13. Бесприютные
В карете она немного успокоилась. Сидела, тесно прижавшись к Сварогу
(не от избытка чувств к благородному избавителю, а по причине насквозь
прозаической – шестерым там было не повернуться), и, уставясь на плотно
занавешенное окно, вполголоса рассказывала.
Ночью в коридоре появились какие–то странные существа (Сварог из
деликатности не стал уточнять, как вышло, что принцесса оказалась ночью в
коридоре). Делия сама видела, как синий мушкетер, которого они схватили,
рухнул, почернев и ссохшись, как головешка. Но против гланцев и их
освященных в древних храмах Единого мечей страшилища оказались бессильны.
Тогда, после короткого замешательства, на охрану принцессы набросились
самые обычные люди, державшиеся до того позади. Ими командовал герцог
Сенгал, и с ними была еще... она сама. Словно отражение ожило и покинуло
зеркало. Лейтенант Данаби действовал, особо не рассуждая, и решил
пробиваться наружу. Сначала они хотели пробиться в казармы гланской
гвардии, но быстро поняли, что врагов слишком много и все пути отрезаны.
Тогда кинулись подальше от дворца. В переулке Белошвеек разыгралась
последняя схватка, из которой живой вышла одна Делия. Она тоже не особенно
рассуждала – просто единственным знакомым ей в этом районе ориентиром был
домик–притончик (о нем рассказывали придворные сплетницы, а как–то и
показали во время верховой прогулки). Пробираться в одиночку к гланским
казармам она не рискнула и правильно сделала – уже через пару минут после
того, как она перемахнула через стену в сад, по переулку стали шнырять
всадники. В саду она просидела до рассвета, потом пробралась в дом и
наткнулась на старика хозяина. Иллюзий она не питала и прекрасно понимала,
что старый педрила, промотавший все состояние на скаковых лошадей и
мальчиков, видит в ней лишь козырь для азартной игры с баснословным
выигрышем при удаче – но так, если подумать, было даже лучше. А выбирать
не из чего...
Сварог переглянулся о Леверлином. Описанные Делией создания как две
капли воды походили на статую странного существа из замка Мораг,
оставшегося загадкой даже для Гаудина. Впервые у Сварога зародились
подозрения, что все происшедшее отнюдь но замыкается на
чернокнижнике–герцоге, отыскавшем древний магический трактат. Но он пока
что не стал ни с кем делиться своими догадками. И не стал расспрашивать
Делию, почему она так и не попыталась связаться с дворцом, решив отложить
это на потом.
– Знаете, почему я вам верю? – спросила вдруг Делия. – Не только
оттого, что с вами знакомый мне граф Леверлин. Вы – самая странная
компания, какую я в жизни видела. Шайки злодеев такими не бывают...
«Интересно, что ты вообще видела в жизни, кроме дворца, балов и охот,
– подумал Сварог. – И где исхитрилась узреть шайку настоящих злодеев,
кроме как на экране телевизора и иллюстрациях к приключенческим романам?
Но наблюдение верное – компания и в самом деле странноватая...»
– Хорошо, – сказал он, чтобы отвлечься от серьезных и тягостных
раздумий. – С этой минуты я присваиваю нашему славному отряду наименование
Странной Компании. Принцесса, вы не откажетесь стать шефом полка? Хотя
этот полк не тянет даже на гран–платунг [гран–платунг, гран–рота, гран–ала
– отдельное гвардейское подразделение, приравненное по статусу к полку;
как правило, превышает численностью обычный платунг, роту или алу (но
полку все же значительно уступает)], иным не уступит...
Делия устало улыбнулась, больше из вежливости. Все же она отлично
держалась – время такое, эпоха жеманных, хрупких, бледненьких принцесс на
горошине если и наступит, то очень не скоро. Да и наследственность
неплохая. Говорят, Конгер сажал ее на коня раньше, чем научилась ходить.
– Что мы будем делать? – спросила Делия.
