все
побьют проходит недели две, а то и больше – а у тебя проходит только
несколько минут. Ты все это видишь. Самое интересное знаешь что? Они все
уверены, что они настоящие. Они по–настоящему боятся умереть! Они даже на
меня злятся. Они не могут понять простой логики: если я заставляю их
играть, а они подчиняются, то это я настоящий, а они нет. Я пробовал
объяснить им, что они смоделированы, но они не верят.
– Может, Машина слишком хорошо моделирует?
– Еще бы!
– Это для мальчиков игра, – сказала Магдочка, – ничего интересного
смотреть, как люди дерутся. Вот если бы была любовь!
– А мы любовь тоже можем смоделировать.
Манус поудобнее сел в кресло и стал возиться. У него не получалось.
– Не можешь?
– Просто папа поставил блокировку – я слишком много занимался
машинным сексом. Меня теперь живые женщины не волнуют. А он говорит, что
хочет внуков. Я хоть сейчас могу сделать ему внуков из пробирки, но он
хочет настоящих, из женского тела. Как будто это большая разница! Поэтому
я сейчас лечусь и мне весь машинный секс нельзя. Если любовь, то они ж это
самое... – сказал Манус.
– Ничего нельзя сделать?
– Можно, конечно, попробовать – если влюбятся два старичка, которые
уже ничего не могут. Блокировка стоит от десяти до шестидесяти. Если они
младше шестидесяти лет, они влюбляться не будут.
– А если младше десяти?
– Кто ж влюбляется, если он младше десяти?
– Я вот я в первый раз влюбилась в семь лет, – гордо заявила
Магдочка. Пускай они будут младше десяти. Так даже интереснее. Получается?
– Получается. Любовь будет.
– Тогда давай начинать.
– Выбирай время.
– Пораньше, – сказала Магдочка.
– Джинн, – сказал Манус, – время пораньше.
Экран сначала потемнел, потом пошел полосами. Довольно долго ничего
не происходило.
– Что это он?
– Нужно много времени чтобы рассчитать на миллиарды лет назад.
Они подождали еще немного и экран высветил:
R E A D Y
Магдочка надела шлем и увидела только звездное небо:
– Ой, как красиво!
– Десять миллиардов лет назад, – ответил Манус, – Земли еще и в
помине не было.
– Все равно красиво! Я только посмотрю, а потом подвинимся ближе.
Она посмотрела несколько минут и мальчик сократил время вдвое.
– Ух ты! – сказала девочка, – что это?
– Это наша Земля. В то время она была только комком огня. Правда,
красиво?
– Просто прелесть. Но почему огонь не переливается?
– Он переливается, просто мы смотрим с двух тысяч километров. Это все
равно что смотреть на солнечные протуберанцы. Они тоже кажутся
неподвижными.
Магдочка насмотрелась и Манус снова сменил время.
В этот раз они увидели океан. Океан бушевал.
– Это ужасно красиво, – сказала Магдочка, но мне это на нервы
действует. Кажется, что я куда–то падаю. В этом море кто–то живет?
– Не знаю.
– А давай в будущее?
– Далеко в будущее Джин запрыгнуть не сможет.
– Тогда пусть запрыгивает так далеко, как сможет.
Манус дал команду. Экран снова потемнел и пошел полосами. Машина
вычисляла.
R E A D Y
Время: январь, 476 год новой эры.
Место: город с населением сто тысяч человек.
Количество фигур: десять.
Цвета:
розовый
синий
белый
светло–зеленый
темно–зеленый
фиолетовый
коричневый
серый
красный
пестрый
Место действия ограчичено пределами девяти кварталов.
– Они что, все мальчики? Как же тогда любовь?
– Нет, девочка синяя; она в другой комнате.
– А где же черный человечек?
– Не вижу, – ответил Манус, – какая–то неточность. Придется кое–что
подправить. Мы одного сотрем, а черного человечка вставим. Которого
стирать?
– Светло–зеленого, – ответила Магдочка, – зачем нам два зеленых? Ты
его быстро сотрешь?
– За несколько секунд. Но в игре пройдет несколько часов. Смотри и ты
все увидишь сама. Пока включен нулевой уровень и они не чувствуют
опасности. Смотри.
– Но они так похожи на настоящих, – сказала девочка, – мне жаль, что
все они убьют друг друга.
– Все потому что ты девочка. Они только похожи на настоящих. Они
только изображения на экране. Они только комбинации символов в памяти
Машины. Их не существует.
– Точно?
– Точно. А знаешь, что заявил мне один из них вчера? Не поверишь – он
сказал, что доберется до меня.
– А если доберется?
– Сюда попадет, что ли? Чушь.
– А если вдруг ты окажешься там? За экраном.
– За экраном может оказаться только мое изображаение. А самое похожее
изображение это всего лишь картинка. Я–то все равно останусь здесь.
Поехали! Стираем Светло–зеленого.
