*** *** ***
Хуже всего было то, что Шарадниковых держали раздельно. В соседних
помещениях, но – раздельно. И, понятно, в таких помещениях, которые
достаточно трудно покинуть даже подготовленному человеку. Гном
надеялся, что сибиряки не задавались вопросом – насколько трудно в эти
помещения проникнуть. Снаружи. Очень надеялся.
Еще раз он сверился с москитом. Второй этаж... Окна выходят во
двор. Гном смотрел – эти окна больше походили на крепостные бойницы,
и, скорее всего, расположены под самым потолком. О том, чтоб забраться
в здание местного филиала управления внутренней безопасности Сибири
через окна, Гном позабыл, едва взглянул на них.
Здание старого, середины века, выроста. Солидное и довольно
роскошное. Потолки высокие, стены толстые, а корона, что обрамляет
крышу – и вовсе заглядение. В то время было модно отращивать в короне
длинные и мощные ветви; прошедшие годы позволили ветвям окрепнуть и
изрядно переплестись. Двор обнесен глухим забором – уже умершим. Лет
двадцать как умершим. Окаменевшая древесина простоит еще не один век,
если, конечно, забор не решат обновить. Штурмовать его – занятие для
бездельников... или для сумасшедших.
Изнутри двора в здание, наверняка, есть входы. Но они недоступны
ввиду собственно забора, поэтому подобный путь Гном тоже отмел.
Оставалось самое естественное и в то же время парадоксальное
решение – идти через парадный вход. Прямо сейчас, днем. Вряд ли из
Шарадниковых успели много вытянуть. Почти всю ночь оперативная группа
из Красноярска потратила на подготовку и проведение неудачного ночного
ареста в районе Пожарского рынка. Утром их несгибаемый босс разогнал
всех спать – на четвертый, верхний этаж этого же здания; Гном знал,
что там нечто вроде служебной гостиницы.
Если верить москиту, с утра в камеры–одиночки к братьям входили
дважды, и оба раза ненадолго. Наверное, приносили еду, или что–нибудь
в этом роде. А вот после обеда ими наверняка собираются заняться очень
плотно.
Тихое фырчание экипажа Гном услышал даже на фоне обычных дневных
шумов. Он поднес к глазам загодя накормленный бинокль. Пронаблюдал,
как Лэснер вышел, оставив ключ в пазу считывателя, огляделся, хлопнул
дверцей–надкрылком, но не стал ее запирать, и неторопливо направился
прочь. Все. Больше Лэснер тут не появится.
И Гном снова повернулся ко входу в управление.
Вахтер. Старый сверчок–курцхаар, наверняка въедливый и вреднючий.
И, наверняка, знающий всех сотрудников в лицо. Впрочем, именно сейчас
в управлении находится прикомандированная группа, и новые люди шастают
по зданию туда–сюда. Досадливо отмахиваясь от вахтера удостоверениями.
У Гнома имелось удостоверение. Нормальное удостоверение сотрудника
службы безопасности Сибири. Даже не поддельное, а вполне настоящее.
Только фотография внутри принадлежала вовсе не Гному, а истинному
владельцу, действительно сибирскому безопаснику. Теперь это
удостоверение недействительно, но только если успеть заглянуть внутрь
и успеть поднять тревогу. Гном не собирался позволять вахтеру
заглядывать внутрь.
Он отложил бинокль и сверился с часами. Десять пятнадцать. Пора.
Он уже привстал, когда неожиданно пискнул пейджер.
«Проклятье! – подумал Гном с досадой. – Шалят ведь нервишки–то!»
Сообщение было коротким и очень странным:
«Потеряй где–нибудь свой бинокль. Варга.»
Он не стал ломать голову над приказом главного босса. Его приказы
всегда осмыслены, только понять это удается далеко не сразу.
«Ну, что? – подумал Гном, кладя бинокль на крышу. – Начну,
пожалуй...»
Спуститься и выйти из здания напротив – три минуты. Перейти улицу,
еще минута. А вот теперь главное – не оглядываться и сохранять
максимально уверенный вид.