– Мы будем делать сущие пустяки, – сказал Сварог. – Сейчас мы вас
спрячем. Вернее, все спрячемся. А потом постараемся сделать все, чтобы
репутация Таверо не пострадала. Всей Странной Компанией свалимся в гости к
одной милой старушке, переждем немного и отправимся к харланской границе,
нынешний герцог обязан мне троном и вряд ли успел стать неблагодарным.
– А потом?
– Не стоит загадывать. Пока что наш сияющий идеал и светлая мечта –
харланская граница...
– Я могла бы обратиться к гланской гвардии. Они не могли не
почувствовать неладного. Они–то поверят...
– Вполне возможно, – сказал Сварог. – Но, насколько я знаю вашего
батюшку, он, будучи уверенным, что настоящая принцесса пребывает во
дворце, станет решительным, недоверчивым и несговорчивым. Выйдет большая
кровь и сумятица, мы ничего не добьемся, кроме риска для вас получить
случайную стрелу. Или пулю. Или – не случайную... А время все равно
работает на нас. Эта тварь во дворце долго не протянет. Надеюсь, ее конец
будет достаточно зрелищным, чтобы у свидетелей возникли кое–какие
вопросы...
...Он не обратил сначала внимания на дым – в Равене частенько
где–нибудь горело. Но чем ближе карета подъезжала к Королевской, тем
сильнее несло гарью. Сварог высунулся из окна, глядя вперед. Сердце
неприятно колыхнулось в груди.
Пожарные как раз отъезжали. Гнедые упряжки четверкой уносили вскачь
огромные бочки на колесах, сверкающий начищенными медными частями
замысловатый насос и две длинные повозки, набитые отчаянными усачами в
красных кафтанах. Над головами у них торчали длинные багры. Судя по чистой
одежде, им не пришлось лезть в пожарище.
Зевак оказалось не особенно много, и гуртовались они на почтительном
расстоянии. Забор и калитка почти не обгорели, но во дворе что–то еще
чадило, лениво догорало, жидкие струйки дыма колыхались на слабом ветерке.
Во дворе, к удивлению Сварога, шумно гоготали неведомо как уцелевшие гуси.
У калитки растерянно топтались шпики, бдевшие в доме напротив, – бдевшие,
как оказалось, из рук вон плохо...
Сварог втянул голову внутрь кареты. Встретил взгляд Паколета и
медленно кивнул.
– Бабка! – Паколет рванулся наружу, но Сварог поймал его за руку,
стиснул:
– Сиди! Может, обошлось...
Распахнул дверцу и выскочил. Завидев его, гинкеровские шпики
оживились. Старший, Мушеро, благообразный седой прохвост, выступил вперед,
одергивая кафтан, словно военный мундир. Похоже, он радовался, что прибыл
наконец кто–то, имеющий отношение к начальству, и можно свалить все с
плеч:
– Несчастье, ваша милость...
– Вижу, что не карнавал с плясками, – сказал Сварог. – Что случилось?
Вы куда смотрели, свинячьи выкидыши?
– Ваша милость, полыхнуло сразу, как только эта стерва вошла в
калитку, и полминуты не прошло...
Рапорт его был профессионально четким и подробным без многословия, но
рассказывал Мушеро ни с чем не сообразные, вовсе уж фантастические байки.
По его словам, все началось с того, что в калитку без стука прошмыгнула
женщина, одетая небогатой горожанкой, – и через несколько секунд
полыхнуло, домик загорелся, как пучок сухой соломы, причем не было взрыва.
Он, Мушеро, не вчера родился и знает, что существуют разнообразные горючие
смеси, применяемые в военном деле, но у загадочной гостьи не было ни в
руках, ни под платьем никакого сосуда, они бы заметили. Да и бабка ничего
такого дома не держала.
С приездом пожарных обнаружились новые странности. Домик сгорел
дотла, но примыкающие к нему загородки с гусями и сараюшки остались целы.
