* * *
Хозяйка, славшая комнату молодому вольнослушателю из университета,
не могла надивиться на прилежание юноши: тот ежедневно посещал лекции
и однажды провел в библиотеке целую ночь; сразу после этого характер
его занятий резко изменился – теперь он заперся у себя и дни напролет
просиживал над книгами, прерываясь только затем, чтобы съесть приго
товленный хозяйкой обед.
Луар действительно потратил много долгих часов на освоение укра
денного в Башне богатства; «Завещание Первого Прорицателя» потрясло
его своей непонятностью, зашифрованностью и в то же время грандиоз
ным размахом – уцелевшие в огне тексты заставляли думать о великане,
складывающем ребус из пространств и времен, а заодно уж из человечес
ких династий и поколений. Луар читал, и волосы шевелились у него на
голове – такой древней жутью веяло с обгоревших страниц: «И вода за
густеет, как черная кровь... С неба содрали кожу... Достойны зависти
поленья в очаге... и будет ей слугой и наместником».
Целые разделы писались, по–видимому, рунами – Луар не понимал ни
буквы. Встречались рисунки – большей частью изуродованные огнем, так
что тварей, изображенных на них, невозможно было опознать. Это была
настоящая колдовская книга – Луар старался читать ее только днем, при
солнечном свете, и никогда – при свече.
Список служителей священного привидения Лаш оказался куда прозаич
нее и принес гораздо больше пользы.
Фар Фагирра значился первым среди так называемых посвященных;
краткое досье поведало Луару, что отец его в прошлом был учителем фех
тования и имел в предместье целый выводок родственников: мать, брата,
двух сестер и двух племянников. Луар содрогнулся при мысли, что, может
быть, его тетки и двоюродные братья уцелели и предстоит встреча...
Третьим лицом Ордена, после Магистра и Фагирры, был некий Каара,
«хранитель святыни». Против его имени стояла одна только пометка –
«верен до безумия». Любопытно, подумал Луар, кому именно верен – само
му Магистру? Ордену? Этой самой «святыне»? Что за человек, все досье
на которого состоит из слова «верен»? А был ли, кстати, так же «верен»
Фагирра, или Магистр опасался его, как возможного узурпатора? Что за
отношения связывали престарелого главу Ордена – и властолюбца Фагирру?
Дочитав список до конца, Луар не поленился взять чистый лист бума
ги и аккуратно выписать в столбик имена – и возможные ориентиры: как и
где искать. Двадцать лет – это не двести лет. Кто–то да уцелел.
Покончив со списком, он всерьез принялся за секретные донесения – =
и сразу же вспотел, сгорбился, сдавил в кулаке медальон.
Имя декана Луаяна. Многократно повторяемое имя вольнослушателя
Солля; в те далекие годы по меньшей мере двое студентов служили шпио
нами Ордена Лаш. Орден интересовался деканом – точнее, некой «золотой
вещью», хранящейся у него в кабинете. Орден хотел во что бы то ни ста
ло завладеть «вещью», и для этого найден был вольнослушатель Солль,
юноша, приближенный к семье декана – и в то же время находящийся в
плену непреодолимого страха... То было время, когда действовало зак
лятье.
Луар вытащил медальон из–под рубашки. Ржавчины стало больше; Луар
закрыл глаза и прижался щекой к золотой пластинке.
Что они знали? Зачем им нужен был Амулет Прорицателя – им, уже
тогда решившимся устроить «окончание времен» и призвавшим для этого
Черный Мор?
Луар вздрогнул. Там, в подвале, его отец пытал его мать, чтобы по
лучить медальон. Неизвестно, что было бы, если бы Тория Солль не вы
держала пытки и отдала Амулет Фагирре. Но она не отдала.
Мама... Ему захотелось вскочить, опрокинув стул, бежать к ней,
плакать у ног, бормотать – «я знаю», ждать чего–то – прощения? Будто
на нем, сыне, вина того – палача?
Усилием воли он подавил свой порыв. Она не отдала медальон Фагирре
– но он все равно попал к нему, пусть и в следующем поколении. Бороть
ся с судьбой бессмысленно – нужно вовремя понять, чего хочет судьба, и
пособить ей...
