Тема Для Диссертации
Экспозиция
В семь часов вечера широкие двери Института мозга распахивались, и из
них поодиночке, группами и наконец непрерывным потоком выливались
сотрудники. Минут через десять–пятнадцать поток постепенно иссякал. И в
здании, на территории и прилегающих к ней улицах наступала тишина. Изредка
ее нарушали шаги случайных прохожих или какой–нибудь парочки, пришедшей сюда
целоваться в уверенности, что их никто не потревожит по вечерам все
население Академгородка сосредотачивалось в жилых и культурных центрах
Так было и в этот день. Однако в половине восьмого привычный порядок
нарушился: к дверям Института с разных сторон подошли двое. Первому было лет
тридцать пять. .Лицо его казалось треугольным: очень широкий и высокий лоб,
над которым фонтаном взрывались и опадали в разные стороны длинные прямые
волосы; совершенно плоские выбритые до блеска щеки почти сходились v
миниатюрного подбородка; рот же напротив, был столь велик, что, казалось,
стоит его открыть – и подбородок неминуемо должен отвалиться; только прямой
нос с широко выгнутыми крыльями вносил в это лицо какое–то подобие
пропорциональности. Второму на вид было никак не меньше шестидесяти. Лицо
его чем–то напоминало морду благовоспитанного боксера, почти квадратное, с
крупными чертами и небольшими умными глазами, оно казалось грустным даже
тогда, когда человек улыбался. Вся его фигура была под стать лицу, массивная
и тяжелая. И поэтому подстриженные коротким бобриком волосы никак не
вписывались в общий тон – здесь приличествовала бы львиная грива.
Встретившись, они поздоровались и несколько минут постояли, о чем–то
тихо переговариваясь. Младший короткими жадными затяжками курил сигарету.
Потом резким движением бросил: прочертив в воздухе багровую дугу, она
электросваркой рассыпалась по выложенной путиловской плиткой стене. Старший
осуждающе покачал головой. Затем оба вошли в здание.
В тот момент, когда они оказались в холле, освещенном только неяркой
лампой на столике у вахтера, откуда–то из недр здания вышел третий. Лица его
было не разглядеть, только белый халат светился, как снег лунной ночью.
Подойдя к вахтеру, он негромко сказал:
– Федорыч, пропусти, пожалуйста. Это ко мне.
– Пропуск? – Дежурный с трудом оторвался от газеты.
– Вот.
Вахтер внимательно посмотрел на бумажку, перевел взгляд на лица
посетителей.
– Ладно, – проворчал он, снова углубляясь в «Неделю». – Трудяги...
Человек в белом халате быстро подошел к двоим, ожидавшим в нескольких
шагах от холодно поблескивающего турникета. – Добрый вечер, – сказал он,
пожимая им руки.
Они постояли несколько секунд, потом младший из пришедших не выдержал:
– Ну веди, Вергилий...
Старший усмехнулся:
– В самом деле, Леонид Сергеевич, идемте. Показывайте свое
хозяйство...
Они довольно долго шли по коридорам, два раза поднимались по лестницам
– эскалаторы в это время уже не работали – и наконец остановились перед
дверью с табличкой: «Лаборатория молекулярной энцефалографии».
Леонид Сергеевич пропустил гостей, потом вошел сам и запер дверь на
замок.
– Ну вот, – сказал он негромко, – кажется, все в порядке.
Треугольнолицый внимательно разглядывал обстановку.
– Знаешь, мне начинает казаться, что чем дальше, тем больше все
лаборатории становятся похожими друг на друга. Какая–то сплошная
стандартизация...
– Унификация, – уточнил Леонид.
– Пусть так. В любой лаборатории чуть ли не одно и то же оборудование.
Я в твоем хозяйстве ни бельмеса не смыслю, а приборы те же, что и у меня...
