*** *** ***
В вихре событий Арчи и не заметил, как минуло девять дней. Мать
опять хлопотала на кухне, снова накрывался стол, снова в дом сбрелись
родственники и знакомые, и Арчи даже рад сделался очередному
поручению: мать заслала его на рынок за чем–то съедобным. За чем
именно – Арчи даже запоминать не стал, попросил, чтоб ему написали
подробную шпаргалку, сунул ее в карман и успокоился.
По дороге на рынок он невольно принялся в который раз
анализировать последние новости. Позиция стороннего наблюдателя,
которую определило ему начальство, теперь не казалась глупой и
зряшней. Он все еще жив и не раскрыт; а активные теперь где? Где
шустрый афган, убивший Эрлихмана? Где Испанец, отправивший на
больничную койку д'Арсонваля? Где настырные братья, которые выгоняли
Арчи из наблюдательного пункта в баре магазина Кузьминых? Достоверно
Арчи знал, что уцелел долговязый дог, которого квалифицировали как
прибалта – Арчи видел его на улице неподалеку от пострадавшего дома
Эрлихмана. Ни о его напарнике, ни о гипотетическом напарнике
д'Арсонваля, ни об ашгабатских гастролерах, к которым, видимо,
принадлежали братья Шарадниковы, Арчи больше не имел решительно
никаких сведений. Афган, скорее всего американец, тоже бесследно
исчез, но этот исчез как–то нехорошо, суматошно, из чего Арчи и
заключил, что он либо убит, либо взят кем–то помимо сибиряков, может
быть и волками. Остальные же наверняка залегли на тюфяки. И выжидают.
В город ввели пограничников и европейцев – всех, как один,
здоровенных лбов – Арчи видел их в оцеплении перед домом Эрлихмана.
Как на подбор, ризены, ротвейлеры, немецкие и бельгийские овчары...
Рослые ребята, решительные, и весьма неплохо экипированные. Уж Арчи–то
знал толк в экипировке.
В ближайшие же сутки должно проясниться – раскопали что–нибудь
сибиряки у Эрлихмана или нет. Если погранцы слаженно двинут в тайгу –
значит, раскопали. И тогда придется волей–неволей становиться на их
след. Причем, нагло и цинично, потому что предполагаемые координаты
волчьей базы Арчибальду, понятно, никто не удосужится вовремя
сообщить. А когда сообщат, будет уже поздно догонять.
Нырнув в людской поток, что вливался на рынок, Арчи невольно,
вслушался в свежие городские сплетни.
Дороги перекрыты, ни в город, ни из города проехать невозможно. В
центре ступить некуда, на каждом углу патрули, проверяют у всех
документы, у кого нету – без разговоров кладут мордой в асфальт,
обыскивают и задерживают до выяснения. На аэродроме с утра садился
правительственный самолет, синий такой, с флагами на брюхе. Межгород
не работает, и радио заглушили. По телеку сплошь «Лебединое озеро»,
прям как во время давнего путча. На Иркутке цельный квартал разнесли в
щепочки, и две сотни человек погубили (тут Арчи скептически хмыкнул,
потому что доподлинно знал: разнесли только внутренности
одного–единственного дома и погибло при этом двадцать четыре человека
– двадцать три на месте, и один по пути в больницу). Какой–то банкир,
когда не смог позвонить по межгороду, решил, что это про его душу и
сдуру сиганул в окно, причем не убился, потому что упал сначала на
сосну, а потом в фонтан. Видать, нечиста совесть. Мясо подорожало,
потому как подвоза с утра не было, из–за все тех же кордонов.
Больше всего Арчибальда поразила сухонькая рыжая бабуля–бракк, с
жаром утверждавшая, будто в городе «полным полно шпи„нов». И откуда
это ей стало известно?
Потом поток разделился и потек вдоль торговых рядов, и вместо
слухов стала слышна только торговля да выкрики продавцов,
расхваливающих товар. Арчи вытащил шпаргалку и пошел набивать
здоровенную сумку по списку. Торговаться Арчи не любил, и на нем,
скорее всего, многие сегодня неплохо нажились.
Итак, думал Арчи, уже сегодня к вечеру многое прояснится. И тут
же, очень непоследовательно с легким раздражением вспомнил, как мать
утром решила застелить его койку и наткнулась на игломет под подушкой.
Арчи ее еле успокоил.
