*** *** ***
– Эй!! – закричал Арчи, вышел из воды едва ли не по–пояс, взмахнул
руками и снова ухнул в прохладные черноморские объятия. Генрих покачивался
на волне совсем рядом. Он уже снял и выбросил шапочку; на воде Генрих
держался достаточно уверенно, но все равно смешно вытягивал шею и топорщил
уши. Овчар, что с него возьмешь...
«Вадим» чуть изменил курс – их явно заметили.
На руле стоял Чиков; когда яхта, описав короткую дугу, стала в левентик
и паруса заполоскались по ветру, Ник де Тром бросил свободный шкерт Генриху,
а Арчи в два десятка мощных гребков доплыл до кормы, влез по спущенному
наспех трапу, цепляясь за релинг, и помог подтянуть Генриха. Сначала Арчи
хотел шепнуть Нику и Чикову, чтобы его «не узнавали», а потом подумал:
зачем?
– Братан? – Чиков не выглядел слишком удивленным. – Ты–то здесь откуда?
– Служба, братан... – печально сообщил Арчи, отряхиваясь. Во все
стороны разлетелись брызги.
Генрих как раз вытаскивал из герметика пулевик, а Ник выбирал из воды
мокрый шкерт.
Уголком глаза Арчи наблюдал, как из кубрика на него смотрят
настороженные биологи–чирсовцы.
– Убирайте паруса, братан, – жестко велел Арчи. – И это... не
отсвечивайте, ладно? Мы сейчас работать будем.
Ник послушно метнулся на палубу, сдернул фалы и принялся спускать, а
потом увязывать стаксель. Чиков бросил руль, поймал гик, зафиксировал его и
быстро стянул грот.
– Все. В кубрик, – скомандовал Арчи.
В кокпите с пулевиком в руках зловещим изваянием воздвигся Генрих. Лицо
у него было совершенно отрешенное.
Чиков и Ник, оба очень бледные, нырнули в кубрик; Арчи взглядом нашел в
глубине Ицхака Шадули.
– Профессор! А вас я попрошу выбраться на воздух.
Старик, отнюдь еще не немощный, повиновался; ему помогли выбраться в
кокпит. Арчи сразу же вогнал на место брандер–щит и наглухо задвинул люк.
Теперь кубрик был закрыт. А тем, кто остался снаружи, ничего не мешало.
Даже стоя у борта и держась за леер Ицхак Шадули был ниже, чем Арчи,
оставшийся в кокпите. Седые волосы старика трепались на ветерке, а изрядно
ношенные брюки пузырились на коленях. Профессор, кажется, понял что его
ожидает. Он не паниковал и не трясся. Он просто печально смотрел вдаль, на
невидимый отсюда берег. На подернутый дымкой горизонт.
– Все равно, – проскрипел Шадули, – это прекрасный мир. Хоть и населяют
его несчастные люди.
– Мне кажется, своей работой вы сделали мир еще несчастнее, профессор,
– глухо заметил Арчи, вынимая нож.
– Ни черта вы не понимаете, молодой человек. Ни черта. Человек сто в
этом несчастном мире понимают, насколько этот мир несчастен. Вряд ли больше
ста.
– И кто же эти люди? – сдержанно поинтересовался Арчи.
– Ученые. Старые грибы, вроде меня. Все, кто пожил достаточно долго и
сумел понять достаточно много.
– Зачем вы делали волков для Варги, профессор? – в лоб спросил Арчи. –
Уж не затем ли, чтобы сделать мир еще несчастнее?
Шадули неожиданно рассмеялся, словно Арчи сморозил несусветную
глупость.
В этот миг люк, сухо шорхнув в пазах, отъехал к основанию мачты и из
кубрика показалась рука с иглометом. Рука гуляла и подрагивала. Генрих
выстрелил мгновенно и, естественно попал – у него рука гулять и не думала.
Горе–стрелок заполошно взвыл и, грохоча, обрушился с трапа; игломет,
вышибленный из кулака, застучал по палубе и чуть не соскользнул за борт.
– В следующий раз буду стрелять в голову, – предупредил Генрих. – Если
еще есть оружие лучше сразу выбрасывайте.
В кокпит вылетел еще один игломет, такой же миниатюрный, на четыре
иглы.
– Все, больше нет, – срывающимся голосом сообщили изнутри.
– Закрыть люк, – велел Генрих.
Люк закрылся.
Профессор прекратил созерцать дали и повернулся лицом к Арчи.
– Их... тоже?
Арчи кивнул. Только кивнул.
Что–то заставляло его медлить, заставляло говорить с этим миниатюрным
аморфом, годящимся Арчи что в отцы, что в деды.
– Ну, меня – понятно. А их–то за что?
– Они видели, как вы сделали волков для Саймона Варги. Есть риск, что
они сумеют повторить это.
Шадули пожевал вялыми старческими губами.
– Молодой человек, чтобы вырастить матрицу на базе готовой генетической
вытяжки хватит знаний биолога–старшекурсника. А уж вырастить клона сможет и
школьник, если хоть раз открывал соответствующий учебник.
– У меня приказ, профессор. А приказы я не обсуждаю. Я их выполняю,
даже если мне самому противно.
– А вам противно? – с интересом спросил Шадули. – Черт возьми, мир еще
несчастнее, чем я надеялся! Молодой человек, вы ведь можете с ума сойти,
если убьете всех нас. Вам себя не жалко? Вы сойдете с ума ради пустоты. Ради
призрака, в которого все верят, но которого никогда не было. Впрочем, чего
это я...
