Храмовник - Александр Башкуев. - Книжная Полка

Хе, Патриарх, The Hierophant, Le Pape, Der Grossmeister

Цикл Воли – Развитие

Москва – 1937 год

Мы шли в ночи и было слышно, как звенят подковками у нас сапоги. Город – похоже что спал, а скорей всего – притворялся.

Стояла густая августовская ночь и окна москвичей были распахнуты. Обычных москвичей. Нас вел старый Палыч, коий всю дорогу внимательно смотрел на раскрытые окна. Ежели какое–то из окон было заперто, он молча показывал на него пальцем, Леша включал потайной фонарь, а Володя отмечал координаты окна.

В такую жаркую ночь за этими закрытыми окнами прятались «Враги Народа». Они, наверно, шептались друг с другом и говорили всякие гадости – про Нас, Нашу Родину и самого Товарища Сталина.

Здесь – в центре города это была одна из самых верных примет. Бывших хозяев всех этих домов постреляли в дни Революции и теперь в их просторных, светлых квартирах и комнатах жировала пролетарская, да жидовская грязь, всплывшая в дни мятежа. И мы – шли ее чистить. И вся эта грязь и мразь слышала, как гремят подковками в притаившемся городе наши кованые сапоги и – в штаны делала себе от ужаса.

Сперва – делала, а стоило нам пройти, сразу же начинала шипеть нам вслед. А чтоб не слышали мы ее мерзкого шипа, закрывала окна на все шпингалеты с задвижками. Она не знала, что – закрытое окно – Примета. По возвращении мы пересчитаем виденные нами закрытые окна и будем знать – куда идти в другой раз.

Правда, теперь примета сия стала терять прежний смысл. Все чаще за закрытым окном была уже опечатанная нами комната. То есть – не нами, но – другой ротой. Правда, именно моя рота выявила и взяла больше всех – этой сволочи.

Остальные ленятся и выезжают на задержания на машине. А при звуке наших машин окна захлопывают – самые добропорядочные обыватели. Поэтому мы любим идти пешком.

С нами – старый, бывалый «следак» Виктор Палыч. Отсидел в двадцатых – сколько положено, а потом был взят нами во «внештатники». Знает и помнит былую Москву, как облупленную. А еще хлеще знает и помнит всех этих бандюков с горлопанами, что устроили тогда этот переворот. Его позиция простая и правильная:

«Бандиты будут сидеть, иль – лежать, – в зависимости от статьи. Урки должны гнить на нарах, а не жрать ананасы в Кремле».

Я с ним согласен. Когда мы берем нового бандюка, они же все – пьяные в дым, катаются в ногах, да блажат про то, что они – большие дружки Товарищу Сталину. А у меня в голове: «Не обращай внимания, Аннхен. У дочери настоящего Рыцаря нет ни нервов, ни – трясущихся рук! Ты сбилась. Раз–и, два–и..." – а потом, как кричали мама с сестрой.

Мы у этих скотов – хотя б матерей, да сестер на насилуем. Пуля в голову и – весь сказ. Вы не поверите – как рыдает, да плачется вся эта мразь, когда ее выводят на улицу... Ворье. Быдло.

Сладко было вам спать в постелях расстрелянных, да вкусно жрать из чужой тарелки с вензелем, – пора платить по счетам. Сукины дети. Всех найдем. Всех сыщем...

Я часто думаю, – как, почему мне так повезло? Видно, есть все же Бог – коль дал он и мне, и ребятам моим поквитаться за всех наших. Вон – Вася Сычев. Батя его был унтером погранстражи. «Тамбовский волк», – как их все называли. Они, – все те, кто из деревни Антоновки – все звались «тамбовские волки». Их деревня в незапамятные времена принадлежала графу Бенкендорфу.

Ну, – тому самому. Шефу и создателю жандармского Корпуса, да Начальнику Тайного Управления. Царской разведки, да – контрразведки проще сказать. Так чтоб – в деле сием «лишних» не было, – он всем своим крепостным из Тамбова – вольную дал и просил «Служить Отечеству» на границе. Сказал: «Границы России должны стеречь – русские». Они и – стерегли. Все урки их только лишь «тамбовскими волками» и величали.

А когда стряслась Революция, вчерашние урки нагнали огромную армию к небольшой деревне Антоновке и устроили провокацию. А потом обычных крестьян – газами. Да бабам штыками животы – вспарывать. Чтоб, говорили: «Извести все волчье семя!»

Васька–то тогда – совсем малый был. В каком–то стогу схоронился. Своими ушами слыхал, как его мать, да сестер – сперва ... А потом – живых еще на куски резали. Пока маленький был – на всю нашу колонию по ночам орал: «Тухачевский! Бегите! Жиды идут!»

А его никто и не пытался удерживать – все такие. Когда пришла весть о том, что завтра будем брать Тухачевского, Васька перед начальниками на коленках стоял – просил взять его в команду, – в харю этой гниде – хотя бы раз плюнуть. Не взяли.

Побоялись, что он вгорячах кокнет красную сволочь, а того нужно было – хотя б на суде еще целым народу представить. Вот после приговора, – перед казнью сказали: «Пожалуйста!" Поэтому и трупы всех этих никому уже не показывали. Отводили мужики душу. По всей программе отводили.

К примеру, – трое–четверо держат гада с кляпом во рту, а еще двое расстелят на столе бабу там, иль – дочку задержанного и – давай во все дыры! Она, конечно, орет, а ему – «Вот так же и моя мамка/сестра/тетка орала! Это тебе – Божья Кара, красная сволочь!»