Гном поднялся по ступеням и вошел в святая святых. Место,
покушаться на которое, скорее всего, не пробовал еще никто в мире.
Небольшой вестибюль с турникетом, стеклянная будка с вахтером... У
вахтера под мышкой кобура. Еще ступени, к площадке перед лифтом; на
площадке как раз торчит здоровенный лоб в строгом костюме. Волкодав,
прямо. На голову выше Гнома.
Волкодаву Гном сдержанно кивнул и полез в карман за
удостоверением. Он буквально нервами почувствовал, как напряглись оба,
и вахтер, и парень у лифтов. Но увидев, что Гном вынул красную книжицу
со знакомым тиснением, а не оружие, оба расслабились.
По правилам книжицу нужно было показывать в развернутом виде и ни
в коем случае не выпускать из рук. Гном сделал вид, будто собирается
раскрыть ее и предъявить вахтеру, краем глаза заметив, как волкодав
отвлекся и отвернулся, потому что пришел лифт.
Легкое движение – и пущенная из рукава игла вонзается вахтеру в
щеку. Вахтер, даже не успев сделать удивленное лицо, расслабляется в
кресле, а Гном, подчинившись мгновенному наитию, с тихим: «Подождите!»
спешит к лифту.
Волкодав, как Гном и ожидал, сунул меж смыкающихся створок ногу;
створки снова разошлись.
«Только бы вахтер не сверзился с кресла», – мысленно взмолился
Гном. Он не оборачивался, чтоб выяснить – сидит тот еще в кресле, или
уже упал. Вероятно, сидит, потому что волкодав никак не отреагировал.
Створки снова сомкнулись.
Гном занес руку над кнопочной панелью и вопросительно взглянул на
волкодава.
– На самый верх, – пробасил тот, внимательно глядя на Гнома.
Нехорошо он как–то глядел, не то недоуменно, не то недоверчиво. Гном
отвернулся и надавил на кнопку с двойкой, одновременно пуская стрелку
в лицо волкодаву.
Тот даже не пикнул. Просто стал сползать по стене лифта, и
грохнулся бы, если бы Гном его не подхватил.
Путь до второго этажа, понятно, много времени не занял. Створки
стали раскрываться; на площадке перед лифтом, к счастью, никого не
оказалось. Два коридора – направо и налево. Нужно направо. Но прежде –
убрать тушку волкодава из лифта. Как раз напротив, над вестибюлем и
входом, небольшой холл. На окнах – старомодные тяжелые шторы до самого
пола. Именно то, что и требуется. Гном мигом доволок волкодава в угол
и прикрыл шторой. За ней было пыльно и валялись какие–то иссохшие,
мерзкого вида насекомые. Не убирали тут, наверное, со времен царя
Гороха.
Итак, направо. Коридор вскоре должен изогнуться, а в двух соседних
камерах сразу за поворотом и сидят братья–неудачники. Точнее,
наверное, даже не в камерах, а комнатах. Это же не тюрьма, а
управление безопасности.
Едва Гном подумал, что в здании на удивление мало народу, из
комнаты слева от него кто–то вышел, хлопнув дверью. Гном лишь едва
повернул голову и скосил глаза – слава богу, не кто–нибудь из высоких
чинов. Маленький мужчина–такса в штатском.
– Доброе утро, – поздоровался он жизнерадостно. – Вы из группы
Чеботарева, да?
– Предположим, – ответил Гном ровно и слегка замедлился, собираясь
остановиться и обернуться. Но собеседник скептически хмыкнул и пошел
прочь. К лифтам.
Гном неслышно выдохнул, с облегчением, чего уж там говорить, и в
прежнем темпе добрался до угла.
За поворотом обнаружился небольшой холл; там дежурил паренек–аморф
лет двадцати. В форме. И дурацкой фуражке.
– Ага, – пробурчал он, поправляя фуражку, сидевшую на самом
затылке. Дисциплинка у алзамайских, судя по всему, хромала. –
Наконец–то. К которому сначала?