На пожарище обнаружили два обгоревших трупа и моментально опознали: бабку
по фарфоровым расписным бусам, а неотлучно пребывавшего при ней сыщика –
по золотому зубу и казенному оружию. Зато странная женщина исчезла
бесследно. На улицу она не выскакивала. С двух сторон к бабкиному двору
примыкали высоченные заборы соседей – и шпики непременно заметили бы
человека, взбиравшегося на забор. С четвертой же стороны... Сварог все
прекрасно видел и сам. С четвертой стороны к бабкиным невеликим владениям
прилегал высокий отвесный холм, звавшийся Тель–Варрон, Варронский холм. В
незапамятные времена с королевского замка на вершине этого холма и пошла
столица – серо–коричневые развалины и сейчас еще виднелись там, почти
сглаженные временем. Ни одна женщина – да и любой обыкновенный человек,
будь то молодой, полный сил скалолаз, – не смогла бы в мгновение ока
вскарабкаться на высоченный откос, по которому за все время существования
замка так и не смогли подняться неплохо вооруженные осадной техникой
враги. Мушеро определенно считал, что это была не женщина, а создание из
тех, кого не следует поминать к ночи... И еще. Все произошло молниеносно.
Кинжал сгоревшего полицейского пребывал в ножнах, пистолет – сзади, за
поясом. Ни он, ни бабка даже не пытались спастись – трупы лежали
посередине комнаты. Мушеро развел руками с видом совершенно безрадостным и
исполненным искреннего, нешуточного изумления, до сих пор не прошедшего.
Двое его людей, не таясь, сложили пальцы в фигуры, отгонявшие, согласно
поверью, злых духов. Дальнейшие расспросы бесполезны – к чему теперь
мелкие детали происшедшего?
– Что теперь передать барону? – озабоченно спросил Мушеро.
– Все так и передайте... – сказал Сварог.
Медленно вернулся к карете, хлопнул дверцей. Переодетый кучером отец
Калеб, не дожидаясь распоряжений, хлестнул лошадей. Сварог поднял голову,
встретился взглядом с Паколетом.
– А ведь чувствовала... – мертвым голосом сказал тот и умолк. Сварог
понурил голову, уставился на квадратные, по моде, носки своих сапог, но
все равно знал, что все смотрят на него. Нельзя было сидеть вот так,
молча, словно надгробное изваяние на собственной могиле, – он был
командиром, и следовало заботиться о боевом духе своего невеликого
воинства.
– Ничего... – сказал он, радостно отметив, что его голос звучит не
столь уж беспомощно. – Вы, принцесса, не один день просидели под носом у
тех, кто вас яростно искал. Что вам стоит провести несколько часов в одном
доме с начальником снольдерской разведки, который вас тоже ищет? Дело
почти что привычное...
– Великие небеса, мне все равно, – устало отозвалась Делия,
попытавшись, впрочем, улыбнуться.
– «Жена боцмана»? – моментально догадался Леверлин.
– Ну да, – сказал Сварог. – По моим подсчетам, уже сегодня возможны
выражения бурного негодования тех, кому никак не удается справиться с
«пятнашкой». Если же добрые жители столицы окажутся терпеливыми, дворяне
Маргилены немного помогут, они уже действуют по всему городу. Будет
переполох, и всем станет не до нас. А пока что я приму небольшие меры
предосторожности, так что не пугайтесь происходящего с вашими соседями,
потому что с вами будет происходить то же самое. Это к каждому относится.
Заклинания на изменение облика все же пригодились. Теперь напротив
него сидела мужеподобная рыжая девица, в которой только по одежде можно
было узнать прежнюю Делию. Вместо Мары – светловолосая дурнушка с
блекло–синими глазами и жидкой челкой. Паколет, наоборот, из светлого стал
чернявым и косоглазым. Капрал и Леверлин тоже стали совершенно непохожи на
себя прежних, как и сам Сварог. Все это была не более чем иллюзия, которую
могли разоблачить немногие люди в столице – и каждое зеркало...
– Присмотритесь друг к другу, чтобы привыкнуть, – сказал Сварог. – И
держитесь подальше от зеркал, зеркала нас отразят в самом что ни на есть
подлинном виде...
