* * *
Вот, собственно, и все.
К вечеру приехали на мотоцикле Толя с Наташей и привезли в коляске
Трумина. Он нам поверил, но(
Началось следствие. Боюсь, следователь до сих пор пребывает в
уверенности, что мы злодейски расправились с Лешкой, а потом для отвода глаз
придумали всю историю с «дивом». И не судили нас только за полным
отсутствием улик.
Была академическая комиссия. Она работала долго; снимки, сделанные
Володькой, обнюхивали, обсасывали и пережевывали. Но к единому мнению
комиссия так и не пришла. Одни считали нас мистификаторами, или, наоборот,
жертвами мистификации; другие утверждали, что «див» – галлюцинация,
непонятным образом зафиксировавшаяся на пленке; третьи( Пожалуй, один лишь
Бармин принял нас и нашу версию всерьез, но тогда он был одинок в этом
мнении. Почти одинок.
С тех пор прошло больше двадцати лет. Изредка попадая в Усть–Урт, я
заезжаю на это место. Четыре года назад по предложению Бармина, уже
академика, ученого с мировым именем, Нобелевского лауреата, там была
поставлена автоматическая станция слежения и огорожена охранная зона. Я
смотрю на сосны – теперь из них осталась лишь одна, вторую повалило ветром
лет семь назад(
И уезжаю.
Я знаю, ты не прав, Леша. Знал тогда, остаюсь уверен и теперь. И все
же(
И все же где–то в глубине души, там, на самом дне, шевелится странное
чувство, похожее на зависть.
Иногда я вижу его во сне. Обросший, истощенный, бредет он, по щиколотку
увязая в темном, рыхлом песке, раздвигая руками похожие на стрекозиные
крылья растения, и тогда мне кажется, что он должен, непременно, обязательно
должен вернуться. Я чувствую это. Может, он уже, вот сейчас, только что
вернулся? Или сегодня? Завтра?
Ты должен вернуться, Лешка!