– Все равно, – честно ответил Гном, лихорадочно соображая, что
поделать с охранником. Мини–игломет у Гнома был двухзарядный, и обе
стрелки он уже использовал. А шуметь не хотелось.
Но парень молча отпер массивную дверь и попросил:
– Не забудьте блокировать створки по выходу...
Гном кивнул, соображая, что это может значить. Наверное...
Впрочем, ладно, не это сейчас важно. Важно не мешкать, ибо тревогу
могут поднять в любой момент – стоит кому–нибудь заинтересоваться
парализованным вахтером. Волкодава за шторой отыщут не сразу, а вот
вахтера...
За Гномом закрылась дверь и приглушенно лязгнул засов. Собственно,
теперь Гном был в плену, как и Шарадниковы.
Первым делом – быстренько перезарядить игломет.
Дверей, почти таких же массивных, как и уже пройденная, в
предбанничке было целых три. Гном сразу понял, что имел в виду
охранник: эти двери отпирались не ключами, а посредством большой
круглой, похожей на штурвал, рукоятки. По выходу следовало закрыть
дверь. И охранник просил не забывать об этом.
По правде говоря, Гном ожидал, что к арестованным полагается
входить с охраной. Но его просто пустили внутрь. Что ж... Надо
пользоваться.
Он подошел к первой двери и заглянул в крохотное окошечко. Сразу
стало понятно, почему об охране не позаботились: камера была
перегорожена надвое сплошной органической сеткой–мономорфом, и один из
Шарадниковых – Валентин – находился по ту сторону этой сетки. Как
койот в зоопарке.
Дверь открылась совершенно бесшумно. Шарадников, сидящий в углу на
низеньком топчане, вскинул голову. Гнома он, конечно же, не узнал.
Гном, не теряя ни секунды, просунул ствол второго, заряженного не
парализатором, а полновесной смертью, игломета в ячейку сетки и нажал
на спуск.
Последний раз промахивался он еще в детстве.
Шарадников с удивленным лицом растянулся на кушетке. Яд действовал
практически мгновенно; в отличие от деда–вахтера бывший агент «Чирс»
успел что–то заметить, но не успел отреагировать.
Дверь камеры Гном тщательно запер, как и требовал бдительный страж
на входе.
Второго брата Гном пристрелил так же быстро и бесстрастно.
Последний раз он переживал после убийства двадцать два года назад.
Не забыл он запереть и вторую камеру. После этого спрятал
разряженный игломет и приготовил в рукаве безотказную малютку с
парализатором.
На стук в дверь страж отозвался почти сразу.
– Так быстро? – удивился парень, опять поправляя фуражку.
– Да вот, забыл, – сокрушенно вздохнул Гном и выпустил стрелку. И
вторично успел подхватить падающее тело.
Этого пришлось оставить как есть, потому что коридор перед
камерами был совершенно пуст, если не считать каких–то плакатов на
стенах. Не за плакатами же его прятать?
Быстро, но без суеты, Гном направился к лифтам. В дальнем конце
противоположного крыла кто–то курил в коридоре и негромко
переговаривался. Глазок лифта светился красным; торчать в холле, зная,
что внизу в любой момент может подняться опасная суматоха, Гном просто
не смог. Ведь рядом была лестница, огибающая шахту лифта.
И он, пересчитав ботинками ступени, спустился по ней.
Холл по прежнему оставался пустым; вахтер сидел в кресле и казался
просто спящим. Турникет почему–то не захотел вращаться, возможно
вахтер должен был отключить какой–нибудь стопор, и пришлось просто
перемахнуть через ограждение, благо возразить все равно никто не мог.
Уже на улице Гном взглянул на часы. Семь минут. Все заняло у него
всего–навсего семь минут... Ну, семь тридцать две, если совсем точно.
Он отводил себе от десяти до пятнадцати.
Впрочем, еще ничего не закончилось. Предстояло еще дойти до
экипажа и благополучно уехать.
Гном привычно подавил в себе естественное желание броситься к
экипажу бегом. Он не имел на это права – даже сейчас, в самом конце
дела. Как профессионал.
Только отъехав на квартал–другой он смог расслабиться.