– Надеюсь, я сейчас не особенно уродлива? – спросила мужеподобная
рыжая девица с таким видом, словно ее сейчас только это и волновало.
– Вы очаровательны, принцесса, – сказал Сварог, отчаявшись понять
женщин.
Он смотрел, как Странная Компания, фыркая и похохатывая,
переглядывается, привыкая заново друг к другу. Похоже, они чуточку
развеселились. И не все понимали, что за них взялись всерьез, что они
проиграли первый тайм...
Через полчаса Сварог убедился, что проиграл и второй.
«Жена боцмана» уже догорала. Он увидел пламя, едва карета вывернула
на широкую Адмиральскую. Поскольку дело происходило почти в центре города,
пожарных, зевак и полицейских собралось превеликое множество. Толпа
запрудила улицу, пешая и конная полиция вкупе с городской стражей тщетно
отжимала ее от сиявшей пустыми провалами окон, лениво дымившей каменной
коробки, закопченной и мокрой. Пожарные, уже проделавшие главную работу,
бдительно прохаживались вокруг, разбивая баграми тлеющие головни и заливая
их из ведер. Отстранение и холодно Сварог констатировал, что в обоих
случаях соседним домам повезло: огонь на них не распространился, чудесным
образом ограничив ярость границами конкретного владения... Возможно,
неведомые поджигатели именно так и задумывали – и умели управлять этими
странными пожарами. Сварог ничего еще не знал о случившемся в «Жене
боцмана», но в совпадения нисколечко не верил – домик бабки–гусятницы и
«Жена боцмана», единственные в городе места, где он мог надежно укрыться,
не могли вспыхнуть оба сразу, почти в одно и то же время, вследствие
глупой случайности...
Хорошо еще, никаких подозрений бесприютная Странная Компания не
вызывала – перед толпой остановились, не в силах пробиться, десятка три
разномастных экипажей. Старикашка в лиловом с серебром вицмундире
тюремного ведомства, департаментский секретарь, громко разорялся насчет
своей прерванной поездки, вызванной государственной необходимостью. Но на
него не обращали внимания, не говоря уж о том, чтобы расступиться и дать
дорогу, – его собственный кучер сбежал с козел таращиться на пожар, как
все прочие возницы да и их господа. Так что Сварог, энергично ринувшийся
сквозь толпу, подозрений не вызывал – одни шумные протесты, тут же
утихавшие, едва те, кого он расталкивал кулаками и рукоятью меча,
оглядывались и убеждались, что имеют дело с дворянином.
Вывеска, произведение искусства, сгорела начисто, осталась лишь
железная рама. Выгорела и каменная конюшня, где стояли лошади Сварога. На
мокрой брусчатке, дымя и шипя, испускали последние искры разномастные
головешки – в точности Свароговы педантично расписанные планы, если
мыслить образно. Некуда податься. К Маргилене возвращаться никак нельзя,
проще сразу повеситься на ближайшем фонаре, благо есть перекладины...
Покосившись влево, Сварог отшатнулся и хотел было замешаться в толпу,
но вспомнил, что сейчас он неузнаваем. Шагах в десяти от него понуро стоял
начальник снольдерской разведки. Судя по его костюму, неполному и
пребывавшему в жалком виде, граф спасался из горевшего дома через окно,
изрядно перемазавшись при этом в известке и кирпичной пыли. Тут же торчали
два его молодчика, грязные и хмурые, бдительно зыркая по сторонам. Значит,
снольдерцы тут ни при чем...
С превеликой радостью Сварог углядел тетку Чари, перепачканную в
грязи и копоти, не невредимую. Она что–то объясняла бравому усатому
квартальному – точнее, энергично и обстоятельно, с привлечением всех
красот и перлов морского лексикона высказывала свое мнение о поджигателях
и объясняла, что с ними сделает, если они ей ненароком попадутся.
Квартальный почтительно слушал, явно стараясь запомнить как можно больше
шедевров изящной словесности, рожденной вдали от твердой суши.
