*** *** ***
Как всегда, Лутченко оказался прав – в баре было тесно, на
открытой веранде было тесно, и даже за вынесенными просто на лужайку
столиками не нашлось ни одного свободного места. Пришлось подождать, к
счастью недолго: нежно ворковавшая парочка аморфов допила коктейли и
устремилась во тьму, к корпусам. От девчонки даже сквозь дезодорантную
завесу очень однозначно и маняще пахло.
Иногда Шабанеев жалел, что служба вынуждает его в полной мере
сохранять обоняние.
– А вон и наши спасатели, – буркнул Лутченко. – В самом углу.
Минералку хлещут.
– Кто? – спросил Шабанеев, лениво глядя в угол. – Лабрадор?
Лутченко покачал головой.
– Нет.
Шабанеев несказанно удивился:
– Неужели нюф?
– Именно нюф, – подтвердил Лутченко.
Шабанеев только плечами передернул.
– Ну и ну! Поверить не могу. Вот этот гриб в шляпе? Сколько, ты
говоришь, у него «фитилей»?
– Семнадцать.
– А трупов?
– Два. Всего–навсего два.
«Фитилями» известные ведомства называли ситуации, когда агент
вынужден был идти на убийство. Высшим пилотажем считалось обойтись в
конечном итоге без трупа. Иногда такое случалось.
Редко.
А теперь Шабанеев видел перед собой человека, который сумел всухую
обставить полтора десятка «фитилей»! И этот человек а) – был
ньюфаундлендом, и бэ) – последнее время работал спасателем на пляже!
Немыслимо. Шабанеев пребывал в абсолютной уверенности, что
известные ведомства кадрами не разбрасываются.
– Между прочим, – глубокомысленно заметил Лутченко, – он
восемьдесят восьмой в линии.
– А, – догадался Шабанеев. – Вот почему его отпустили! Наследника
рожать?
Лутченко поморщился.
– Простой ты, Ваня, как грабли. Тебя к людям нельзя на иглометный
выстрел подпускать.
– А меня и не подпускают, – беспечно отозвался Шабанеев. – Я все
больше со зверушками в вычислительном центре. Какие уж тут люди?
Кстати, наследника–то он родил или как?
– Родил, – буркнул Лутченко и тут же задумался над своими словами.
– То есть, не сам конечно, родил. Одна дама помогла. Очаровательная
такая нюфка.
– Ну, спасибо! – с каменным лицом сказал Шабанеев. – А то я уж
подумал, что он единолично. Из бедра, т'сзать.
Лутченко глубоко вздохнул.
– Слушай, шеф, – Шабанеев внезапно перескочил на другую тему. – А
у тебя лично «фитили» когда–нибудь случались?
Спустя секунду он уже жалел о заданном вопросе, потому что у
Лутченко вдруг сделались белые глаза.
Наверное, это трудно – убивать людей. И еще труднее не сойти после
этого с ума. Шабанеев никак не мог поверить, что до биокоррекции на
Земле люди резали людей пачками и ничего особенного при этом не
испытывали. Ни–че–го. Но и люди тогда были немного другими. Еще с
геном хищника, пресловутым волчьим геном в ДНК.
– Один фитиль был, – мрачно сказал Лутченко. – Я думал, ты
удосужился посмотреть мою послужную карту в этом своем вычцентре.
«Значит, и труп был, раз он так мрачен, – заключил Шабанеев. –
М–да. Зря я спросил, все–таки»
Паузу развеял официант – курчавый остролицый парень–пудель.
Шабанееву вдруг нестерпимо захотелось плюнуть в эту напомаженную
подобострастную рожу.
– Что будем заказывать?
Но даже вот этого хлыща Шабанеев вряд ли смог бы так просто убить.
Разве только при «фитиле». И только небо знает, сколько бы потом с
Шабанеевым возились конторские психологи.
– Кофе, – сказал Лутченко. – И еще я бы съел чего–нибудь. Салатик,
там, шашлычок. Ты будешь, Вань?
– Буду.
Официант быстро записал заказ в потрепанный блокнот и испарился в
сторону бара.
«Вот, кстати, что еще странно, – отстраненно подумал Шабанеев. –
Ген хищника мы в себе извели, а мясо есть так и не отучились...»
Спасатели – нюф и лабрадор – лопали креветки в шахламе и горячо о
чем–то спорили, не замечая взглядов, которые кидали на них Лутченко и
Шабанеев. То есть, казалось, что не замечая.
Официант еще не успел принести заказ, когда нюф внезапно исчез.
Между столиками гурьбой протопала патлатая молодежь, на миг, всего на
миг заслонив столик спасателей. Когда молодежь втянулась в настежь
распахнутую дверь бара, нюфа за столиком уже не было. Лабрадор
скалился, и цинично жевал креветки. На Шабанеева и Лутченко он глядел
открыто и насмешливо.
– Привет, ребята, – обратился к ним нюф–спасатель. Он стоял за
низкой оградкой веранды, и Шабанеев совершенно не отследил момент,
когда он здесь очутился.
Профессионал. Никуда это не деть. Как говаривал старик Павел
Борисыч Крайнюков, институтский тренер по футболу, скорости не было и
не будет, а мастерство не пропьешь. Этот парень на спасательских
хлебах явно следил за формой. То–то минералку потягивал за своим
столиком, а не пиво, как все нормальные люди. Ну кто, скажите на
милость, жарким летним вечером на море станет пить с креветками
минералку, а не пиво, кроме маньяка или профессионала?
Лутченко вздохнул – в который раз уже сегодня:
– Привет, Арчи. От Бригеля – отдельный привет. Как ты здесь?
Нюф сразу все понял.
– Это проверка, или...
– Или.
Он кивнул.
– Где поговорим?
– Где угодно. У вас в башенке, например.
– Хорошо. Пойдемте.
Лутченко едва заметно усмехнулся.
– Не спеши. Мы поужинаем, а потом и поговорим. Ты ведь не спешишь?
Нюф бесстрастно ответил:
– Не спешу. А если бы и спешил...
«Вот–вот, – мысленно поддакнул Шабанеев. – Твои желания теперь не
учитываются, парень. Ты теперь снова принадлежишь конторе.»
Пудель–официант сноровисто сервировал столик. Пошевелив носом,
Шабанеев втянул нежнейший аромат жареного со специями мяса, и подумал,
что полное обоняние иногда доставляет и редкостное удовольствие.
