9
Первое, что я увидел, открыв глаза, была индикаторная панель
устройства сопряжения. Какой–то миг во мне еще жило удивление Тайка
Тхоорта – ему никогда не приходилось видеть разноцветных мигающих
огоньков, – а затем вдруг всей тяжестью обрушилась настоящая память. Это
было как прозрение – все тайны и загадки, так долго терзавшие беднягу
Тхоорта, были разрешены в одну секунду. Но ответ оказался страшнее, чем
мучительное неведение. Я вспомнил, кто я есть и где нахожусь. Я вспомнил,
что меня ждет.
Просыпаясь от кошмара, человек испытывает огромное облегчение. Здесь
было наоборот. Я словно оказался в своем старом, давно забытом кошмаре и
вдруг понял, что это не сон. Я застонал, и сейчас же надо мной склонились
две головы. Одна из них принадлежала Ефиму Зарецкому, другая была мне
незнакома.
– Ну, как ты? – спросил Ефим. – Голос его сильно изменился за то
время, что мы не виделись, и звучал теперь хрипло, сквозь одышку.
– Сейчас, погоди, – прошептал я, снова закрывая глаза. Начиналось
головокружение.
Итак, я вернулся. Хоть возвращаются и немногие. Теперь я знал,
почему. Не каждому удается попасть на остров посреди озера в стране
ирманов. Не каждому на острове удается отыскать пещеру, ведущую к
Выходу... Стоп! Я открыл глаза и сел, потянув за собой какие–то провода. А
как же Даяна и Кидо? Где они?
И опять услужливая память подсказала ответ. Они все еще там. Но это
не Даяна и Кидо, это Зоя и Пашка! Как долго мы искали друг друга! Как
удивлялись, собравшись вместе, что, кажется, знакомы много лет! Неужели
нас опять разбросает, теперь уже по разным мирам? Неужели они не найдут
Выход?
– Там еще двое, – едва ворочая языком, проговорил я, – на подходе...
– Хорошо, – сейчас же отозвался Ефим. – Кто?
– Зоя и Пашка.
– Да ну?! – Зарецкий был изумлен. – Как же ты их отыскал? Как узнал?
– Не узнал. Но что–то, видимо, остается в подсознании. Нам хотелось
быть вместе.
– Ладно, в отчете все опишешь подробно. Сколько времени там прошло?
– Года два. Впрочем, надо подумать... А здесь?
– Здесь все... – Ефим потоптался неопределенно, виновато глянул на
стоящего рядом. – Моих уже никого нет. Сам жду со дня на день... Не
надеялся тебя встретить...
– А Бойко? Остальные?
– Никого. Все новые. «Нейрон» веду я. Вот Володя... сменит меня.
– А как «Нейрон»? Что–нибудь есть?
– Кое–что есть, – Ефим принялся освобождать меня от проводов. – Бойко
нашел новый порт. У самого Выхода. Но без адаптации.
Витя доживал последние дни... Не стал ждать конца, записался через
этот порт целиком, скопировал все сознание, управление полностью
переключил на «Нейрон».
– Ну? – что–то вдруг вспомнилось мне. Что–то совсем недавнее.
– Еще семь минут он был жив. Приборы показали кислородное голодание.
Удушье. Он мог вернуться, но почему–то не сделал этого. Во всяком случае,
он оставался самим собой, никаких следов памяти «Нейрона» нет.
По–видимому, воздух там не пригоден для дыхания человека с Земли...
– Да, он там, недалеко от Выхода, – сказал я. – Он пытался написать
что–то кровью на стене, но не успел. Да и писать там надо не по–русски...
Вечером того же дня мы ждали возвращения Зои. Новый информационный
порт, открытый Виктором Бойко, заранее предупреждал о чьем–либо
приближении к Выходу и даже позволял установить, кто идет. На этот раз
была Зоя. Она все–таки нашла дорогу. А может быть, «Нейрон» специально
разделил нас перед Выходом, чтобы выпускать по одному? Тогда скоро нужно
ждать Пашку...
Только бы она не отступила, не испугалась в последний момент!
Мы с Володей Глущуком сидели в пультовой сопряжения у металлического
саркофага, в котором хранилось тело Зои. Глущук на «Нейроне» исполнял
обязанности главного, Ефим понемногу сдавал ему дела. Сейчас Володя снова
и снова заставлял меня воспроизводить один эпизод моего предварительного
отчета. Что–то ему там не нравилось, не укладывалось что–то в его
представление о мире «Нейрона».
Об острове и пещере, ведущей к Выходу, здесь давно знали от других
«нейронавтов», повадки «Посланника Колдуна» тоже были изучены во всех
деталях. И все же...