Бедная мама. До сих пор убеждена, что ее сын – инструктор–водолаз,
вынужденный часто ездить в командировки и учить людей неводных морфем
держаться на плаву...
Остался всего один пункт из списка, который Арчи приписал сам:
корейское блюдо, хе. Мясо с морковкой и луком, особое, очень острое.
На обычном месте его почему–то не продавали, может быть тоже из–за
пограничных кордонов? Арчи спросил раз, другой; потом вдруг почуял
слежку и напрягся. Но тут же узрел Виталия Лутченко, чему несказанно
удивился, но виду, конечно, не подал.
– Хе спрашивал? – весело сказал Лутченко, приближаясь. – Надо?
Пойдем!
Арчи скептически взглянул на часы.
– А далеко? Я спешу вообще.
– Да тут рядом! – заверил Лутченко.
– А крабов у вас нет? Остреньких? – немедленно поинтересовались со
стороны.
– Крабов – нет, – вздохнул Лутченко, умело работая локтями.
Уголком глаза Арчи заметил и Баграта, своего ровесника. Баграт
держался в стороне и казался поглощенным собственными заботами.
Лутченко вывел Арчи за рыночную ограду и остановился только у
полосатой «Белки», что приткнулась в узкой щели между экипажами у
самого тротуара.
– Садись, – велел Виталий и распахнул дверцу–надкрылок.
Незнакомый парень принял из рук Арчи пухлую сумку и немедленно
запихал ее в багажник, а сам уселся на место водителя.
В экипаже было прохладно и тихо; Арчи заметил, что это спецпорода,
с прочными стеклами и, наверняка, с антипрослушиванием.
– Это вы за мной по рынку таскались? – хмуро спросил Арчи. – А то
я не успел разглядеть.
– Мы. Больше никого, мы проверяли.
– Ну, так что?
– Кое–какие изменения, друже. Кое–какие...
Лутченко поглядел в окно – на противоположной стороне улицы маячил
Баграт с бутылкой пива в руке. Он лениво озирался и сейчас был очень
похож на рыночного ловкача–кидалу в поисках жертвы.
– В общем, сегодня утром проведен брифинг в самых верхах, –
Лутченко многозначительно кольнул взглядом потолок. – Участвовали
представители четверки – Сибирь, Россия, Европа и Балтия, а также
наблюдатели Японокитая и Турана. Все, кроме Турана, ну, и Сибири,
конечно, признались, что отсылали независимых агентов. Но я думаю, что
и Туран в ближайшие же часы признается. Ввиду чрезвычайной важности
обстановки решено переподчинить всех агентов непосредственно службе
безопасности Сибири. Короче, конец чехарде.
Арчи бесстрастно поглядел на Лутченко.
– Меня тоже переподчиняют?
– Тебя – нет. Ты по–прежнему в стороне, но теперь о тебе уже
знают. В смысле, что ты агент, а не просто к родственникам приехал.
Теперь твоя задача – увидеть все, что произойдет, и рассказать когда
вернешься.
– Значит, – подытожил Арчи, – базу волков обнаружили?
– Не совсем. Определили приблизительное местоположение. Вечером
погранцы выступают. Маршем. Тебе тоже предстоит стать как бы
погранцом. Вот, держи, – Лутченко вытащил откуда–то из под ног пакет с
пятнистой формой и второй – с ботинками. – Ровно в восемь вечера на
углу Зеленой и Ольшанского остановится пограничный грузовик–тент.
Просто сядешь в кабину. Захвати легкое оружие и средства связи по
образцу два. Никаких документов. Водила грузовика вкратце обрисует
тебе ситуевину. Ну, что у них за подразделение, и что тебе придется
делать. Водилу зовут Владимир Пожарков. Он представится. Повтори.
Арчи послушно, как автомат, без всяких интонаций повторил:
– Восемь вечера, угол Зеленой и улицы Ольшанского, быть там в
форме погранца; подъедет пограничный грузовик, сесть в кабину, если
водитель назовется Владимиром Пожарковым. При себе иметь легкое
оружие, связь по двойке и не иметь документов. Далее действовать
согласно инструкциям; генеральное задание – все увидеть, запомнить и
вернуться.
– Отлично. У тебя не память, а компьютер, ей–право.
Арчи промолчал. Ну какой, к черту агент без тренированной памяти?
– Тебя отвезти? – справился Лутченко. – А то сумочка у тебя
неподъемная даже с виду.
– Хе я так и не купил, – проворчал Арчи. – Ладно, поехали...
