* * *
Затрудняюсь назвать чувство, которое испытываешь, бродя по опустевшим
залам, помня их полными жизни, тепла, людских голосов. Казалось, все это
было еще вчера. Но на приборах, стенах, вещах – везде налет пыли,
красноречивый след времени. Шелестят потоки воздуха, ранее не слышимые, в
нужные моменты включается и выключается освещение, в рефрижераторах –
изобилие пищи, несколько запущенные парки полны зелени, у входов в каюты –
таблички с такими знакомыми именами... Но воздух насыщен техническими
запахами смазки, перегретой изоляции, еще чего–то машинного, нежилого.
Гравитон, бывший некогда уютным домом, воспринимался уже огромной,
равнодушно действующей машиной, смысл существования которой загадочен. То
тут, то там встречались арбайтеры с поврежденными логическими цепями,
бесполезные для любой работы. Они могли подойти к куче мусора, включить
пылесос и замереть с поднятым раструбом – на час, на два.
А люди оставили после себя неописуемый беспорядок – разбросанную
одежду, постельное белье и бытовые вещи, тубы, банки, пачки с едой;
ковровые дорожки испачканы, во многих местах – следы высохших луж.
Тотально стерта память Архонта. Могучий софус потерял способность к
выполнению простейших арифметических действий. В ресторане из капающих
кранов набежало озеро. Высохший бассейн усеян скелетами рыбок. В центре
управления станцией отключенные экраны образуют слепо мерцающий купол.
Кресла хаотически развернуты, словно тут резвилась ватага обезьян, пол
между ними усеян этикетками, салфетками, тюбиками с остатками пищевых
паст, испещрен бурыми пятнами. И это – обитель аккуратиста Сумитомо и
сурового педанта Беатрис?
Стараясь меньше наступать на плохо пахнущий мусор, я пробрался в
центр зала, к главному пульту. По традиции, перекочевавшей в космос из
морского флота, в одном из ящиков должен был храниться дубликат бортового
журнала, заполняемый лично губернатором.
Я набрал регистрационный номер Гравитона–4. Кодовый замок открылся.
Журнала в ящике не оказалось. Но вместо него лежала записка.
«Серж, что я тебе говорил? Навести свой дом, дабы поклониться духам.
Таков обычай самураев. Кланяюсь Мод–сан.»
Вот же проказник!
Я бросился в свою каюту. В беседке под водопадом на самом видном
месте возлежал журнал. Именно возлежал. Солидно так.