Его позвал пожарный, и он отошел. Воспользовавшись удобным моментом,
Сварог протиснулся поближе, дернул тетку Чари за прожженный рукав:
– Пора сматываться, госпожа гильдейская трактирщица...
Она недоуменно уставилась на незнакомца. Должно быть, узнала голос:
– Граф?!
– Я самый. Пошевеливайтесь. За мной.
И вновь ввинтился в толпу, как бурав в мягкую сосновую доску. Тетка
без расспросов и охов–вздохов поспешила следом. Открыла дверцу кареты, миг
ошарашенно взирала на сидевших там, потом решительно полезла внутрь.
Сварог задержался возле козел.
– Куда же теперь? – тихо спросил отец Калеб. – Быть может, в один из
наших храмов? Братья вас охотно спрячут...
– Опасно, опасно... – сказал Сварог. – И для нас, и для братьев.
Кто–нибудь умный быстро выстроит логическую цепочку, если не выстроил уже.
Мы пока что отвечаем на их ходы, а нам пора делать свои, неожиданные и
непредусмотренные...
От лошадей, притомившихся за день, остро шибало потом. От колеса
кареты, приходившегося Сварогу по грудь, несло дегтем. Толпа, где все
стояли к нему спинами, напоминала прессованную ветчину. На душе было
смутно и паскудно, но безнадежности Сварог не чувствовал, он еще долго
готов был барахтаться в этом чертовом горшке со сметаной, пока не
получится масло...
А высоко в небе равнодушно и неспешно проплывал чей–то замок –
возможно, его собственный. И никто из стоящих на улице не обращал внимания
на скользившую по земле округлую черную тень – самое обычное зрелище, –
никто не задирал голову, чтобы полюбоваться на столь обыденную деталь
небосклона. Пожар, даже погашенный, был гораздо интереснее – старое
развлечение, никогда не приедавшееся.
– Итак? – тихо спросил отец Калеб.
– Итак, я делаю ход, – сказал Сварог.
Он сказал, куда следует ехать, забрался в карету. Сел прямо на пол,
потому что больше некуда было, но и на полу оказалось не уютнее, со всех
сторон стискивали сапоги и ножны мечей. Пахло гарью, пылью и сапогами –
но, увы, такие картины и запахи, каким бы эпохальным событиям они ни
сопутствовали, никогда не войдут ни в школьные учебники, ни в романы.
Мушкетерские лошади никогда не воняли потом, мушкетерские слуги не воняли
чесноком, а мушкетерские дамы никогда не ловили на себе блох...
– Перек сгорел, – печально сказала тетка Чари. – На море из жутких
переляг выкарабкивался, а тут вот сгорел. Из подвала не успел выскочить,
когда эта стерва...
– Кто? – насторожился Сварог.
Подробности заключались в следующем: тетка Чари, проходя по коридору
первого этажа, вдруг нос к носу столкнулась с совершенно незнакомой
женщиной, видом и одеждой напоминавшей гильдейскую шлюху среднего пошиба –
как раз такую, что могла бы невозбранно разгуливать по Адмиральской.
Незнакомка, как крыса, прошмыгнула мимо хозяйки в первую попавшуюся дверь,
и не успела тетка Чари изумиться такой наглости, как за этой дверью словно
бы произошел беззвучный взрыв, хлынуло пламя...
– В конюшне кто–то успел распахнуть ворота, кони и разбежались, –
сказала тетка Чари. – А вот Перек сгорел. Да и я чудом выбралась. На
кораблях пару раз приходилось гореть, привыкла сразу улепетывать подальше,
хоть на палубе и не разбежишься особенно. Сиганула в окно...
– А эта женщина так и не появилась потом?
– Да не могла она выбраться, – сказала тетка Чари. – Никак не могла.
Едва она дверь за собой захлопнула, внутри полыхнуло, да так, что
ослепнуть можно...
– Слышал кто–нибудь о чем–то подобном раньше? – спросил Сварог.
Никто не отозвался.
– Ну ладно, – сказал он. – Павшие духом есть?
Даже если таковые и были, никто не признался вслух в своей к ним
принадлежности.