Луар тщетно попытался соскоблить ногтем новое пятнышко ржавчины на
золотой пластинке. Вздохнул. Спрятал медальон за пазуху, собрал листки
с именами бывших служителей, оделся и вышел из дому. Хозяйке он сооб
щил, что идет на вечеринку с друзьями, и добрая женщина от души пора
довалась за своего юного жильца.
– Нет, – удивленно сказала молодая женщина. – Такое имя... Где–то
слышала... Но здесь нет таких никого.
За ее юбку прятался застенчивый малыш с лукавыми черными глазами.
Лохматый пес у ворот не рычал, а только скалился – однако цепь натяну
лась, как струна.
Женщина вдруг помрачнела – вспомнила, очевидно, кто таков этот Фа
гирра, о котором так вот запросто спрашивает незнакомый парень. Сухо
кивнула Луару и пошла в дом, уводя за руку упирающегося малыша.
– Не поминал бы, – хмуро посоветовал мужчина, точивший брусом уз
кую лопату. – Не поминал бы вслух, беду накличешь...
– Да тут они жили! – круглая, как сито, старуха выбралась из пог
реба, потирая поясницу. – Там... – она неопределенно махнула рукой ку
да–то за забор. – Ты, – это мужчине, – мал был... Соседи все от Мора и
померли... И эти померли – мамаша ихняя, одна замужняя дочка с детями
и одна незамужняя, и парнишка молоденький был, совсем сопляк... В один
день и померли, а этот, в плаще, потом пришел и сам закопал...
– Да что вы мелете, – неприязненно отозвался мужчина. – Он же, –
кивнул на Луара, – про Фагирру спрашивает... По–вашему, кто в плаще,
так и Фагирра сразу? А может, священное привидение Лаш?
– Спасибо, – сказал Луар, повернулся и ушел, чувствуя затылком
напряженные взгляды.
Проходя через площадь у городских ворот, он вспомнил, как совсем
недавно нашел здесь три повозки, составленные рядом, и в одной из них
была Танталь... И как он подал ей руку, а она обрушилась на него, как
мерзлый водопад, и как потом, в гостинице «Медные врата», этот водопад
обернулся пламенем...
Безумный старик в плаще служителя Лаш сидел под горбатым мостом,
неподвижно глядя в цвелую воду канала. Не веря в удачу и не слушаясь
разума, а просто повинуясь неясному интуитивному побуждению, Луар ос
тановился рядом и тихо позвал:
– Служитель Каара...
Он не был готов к тому, что произошло потом.
Старик дернулся, по телу его пробежала судорога; медленно–медлен
но, по волоску, он обернулся к струсившему Луару – и заплывшие глаза
его расширились, как от боли:
– Ты... Наконец...
Луар попятился. «Предан до безумия»... Какое точное определение.
До безумия.
– Ты... – прохрипел старик, и на лбу его Луару померещился шрам –
след давнего удара камнем. – Ты... Вернулся...
Луар испугался уже по–настоящему – только чудо и немыслимое усилие
воли удержали его от позорного бегства.
– Фагирра, – проплакал старик. – Не все... Лишь немногие... Ско
ро... Уже... Доверши.
– Да, – сказал Луар, чувствуя, как по спине продирает будто ледя
ная лапа. – Я... скоро–скоро.
– Клянусь! – старик вскинул руку. – Он... без памяти, ты прав...
Он недостоин... Достоен не каждый... Каара достоен... Ты прав, Фагир
ра, ты снова прав... Доверши же!
– Что? – прошептал Луар почти против воли.
Старик вдруг улыбнулся – и улыбка его была ужасна, такая немощная,
такая искренняя и в то же время льстивая, обнажившая беззубые пятнис
тые десны:
– Ты задумал... правильно, Фар. Не все... Но Каара достоен, да?
– Да! – выкрикнул Луар, повернулся и кинулся бежать.
В тот вечер он долго стоял перед зеркалом, с двух сторон освещая
свое лицо двумя длинными свечами.
Он хотел увидеть в нем то, что увидел старик. Он хотел знать, как
выглядит Фагирра.
