*** *** ***
– Еще, говоришь, круче? – переспросил Цицаркин, в упор глядя на
Рихарда. – Ну, и что же стряслось?
– В дом Эрлихмана ночью наведались. Там и смотреть теперь, небось,
не на что. Улица блокирована спецназовцами из Европы, я и подойти
близко не смог.
Цицаркин ограничился нейтральным кивком; Рихард ждал какой угодно
реакции, но только не такой безразличной.
– Юра... Ты что, знал, что ли? – спросил Рихард недоуменно.
– Когда тебя отсылал – еще нет, – сказал Цицаркин. – Садись,
напарник. Тут из центра директива свалилась.
– Директива?
– По безоткатке.
– Что, отзывают?
– Представь, нет.
Рихард расслабленно повалился на облюбованный диван.
– В общем, нам нужно идти в лапы к безопасникам, назваться, а
дальше делать то, что они скажут.
Рихард лежа остолбенел.
– Ахм–м–м... Ты уверен, что это не липа?
– По закрытому каналу? – с иронией в голосе спросил Цицаркин. – Не
смеши.
– А что – не смеши? – Рихард даже сел. – Ты что, инсекторадист,
что ли? Много ты об этих приемниках знаешь?
– Не много, – признался Цицаркин. – Но точно знаю, что настроиться
на частоты выращенной пары не сможет никакая другая.
– Теоретически, – уточнил Рихард.
– Теоретически, отпечатки носа тоже могут совпасть. Однако ж не
совпадают почему–то.
Рихард поморщился.
– Ладно, Юра. Не будем лезть в биоинженерию, мы оба не спецы.
Лучше скажи: ты уверен, что директива действительно из центра, и что
нам не морочат голову?
– Уверен.
– И что будем делать?
– Выполнять.
– Но это... как бы это сказать... убивает наше преимущество, что
ли. По всей теме.
– Рихард, – проникновенно сказал Цицаркин, – сейчас мы либо
объединимся с Россией, Европой и Сибирью, либо все вместе проиграем.
Что тебе больше нравится?
Рихард Вапшис тяжело вздохнул.
– Мне ни то, ни другое не нравится.
– Мне тоже. Но выполнять будем. Так что поднимай свой laiska dirsa
и перетряхивай вещички. На предмет эксклюзива. Уяснил?
– Уяснил, босс... – Рихард послушно встал с дивана. – Слушаюсь,
босс...
Формально, в двойке Цицаркин значился старшим и имел право
приказывать. Рихарда утешало только одно – недолго ему осталось
приказывать. И подумал об этом Рихард наполовину с добродушным
злорадством (по отношению к напарнику), наполовину с легкой тоской (по
отношению к моменту).
Кто станет радоваться, когда приходится подчиняться соперникам?