В общем, – что захотят с бабами, то и – сделают, а бывшего «краскома» – ни–ни! Еще в учебке всем нам вдолбили, – ежели человека мучить физически, это ему легче, чем на его глазах – его любимых, да близких. Так что – «покажут кино» по полной программе, а когда у него глаза побелеют, да станет он просить – чтоб его вместо баб, лишь тогда и выводят и – пулю в затылок. Да так, чтоб последнее, что он в жизни слышал – как его жена с дочкой орут благим матом.

Не–ет. Ни самого Тухачевского, ни Якира, ни – Уборевича – никого из их банды мы и пальцем не тронули. Баб – да. А самих скотов – нет. Чтоб они сими криками на том свете до самого Страшного Суда – Вечность мучились. Эта сволочь небось подзабыла, как орали тамбовские бабы, да – барышни–институтки в их кровавых застенках. Так, – чтобы память им освежить – мы их собственных баб у них на глазах...

Знаете, почему нас всех подобрали? Ради Мировой Революции. В те годы многие большевики бредили Мировой Революцией. А как ее сделать, не имея разведки, да глаз и ушей за кордонами? Бывшие царские агенты отреклись от Советов, новые – сиволапые «горели», стоило им пересечь границу хотя бы Польши!

Так что – вся разведка тех лет была из жидов, сочувствующих новой Власти. Всем бы она была хороша, ежели бы не – национальный вопрос. А так уж вышло, что в Политбюро одна из групп разругалась со всеми прочими и в ней–то жидов – как раз не было!

Что делать, – ежели – даже придя к Власти, останешься «глух и слеп»?! Вот тогда–то один из них и обратил внимание на нас – беспризорников. Да не простых беспризорников, но владеющих языками, начатками игры на рояле, да благоприобретенной привычкой «не сутулиться» и «не носить вещи мешком». Раз будущим разведчикам предстоит работа среди «буржуев» – лучше, когда у них буржуйское воспитание.

Конечно, – после того, что произошло – не много осталось ребят с подобными данными на Руси. Так что нехватку дополнили такими, как Вася Сычев. Тамбовскими, ярославскими, да кронштадтскими... Господи, сколько же Крови в те годы пролилось на Руси. Сколько горя все мы пережили. Сколько счетов накопилось ко всей этой сволочи!

Другой вопрос, – как сделать так, чтобы мальчики у коих отняли почти все – служили не за Страх, а за Совесть. Очень просто. Каждому дают по нагану и учат стрелять, и не знать промаха. Награда одна – когда придет день, найти убийц сестры, отца, или – матушки и – не промахнуться. Не вдаваясь в подробности, доложу...

За Товарища Сталина я сегодня – кому угодно глотку перегрызу. За то, что пару лет назад он лично дозволил мне отправиться в Петрозаводск и вскрыть там целую троцкистскую банду из действующих и бывших членов ЧеКа. В детстве я мечтал, как они будут орать...

Я подрос. Они не орали. Орали их бабы... Теперь я готов на все для Товарища Сталина.

Мы идем душной, августовской ночью по притихшей Москве. Все окна – темны и лишь в одной горит огонек. Там кто–то бегает, слышны какие–то крики. Это – там, где нас ждут. Палыч любит позвонить по телефону перед выходом. Эти суки должны знать, что мы к ним идем и делать в штаны от ужаса.

Вдруг впереди хлопают выстрелы. В последние дни это у них – мода пошла. Стреляют в собственных жен, да детей. Что любопытно, – самим в себя выстрелить пороху нет. Что забавно – руки трясутся и по жене, да детям они промахиваются. (По нашим–то матерям, да сестричкам они – не промахивались...)

Мы их не удерживаем. Это здорово, – прийти к такой гниде, а она – пьяная в дым и рыдает над только что пристреленной им же самим женою, иль доченькой. Еще лучше, ежели наш штатный доктор – эту бабу, иль девку потом вылечит.

Объявляешь ему приговор, а потом с улыбочкой говоришь: «Жена ваша к счастью – не умерла. Хотите посмотреть, да послушать?!" – и тут же кляп ему в рот и представление, как его телка нашим «подмахивает».

В общем, – здорово.

Мы подымаемся в квартиру, нас уже ждут дворник, да управдом. С улицы слышен звук подъезжающего «воронка». Я спрашиваю у дворника, – все ли дома – по списку? Он в ужасе трясет бородой, шепчет:

– «Младшенькой–то – четыре! Может, – ее в детский дом?»

Я с интересом смотрю на него. (Разумеется, – такую малышку – прямиком в детский дом. Но ему об этом не положено знать. А на будущее... Редкий человек отважится задать подобный вопрос мне – чекисту. Надо запомнить его. При случае – предложить работу у нас – в органах. Хороший человек теперь – редкость. Смелый – тем более.)

– «В ордере указано – всех. Разберемся. Мы не караем детей».

Дворник успокоено кивает в ответ. А мы начинаем нашу работу. Мы – наводим Порядок. Бандиты, да урки должны гнить в земле, или – на Колыме. И все их бандитское семя.

Ни одно преступление, совершенное в дни Революции, не останется безнаказанным. Ни одна мразь не посмеет покойно спать на всем наворованном. И за это за все – Спасибо Товарищу Сталину.

При случае – Я Умру за Него.