– Погоди! Давай еще раз. Демон полез за вами в пещеру или нет?
Я пожал плечами.
– Что значит полез? Не только полез, он нас там догнал. И уже, помню,
начал... растворяться, что ли? Словно бы превращался во что–то совсем
другое...
– Ну? – Володя глядел на меня с какой–то затаенной печалью. – А
дальше?
– А дальше появился свет. Ослепительно–белая полоса, как будто струя
газа или молния... Она ударила прямо в демона, ну и он... отступил, в
общем.
Володя задумчиво покивал.
– Вот смотри, – сказал он рассудительно, – ты говоришь, что видел во
сне остров и нападение крылатого демона, так? Так. Затем, уже на острове,
тебя посещает предчувствие смерти, бессознательный страх. Правильно?
– Правильно. Мы все это чувствовали.
– Хорошо. События, таким образом, развиваются по классической схеме
последнего дня диаварда. Сны, пред чувствия, страх и, наконец, нападение
Посланника Колдуна.
– Так ведь он и напал...
Володя вдруг вскочил и заходил взад–вперед.
– Кто напал?! – простонал он. – Подумай сам, что ты несешь? Такое
нападение – есть последняя и необратимая стадия исчезновения диаварда! В
этот момент здесь умирает его тело! Покойницкий глаз никому еще не давал
отсрочки!
Я растерянно молчал.
Дверь пультовой тихонько скрипнула, и мы оба обернулись. На пороге
стоял Зарецкий. Лицо его было белее листка бумаги, который он держал в
руке.
– Что случилось? – спросил я.
Ефим шагнул в пультовую, оглянулся зачем–то назад и, протягивая мне
листок дрожащей рукой, сказал:
– Это анализ крови. Твой. У тебя в крови нет вируса СВС...
В ту же секунду запел сигнал на пульте, торопливо побежали огоньки
контрольной карты, щелкнул автоматический замок саркофага...
Зоя вернулась.
...Несколько часов спустя мы сидели в прожаренной, протравленной,
пропесоченной камере специальной очистки, а вокруг, за полиэтиленовым
пологом, сновали поднятые по тревоге специалисты.
– Ты понимаешь, Зойка? – радостно тараторил я. – То, что произошло с
нами в пещере – это же чудо! Мы спасены!
Она, едва успевшая восстановить способность соображать по–земному,
только улыбалась в ответ и все повторяла:
– Скорей бы Пашка возвращался! Вот обрадуется!
В тот момент я даже немного завидовал ее безмятежному настроению.
Мое–то возвращение было совсем не таким. Зоя испытывала счастье
возвращения к жизни. Мне пришлось хлебнуть прелестей возвращения к
смерти... Буйное веселье теперь захлестывало меня, но я и не пытался с ним
справиться.
Полог раздвинулся, от него в нашу сторону протянулся небольшой
коридорчик из прозрачного пластика. В коридорчик вошел Володя, и его голос
зазвучал в динамике переговорного устройства.
– Мы прокачали ситуацию, – сказал он. – Она была бы совершенно
необъяснимой, если бы в протоколах трех подряд теоретических семинаров не
фигурировало так называемое особое мнение Аркадия Дашкевича...
Я вспомнил худого, высокого Дашкевича и кивнул. Не помню, в чем
заключалось его особое мнение но старик всегда был несговорчив...
– Так вот, – продолжал Володя. – Только это особое мнение позволяет
как–то, объяснить то что с вами произошло.
– И что же с нами произошло? – спросил я.
– Вы встретились с Корфом.
Я рот разинул от удивления.
– Как? Ты хочешь сказать, что это светящееся озеро... Эта бурлящая
жижа, обгладывающая людей – Корф?
– По–видимому, да. Сам он, конечно, этого не осознает, но подумай–ка:
кто другой так хорошо знал «Нейрон» чтобы суметь сохранить разум, даже
потеряв тело? Кто еще мог изобрести способ борьбы с покойницким глазом,
если не Корф, утверждавший что вирус эапущен «Нейроном»?
Глущук помолчал странно приглядываясь ко мне. Впрочем, меня это не
удивляло – у него–то в крови по–прежнему сидел покойницкий глаз.
– А насчет обгладывания людей... – снова заговорил он. – Бакум ведь
не человек а так сказать элемент информационной среды. Он действительно
может уничтожаться и создаваться по мере необходимости. Как постоянная
величина, его образ вероятно существует где–нибудь в базе данных
«Нейрона»... Никого из вас Корф не собирался растворять в себе. Ему
наоборот требовалось одно из ваших тел, чтобы подселить в него свое
сознание и вернуться сюда. Эх если бы это удалось! Мы бы разом покончили с
СВС?..