– Кибернетизация всех наук – так, кажется, было написано в какой–то
статье, – подал голос третий. – Слушайте, Леонид Сергеевич, у вас можно
добыть стакан воды?
Он достал из кармана полоску целлофана, в которую, словно пуговицы,
были запрессованы какие–то таблетки, надорвав, вылущил две на ладонь.
– Что это у вас, Дмитрий Константинович? – спросил Леонид.
– Триоксазин. Нервишки пошаливают, – извиняющимся голосом ответил
тот.
Леонид вышел в соседнюю комнату. Послышалось журчание воды.
– Пожалуйста, – Леонид протянул Дмитрию Константиновичу конический
мерный стакан. Тот положил таблетку на язык и, запрокинув голову, запил.
– Фу, – сказал он, возвращая стакан; на лице у него застыла
страдальческая гримаса. – Ну и гадость!
– Гадость? – удивленно переспросил Леонид. – Это же таблетки. Даже
вкуса почувствовать не успеваешь – проскакивают.
– Галушки сами скачут. А эти штуки и стаканом воды нс запьешь. Или не
привык еще?
– И хорошо, – вставил Николай, – Я лично предпочитаю доказывать свою
любовь к медицине другими способами.
– Да вы садитесь, садитесь, – предложил Леонид Сергеевич. Сам он
отошел к столу у окна и, включив бра, возился там с чем–то.
– Помочь? – предложил Николай.
– Спасибо, Коля. Я сам.
– Раз так – и ладно. В самом деле, Дмитрий Константинович, давайте–ка
сядем.
Дмитрий Константинович сел за стол, по–ученически сложив перед собой
руки; Николай боком примостился на краю стола, похлопал себя по карманам.
– Леня, а курить здесь можно?
– Вообще нельзя, а сегодня можно.
– Тогда изобрази, пожалуйста, что–нибудь такое... Ну, в общем, вроде
пепельницы.
– Сам поищи.
– Ладно, – Николай пересек комнату и стал рыться в шкафу. – Это
можно? – спросил он, показывая чашку Петри.
– Можно.
Николай снова пристроился на столе, закурил.
– Разрешите? – спросил у него Дмитрий Константинович.
– Пожалуйста! – Николай протянул пачку. – Только... Разве вы курите?
– Вообще нет, а сегодня можно, – усмехнулся тот.
– Все, – Леонид щелкнул выключателем бра. В руках у него было нечто,
больше всего напоминавшее парикмахерский фен, – пластмассовый колпак с
четырьмя регуляторами спереди и выходящим из вершины пучком цветных
проводов.
– Может, посидим немного? – спросил Дмитрий Константинович. – Как
перед дальней дорожкой?
– Долгие проводы – лишние слезы, – резко сказал Николай. – Начинай,
Леня.
Леонид сел в огромное кресло, словно перекочевавшее сюда из кабинета
стоматолога; нажав утопленную в подлокотнике клавишу, развернул его ко
вмонтированному в стену пульту с консольной панелью, надел «фен» и стал
медленными и осторожными движениями подгонять его по голове.
– Коля, – сказал он, – автоблокировка включена. Но на всякий случай.
Вот тут в шкафчике, шприц и ампулы. Посмотри.
– Посмотрел.
– Возьмешь вот эту, с ободком...
– Эту?
– Да. Обращаться со шприцем умеешь?
– Я умею, – сказал Дмитрий Константинович. – Вернее, умел
когда–то...
– Думаю, это не понадобится. Но в крайнем случае придется вам
вспомнить старые навыки.
– Долго это будет?
– Сорок пять минут.
– Долго...
– Начнем, пожалуй! – Леонид откинулся на спинку кресла, прикрыл
глаза.
– Ни пуха ни пера! – сказал Николай. – А я пошел к черту.
Возвращайся джинном!
Он тихонько, на цыпочках подошел к Дмитрию Константиновичу, сел,
положил перед собой сигареты. До сих пор их было трое. Теперь – двое и
один.