Арчи в первый миг хотел сказать, что убивать ему уже приходилось, но
вместо этого зачем–то попросил:
– А нельзя ли поподробнее насчет призраков?
Шадули насупился и отвернулся.
– Подите к черту, душегуб. Давайте, доставайте свой самострел или что
там у вас.
– И все таки? – настаивал Арчи.
– Таким как вы – все равно не понять.
Арчи сглотнул и заметил:
– Может быть, как раз именно я и пойму...
Наверное, в голосе агента де Шертарини прозвучало нечто такое, что
заставило Ицхака Шадули пересмотреть свое мнение.
Старик повернулся и долго–долго глядел Арчи в глаза.
Что–то он там разглядел. Может быть, боль. Может быть, тоску. А может
быть – веру.
Во всяком случае, он начал рассказывать.
– Мне не страшно было делать волков для Саймона Варги, потому что
человечество всегда было и остается доселе цивилизацией хищников. Мы волки,
молодой человек. И вы волк, и я волк, и в комнате на этом катере все волки,
и любой человек на Земле остается волком. Ген хищника, ген волка – это сущий
бред, для любого мало–мальски сведущего генетика это очевидно. Биокоррекция
тысяча семьсот восемьдесят четвертого года была отчасти грандиозной
мистификацией, отчасти – глобальным сбором генетического материала. Ну, еще
массовой прививкой от эпидемии энтерита.
– То есть, как это бред? – не понял Арчи.
Шадули устало махнул рукой:
– За агрессивность не может отвечать один ген. Это размытый признак,
это не программируется. Во всяком случае, я бы не взялся. Как бы вам
попонятнее объяснить... Это все равно что путем генной инженерии отучать
людей кушать мацу или крендели с повидлом. Потому и бред.
– Отчего же генетикам не рассказать об этом миру, если это очевидно? –
недоуменно спросил Арчи.
– Видите ли, в том–то и состоит гениальность группы, которая затеяла и
провела биокоррекцию. Несколько поистине виртуозных ученых состряпали
достаточно убедительное научное обоснование. Неверное по сути, не
работающее, но выглядящее невероятно убедительно и правдоподобно.
Подавляющее число биологов в него и верят. Понять что оно ложно сумели лишь
те самые сто человек в мире, о которых я недавно упоминал. Для этого нужно
полвека жить наукой и разбираться во многих вещах... ну, хотя бы, как я.
Любой, совершенно любой человек на Земле в состоянии убить ближнего своего.
И одного, и двоих, и десяток. Никаких обоснованных препятствий для этого
нет. Просто наш мир так устроен, что люди верят: убьешь – сойдешь с ума. По
настоящему верят. Поэтому и сходят. Самовнушение в масштабах планеты. Просто
и жутко, потому и работает уже двести лет. Вы, вот, к примеру, уже убивали
людей?
– Убивал, – честно признался Арчи.
– Что–то не похожи вы на сумасшедшего.
Арчи беспомощно поглядел на Генриха.
«Мы – волки, – подумал он. – Мы все – волки. Как все просто...»
– Варге я просто морочил голову, хотя честно делал работу в неуспехе
которой был заранее стопроцентно уверен. Попутно я проводил собственные
исследования, имеющие и кое–какую реальную пользу для людей... Даже в
журналах кое–что обнародовал. Я не знаю – сумел бы выбить ассигнования на
эти исследования, не работай я на Варгу.
– А почему мы должны вам верить, профессор? – спросил Генрих как всегда
отстраненным тоном.
– Да не должны вы мне верить, – отмахнулся Шадули. – Я и не
рассчитываю, что вы мне поверите. Именно потому не рассчитываю, что наш мир
несчастен.
– Генрих, – жестяным голосом объявил Арчи. – Я прекращаю операцию.
Приказываю оказать мне содействие в следующем: любой ценой доставить Ицхака
Шадули в расположение штаба сил альянса с целью выяснения истинности всего,
что мы сейчас услышали. Надеюсь, генерал быстро найдет эксперта–генетика.
– Есть, – бесстрастно отозвался Генрих. – Как будем действовать?
Арчи спрятал нож в карман и подобрал из кокпита игломет.
– Профессор! – обратился он к старику. – Будьте любезны, вернитесь в
кубрик и убедите своих учеников сидеть тихо и не чирикать. В таком случае у
всех вас есть верный шанс сохранить жизни.
Генрих тут же толкнул люк и вынул брандер–щит. Перепуганные ученички
Шадули (один с перевязанной уже рукой) таращились и щурились на свет.
– Ник, Вадик, наверх! Грот, стаксель вира!
Чиков моментально скользнул на руль; Арчи сам себя назначил матросом и
занялся стакселем. Ник поднимал грот; Генрих, чтобы не мешать, присел в
кокпите.
– Правь к берегу, – велел Арчи Чикову. – Во–он туда.
Кровавое пятно, оставшееся на внешней стороне брандер–люка после
ранения незадачливого стрелка, медленно подсыхало на ветру. Паруса полнились
ветром. Волны лизали обтекаемый корпус яхты.
Профессор, уже спустившийся в кубрик, пристально взглянул снизу вверх
на Арчибальда Рене де Шертарини, но не проронил ни слова.