– Ну и что теперь делать? – спросила Зоя.
Глущук пожал плечами.
– Будем посылать людей. Может быть кто–нибудь снова наткнется на
Корфа... Других способов нет.
– А что касается вас троих... Тут вам самим решать. Если хотите, мы
переправим вас в город когда вернется сын. Но и здесь, на Базе будет
сделано все чтобы повторное заражение вам не грозило. В общем как
пожелаете. Ну ладно. Мне пора. – Володя натянуто улыбнулся. – В Думе ждут!
Он махнул на прощание рукой и вышел.
– Что решим? – Зоя повернулась ко мне – Поедем или останемся? Я бы,
знаешь лучше уехала. Куда–нибудь вообще подальше. Ах, только бы Пашка
поскорей возвращался!
– Погоди, погоди! – перебил я ее. – Дай подумать!..
Веселье мое вдруг прошло. Я понял, что для всех нынешних и будущих
зараженных ситуация ничуть не изменилась. Способ борьбы с СВС есть, да
попробуй до него доберись!
Что же это Глущук говорил? Они собираются посылать в «Нейрон» людей
на поиски Корфа? Но едва попав туда, все они забудут и про поиски, и про
Корфа, и про мать родную! Хорошо еще, если кто–то из них прибьется к
диавардам, но и в этом случае могут пройти годы, пока диаварды отыщут
остров на озере ирманов. Единственный человек, который уже находится на
острове, – Пашка. А что это значит?
Я схватился за голову. Беспощадная правда открылась мне вдруг. Пашка,
мой сын Пашка ни в коем случае не должен возвращаться!
Может быть, позже. Когда–нибудь, но не сейчас!
Потому что только он может пойти к Корфу и дать ему возможность
действовать. Только он может спасти диавардов от их проклятья, а Землю –
от покойницкого глаза. Только он.
Зоя испуганно смотрела на меня и что–то спрашивала, но я не слышал
слов.
Как сообщить ему, думал я. Как? Сам он не догадается, нет. Какое там!
Он боится этого светящегося озера сильнее, чем Посланника Колдуна. Как
пробраться туда, к нему, ничего при этом не забыв? Хоть несколько слов!
Хоть намек подать! Он ведь умница парень, он поймет!
И вдруг решение пришло. В первую минуту, когда перед глазами возник
скрюченный труп на полу пещеры, я в ужасе чуть не закричал. Да что же это
мне в голову–то ударило?! Неужели решусь на такое?! Господи! Да минет меня
чаша сия!
Но я уже решился.
Чтобы покинуть камеру, мне пришлось напялить на себя специальный
защитный костюм, иначе бы меня просто не выпустили.
Зоя подумала, что я сошел с ума, пришлось некоторое время ее
успокаивать. Когда я шел по коридору к пультовой, у меня дрожали колени.
Не от страха. Я боялся только одного – опоздать.
За пультом сидел Ефим. Он лишь мельком глянул на меня и снова
уткнулся в приборы.
– Смотри, Пашка твой появился. Пока стоит на месте...
– Готовь порт, – сказал я.
– Для кого? – не понял Ефим.
– Для меня.
Он, наконец, повернулся и недоуменно поднял бровь.
– Смысл?
– Дурак! – заорал я. – Витькин порт готовь! Уйдет!
Постепенно до него начало доходить.
– Олег, ты чего? – прошептал он, серея лицом. – Ты брось, что еще
выдумал... Это ведь смерть!
– Тебя не спросил! – Я направился к дальнему саркофагу и тут только
заметил Володю. – Попробуйте выдернуть меня минут через пять...
Глущук молча кивнул.
– Олег! – позвал Зарецкий, – может, лучше я? Мне все равно...
Я на ходу обернулся и подмигнул ему с ехидной улыбкой.
– А ты кроме русского какие–нибудь языки знаешь?
Володя помог мне устроиться в саркофаге и подсоединить провода.
Внешне он был совершенно спокоен, лишь немного дрожали руки.
– Ну, – сказал он перед тем, как захлопнуть крышку саркофага, – ни
пуха, ни пера...
Я послал его к черту и закрыл глаза. Все мои мысли сосредоточились на
Пашке. На моем Кидо.
Главное – успеть сказать несколько слов, думал я. Он ведь у меня
умница, он поймет...
Сканиpовал: Еpшов В.Г. 21/10/98.
Дата последней редакции: 21/10/98.
