* * *
Старая нянька, чьим заботам вверена была маленькая Алана, много
дней подряд не находила себе места.
Загородный дом Соллей, большой и удобный, пустовал без слуг; из
обитателей в нем остались только сама госпожа Тория да девочка с нянь
кой. Хозяйство приходило в упадок; нянька сбивалась с ног, стараясь
всюду поспеть, готовила и убирала, кормила лошадей, чистила стойла – и
одновременно пыталась приглядеть за воспитанницей, которая с каждым
днем все больше отбивалась от рук.
Уютный мирок Аланы развалился окончательно. Она потеряла отца и
брата, а теперь потеряла еще и дом – потому что привычный быт ее ухо
женного детства отличался от нынешнего, как морской берег от малярий
ного болота. Она сделалась мрачной и капризной, угрюмой, как звереныш,
и все чаще отвечала на нянькины заботы откровенной грубостью – добрая
женщина не решалась ее наказать, потому что в последние дни Алана по
теряла и мать тоже.
Госпожа Тория Солль заперлась в своей комнате и не желала никого
видеть. Нянька часами простаивала под дверью, умоляя госпожу съесть
хоть яблоко, хоть ломтик мяса – само упоминание о пище вызывало у То
рии отвращение. Она не объявляла голодовки – она просто не могла есть,
только жадно пила приносимую нянькой воду. Увидев ее сквозь дверную
щель, старая женщина долго потом маялась и плакала – Тория постарела
лет на двадцать, коже ее плотно облегала кости, и на исхудавшем, белом
до синевы лице лихорадочно блестели воспаленные, нездоровые глаза.
Однажды – это случилось вечером, когда нянька на кухне кормила
Алану остывающей кашей – госпожа спустилась к ним. Неверным шагом
пройдя мимо обмершей женщины, она молча подхватила Алану на руки и су
дорожно прижала к себе – так, что глаза девочки расширились от боли.
Тория трясла ее и тискала, истерично целуя, путаясь пальцами в растре
панных волосах, постанывая и приговаривая чуть слышно: «Малыш... Маль
чик мой... Маленький... Сынок..." Потом до Аланы дошел весь ужас про
исходящего, и, забившись от страха, она закричала во все гордо, запла
кала так, что слезинки разлетелись веером; будто протрезвев от этого
крика, Тория безвольно опустила руки, позволяя девочке выскользнуть на
пол, повернулась и ушла, не говоря ни слова.
Всю ночь старая женщина и маленькая, дрожащая Алана скулили и пла
кали, тесно прижавшись друг к другу.
